Книга S-T-I-K-S. Паломник - Валерий Сопов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Умеешь же ты приятель себе на задницу приключения найти, — буркнул Резак, понемногу успокаиваясь и пряча в кобуру пистолет. —
Нахрена тебе такой крестник? А вдруг он зараженный. Опять же, что это за хреновина у него на башке?
— Эта хреновина называется очками дополнительной реальность, — пояснил Бурый в очередной раз продемонстрировав недюжинные технические познания. — А что касается всего остального, то я законы Улья чту. А эти законы требуют помогать новичкам. И еще, между прочим, если Паломник заблокирует входную дверь, то ты хрен отсюда выберешься. Крестник покажи.
Признаться инвалида удивило то, что Бурый догадался об его возможностях управлять водной дверью. Не даром же он оставил ее открытой на все это время. Но прямую просьбу крестного выполнил не задумываясь. Бронированный лист выполз и торца дверной рамы и наглухо отрезал помещение от лестницы.
Глава пятая. Черная жемчужина
— Дай бог, чтобы у него крыша не поехала до того, как мы отсюда свалим и он нас выпустит, — буркнул Резак окончательно успокоившись и перестав обращать на Паломника внимание. После чего потребовал от Бурого поторопиться.
— Хавать будем уже когда из города выберемся. Так что разбирай свою пушку и погнали отсюда.
— Сейчас, почти готово, — сообщил бородач, отвинчивая от сошек струбцины. Надо только живчика еще сделать.
— С какого хрена? — недоуменно поинтересовался Резак. У тебя же в фляге литра два было. — И в Малыше, в багажнике, запас с прошлого раза остался. Да и у меня в торбе баклажка считай не початая.
— В том-то и дело, что было, — пояснил Бурый, встряхивая наполовину пустую флягу извлеченную из рюкзака. А потом, подойдя к Паломнику быстро извлек из кресла картридж и убедился, что тот практически пустой.
— Ты смотри, — удивился он, — считай всего-то за четыре часа литр живчика организм принял. Значит лечится. Тебе бы еще сожрать чего. Но думаю, желудок пока пищу усвоить не сможет.
После чего доверху заполнив картридж новой порцией живчика и практически опорожнив флягу установил его на место.
— Дальше, крестник, уж извини, все сам. Больше ничем тебе помочь не могу.
— У тебя на плечах голова, или тыква из шеи растет, — взбеленился партнер, глядя на манипуляции Бурого. — И где мы сейчас спиртное найдем, чтобы живчик сделать. Или ты предлагаешь по дороге в магазин заскочить. Да там сейчас такое твориться, мама не горюй.
— Главное спораны есть, а алкоголем как-нибудь разживемся, — буркнул оправдываясь Бурый.
Паломник, внимательно прислушиваясь к разговору, тут же решил оказать ответную услугу своему крестному. Единственному за всю его жизнь человеку, не считая давно умершей матери, который помог ему безо всякой корысти. Ничего не требуя взамен. А что касается того, что так требуют Законы Улья, то инвалид был твердо убежден: люди выполняют законы лишь в том случае, когда им это выгодно.
Надо сказать, что комната в которой Паломник проводил большую часть своей жизни, внешне представляла из себя образчик жесткого минимализма. Большое квадратное помещение, площадью метров в пятьдесят, со стеклянной стеной, отделяющей комнату от террасы с одной стороны и дверью на лестницу, перекрытую бронированной плитой, сверкающей хайтековским хромированным покрытием.
Встроенный в боковую стену лифт, обслуживал исключительно немногочисленных посетителей Инвалида. В первую очередь медицинскую братию и бригаду из клиринговой компании, раз в месяц наводящую чистоту и порядок на этажах, занимаемых инвалидом. На время уборки сам Паломник прятался в личной бронированной комнате, доступ в которую был запрещен для всех. Да еще, изредка, появлялись те же врач, но уже рангом покрупнее, нежели дежурный персонал. С тем чтобы провести текущее обследование клиента и вынести очередной неутешительный вердикт. Сам лифт содержал всего-то три кнопки: на 24, 25 и 1-й этажи здания. И доступ к нему контролировался как навороченной охранной системой, так и вооруженной охрана, дежурящей в холле Башни Инвалида.
А еще в совершенно пустой, сияющей белизной пятидесятиметровой комнате, в которой даже осветительные плафоны отсутствовали, стоял у стены небольшой столик, на котором сейчас валялся рюкзак Бурого. И все. Не считая, конечно, присутствующих трейсеров и самого Паломника, сидящего в инвалидном кресле.
