Книга Прикосновение варвара - Руби Диксон

что подхватила простуду, но мне удается подремать большую часть дня. По какой-то причине большинство больших синих парней покинули пещеру, оставив только Кайру, ее пару и одного из тех, кто остался охранять вход. Это расслабляет. Я все еще волнуюсь, и мой желудок скручивается в узел, но без горящих глаз остальных напряжение немного спадает.

Я просыпаюсь, когда чья-то рука касается моей руки и встряхивает меня. Я сажусь на меха, протирая глаза. Там, у костра, вернулись большие синие парни и возбужденно жестикулируют о чем-то тому, кто является лидером. Они указывают на нас и поднимают свои рюкзаки, но вожак качает головой и говорит что-то, отчего один из тех, что с горящими глазами, бросает свою сумку на землю и бросается прочь. Остальные устраиваются поудобнее, но они не выглядят довольными.

Мэдди принимает все это, а потом подходит и садится рядом со мной в мехах. Она подтягивает колени и наклоняется ближе ко мне, ее руки двигаются мелкими движениями. Мы почти как будто шепчемся, хотя это и не имеет значения. Они не понимают языка жестов. Но, может быть, Мэдди не хочет, чтобы они знали, что мы разговариваем.

«Сердитый — это Хассен, — говорит она мне. — Нам нужно приглядывать за ним. Он много наблюдает за тобой».

«Я знаю, — жестикулирую я в ответ. — Это меня беспокоит. Что случилось такого, что разозлило его?»

«Они что-то ищут. Носок? Это звучит как носок, хотя я знаю, что это неподходящее слово. Они хотят найти его для нас. Думаю, что он переносит паразитов. Хассен злится, что Хэйден — то есть лидер — не разрешает им охотиться сегодня вечером. Хэйден говорит дождаться рассвета, потому что мы слишком уязвимы. Итак, Хассен закатывает истерику».

Хассен и Хейден? Черт возьми, их имена звучат одинаково. Я не знаю, как я собираюсь держать все это в голове. «Значит, они хотят поохотиться на носок?» Я выглядываю в переднюю часть разбившегося корабля, где видны небо и снег — темно, и снег падает сильно. Мое дыхание затуманивается даже в тепле корабельного трюма. Если я оставлю огонь, он замерзнет. «Я не хочу никуда идти, — говорю я Мэдди. — Я согласна с Хэйденом».

«Я тоже. Моя задница замерзла».

Я подавляю смех рукой и смотрю на огонь. Тот, у кого красивые глаза — дружелюбный — наблюдает за мной. Его рот немного кривится. Слышал ли он мой смех? Я чувствую, как румянец заливает мои щеки, и съеживаюсь рядом с Мэдди. «Ты знаешь имена остальных?» — я жестикулирую в ответ.

«Я пытаюсь запомнить их все, — Мэдди делает мне знаки. — Я думаю, что мужа Кайры зовут Яйхаго, хотя я могу ошибаться. Есть один по имени Роу-хош, но он не кажется милым. Тот, кто стоит у огня, — это Бек. Вон тот — Тошен. Думаю, что один из них — Роудан, но он мало говорит, даже остальным».

Мой разум кружится, пытаясь впитать все эти имена. Их нелегко запомнить, за исключением, может быть, Бека, но я не хочу узнавать его лучше. Он один из тех, у кого собственнические глаза. Я смотрю на того, кто меня интересует. Роудан.

Его имя я постараюсь запомнить.

Как будто он чувствует мой пристальный взгляд, он оглядывается и наклоняет ко мне подбородок с легкой игривой улыбкой на губах. Его губы растягиваются в усмешке, а потом я не вижу ничего, кроме белых клыков.

Я вздрагиваю и снова отвожу взгляд.

***

После еще одной ужасной, холодной ночи я более чем охотно приму эту штуку, если это означает, что мне будет тепло. Это ужасное место — здесь ужасно холодно и пустынно, и к тому времени, как даже самая теплая еда попадает ко мне, она остывает. Если то, что они говорят, правда, то за углом нет ни Берлингтонской фабрики по пошиву пальто, ни Макдональдса, вообще ничего. Здесь нет ни теплого пляжа, которого можно было бы ожидать, ни даже перерыва в погоде. Это ледяная планета.

Иногда я действительно надеюсь, что Кайра и остальные лгут мне. Что все это тщательно продуманная шутка, как это делают в тех телешоу. Что мы выйдем на улицу и увидим город вдалеке, и все будут смеяться и угощать меня горячим какао. Я даже не буду злиться. Я просто почувствую облегчение.

Но это не объясняет, почему мой кохлеарный имплантат исчез, а операция без согласия определенно заходит слишком далеко. Так что это должно быть реально.

И это меня пугает.

Мэдди, кажется, справляется со всем лучше меня. Она осторожна и воинственна с другими и защищает меня, но она не дрожит так сильно, и она спит как бревно. Она не выглядит так, как будто каждое мгновение живет в ужасе.

Я этому завидую. Я держу свои жалобы и страхи при себе, потому что, если Мэдди узнает, что я тихо схожу с ума, она будет беспокоиться обо мне и перейдет в режим мамы-медведицы. И хотя я люблю свою сестру, я не знаю, хочу ли я, чтобы она душила меня чрезмерной заботой. Мэдди может быть потрясающей, но Мэдди также может быть чересчур заботливой. Я рада, что она здесь, и в то же время я возмущна тем, что снова вынуждена полагаться на нее. Мэдди не виновата в том, что после многих лет слушания и независимости я снова вынуждена полагаться на нее.

Тот, кто забрал мои имплантаты, — придурок.

После того, как мы быстро завтракаем остатками тушеного мяса, пришельцы достают свое оружие и пакуют сумки. Кайра долго разговаривает с Мэдди. Я пытаюсь следить за разговором, но Кайра говорит слишком быстро. Мэдди кивает ей, а затем подходит ко мне.

«Они хотят уйти, — жестикулирует она. — Они знают, где находится эта штука с носками, и хотят поохотиться на нее, чтобы достать для нас паразитов. Они говорят, что если мы их не получим, то умрем, и они беспокоятся, что ты и так недостаточно сильна».

Это тяжелая пилюля, которую трудно проглотить — что я их беспокою и выгляжу «слабой». Я ненамного меньше Кайры. Я сопротивляюсь желанию согнуть руки и показать им, какие у меня маленькие мышцы. Может, я и не такая ловкая и энергичная, как остальные, но я не слабачка. «Это забавно, — я отвечаю ей знаком, потому что, что еще я могу сказать? — Ты можешь сказать им, чтобы они шли на хрен?»

Глаза Мэдди загораются. «Вот это боевой дух! Где он был последние два дня?»

«Прятался и молился, чтобы