Но это на первый взгляд.
По мысленной команда хозяина помещения комната начала стремительно преображаться. Оказалось, что боковые стены и не стены вовсе, а раздвижные панели. Которые распахнувшись открыли доступ к огромному пространству. И чего там только не было. Казалось весь этаж был уставлен множеством ненужных и неуместных тут предметов. Таких как многочисленная мебель, включающей огромный, красного дерева стол, за которым можно было бы при необходимости проводить заседание директората какого-нибудь международного концерна, либо устраивать благотворительный ужин на сотню приглашенных персон. В глаза бросался самая настоящая барная стойка, полки которой были забиты многочисленными бутылками разной формы и расцветок.
Смысла во всем этом для Паломника не было ни малейшего. Так же как и шансов когда-либо усесться во главе совещательного стола, либо попробовать элитный алкоголь.
Вот только он давно уже перестал руководствоваться критериями рациональности. А подобные ненужные поступки, в том числе и ненужные вещи, и ненужная коллекция элитного алкоголя, создавали у него иллюзию причастности к сонму живых людей, для которых стяжательство и накопительство было чуть ли не главным смыслом существования. И вообще: делал, потому что мог!
Вот на эту роскошь, в виде барной стойки, и отреагировал в первую очередь Резак.
Правда отреагировал в привычной для него манере. Возгласом: «Е-мое!». После чего бросился к бару и сгреб в охапку сразу же семь бутылок, прихватив, к тому же чуть ли не зубами серебряное ведерце для охлаждения шампанского. Причем, как с удивлением отметил для себя Паломником, выбирал исключите виски, включая жемчужину коллекции 80-летний Macallan The Reach, купленную годом ранее на интернет аукционе Sotheby’s за триста тысяч фунтов стерлингов, напрочь игнорируя другие напитки…
После того, как Резак сгрузил свою добычу на тот самый, единственный в комнате столик, предварительно освободив его от рюкзака Бурого, Паломник мысленной командой вернул интерьер к прежнему состоянию. Раздвижные панели тут же захлопнулись и комната приобрела прежний необжитой вид. По правде говоря инвалид чувствовал себя неуютно в окружении массы ненужных вещей. И предпочитал пустое пространство вокруг себя.
— Ну и зачем тебе столько бутылок, — поинтересовался у партнера Бурый, который и сам несколько офигел от всего случившегося, но вида старался не подавать
Резак снизошел до объяснения. Указывая на восьмидесятилетний вискарь, стоящий отсторонь он пояснил: «Да за одну эту бутылку нам Седой половину долга за Малыша спишет».
Откуда у человека, судя по манерам выходца из не самых благополучных слоев общества, такое знание в этой области, осталось тайной великой.
Паломник, со слов Бурого, знал, как готовится живчик. Необходимо было в любой крепкий спиртной напиток опустить спораны, из расчета один споран на сто миллилитров спирта, ну или на двести пятьдесят граммов водки, чтобы считать легче было. Потом дождаться растворения споранов и процедить полученный раствор сквозь несколько слоев ткани. С тем чтобы убрать ядовитые примеси, возникающие при растворении споранов. Но одно дело, знать, а другое уметь. И сейчас он внимательно наблюдал за процедурой изготовления главного дара Стикса. Можно сказать напитка жизни. И это безо всякого преувеличения. Поскольку без приема живчика любой иммунный загнется в считанные дни.
А Резак буквально священнодействовал.
Он вылил содержимое сразу трех бутылок в серебряное ведерко для охлаждения шампанского и достал из-за пазухи весящий на шее холщовый мешочек, в котором хранилось валюта Стикса. Добыча извлеченная из споровых мешков зараженных, убитых в ходе нынешней охоты.
Резак аккуратно высыпал на стол содержимое мешочка. Получилась этакая небольшая горка. Свою добычу трейсер до сих пор не сортировал. Поэтому среди споранов шариками покрупнее выделялись горошины, составляющие как бы не четверть добычи. И украшением всему служила Черная жемчужина, размером с крупную виноградную ягоду, буквально притягивающая к себе внимание.
Полюбоваться жемчужиной захотел и Бурый, который все это время возился со своей винтовкой. Он сделал шаг к столику, как вдруг страшный удар буквально потряс весь этаж. Бронированная плита, отделяющая помещение от лестницы выгнулась во внутрь и после следующего, такого же по силе удара, вырвалась из направляющих разворотив при этом
