Книга Охота начинается - Аяна Грей

покачал головой, отгоняя эмоции, чтобы сосредоточиться. Девочка завела их в район Чафу – трущобы Лкоссы, самую опасную часть города. На бегу он коснулся рукояти ханджари. Он не допустит, чтобы на него напали из засады.

Он завернул за угол, ожидая увидеть Камау, но вместо этого ему открылась пустая улица.

– Эй? – Его оклик остался без ответа, лишь отразился жутковатым эхом от грязных земляных кирпичей. – Кам?

– Боюсь, что нет, молодой человек.

Экон резко развернулся. Прислонившись к одной из стен и скрестив ноги, на земле сидела старуха, едва различимая на фоне окружающей грязи. Волосы у нее были белые, словно хлопок, а кожа коричневая и пятнистая, как грубо обтесанное дерево. На ее шее на шнурке висел потрепанный амулет, хотя было слишком темно, чтобы разглядеть его в деталях. Она тягуче улыбнулась Экону, пока они мерили друг друга взглядами, и его передернуло от отвращения – у нее не хватало нескольких зубов.

– Как странно… – Старуха провела пальцем по нижней губе. Она говорила на заманийском, но ее выговор был ритмичным, почти музыкальным. Она была из джеде, из местных джедези. – Обычно йаба не заходят в эту часть города.

Экон выпрямился во весь рост:

– Я ищу маленькую девочку, вы не виде…

«Экон».

Экон настороженно застыл. На мгновение ему показалось, что он услышал… но… нет, не здесь. Не может быть. Он был слишком далеко от джунглей, чтобы голос отца последовал за ним сюда. Он никогда не слышал его так далеко. Это невозможно. Он откашлялся.

– Кхм. Вы?..

«Экон, пожалуйста».

На этот раз Экон крепко стиснул зубы. Он не мог сопротивляться дрожи, которая пробрала его с головы до ног.

«Нет. – Он посмотрел направо, в сторону джунглей, а его пальцы плясали, барабаня по телу. – Нет, не здесь, не сейчас…»

– Часто они призывают тебя?

Экон вздрогнул. Он почти забыл о старухе, а та по-прежнему сидела перед ним и теперь смотрела на него так, будто происходящее ее забавляло.

– Я… – Экон замолчал, пытаясь осмыслить ее слова. – Они?

– Джунгли. – Старуха поерзала, покачиваясь из стороны в сторону, словно в такт неслышной мелодии. – Меня они тоже иногда зовут. Не знаю точно почему, магия – странная штука, как и все, чего она касается.

По голой руке Экона, словно паук, пробежала дрожь; рот стал сухим, как бумага.

– Нет… нет никакой магии, – дрожащим голосом выговорил он.

– Вот как ты думаешь. – Старуха по-птичьи наклонила голову и потерла пальцем свой амулет. Теперь она пристальней разглядывала Экона. – Любопытно, очень любопытно…

Все инстинкты Экона велели ему бежать, но внезапно это оказалось невозможным. Что-то в голосе старухи, ее глазах крепко держало его. Он шагнул к ней, словно беспомощная рыба, которую тянула леска…

– Экки?

Экон поднял взгляд, и странный транс внезапно развеялся. С другого конца улочки подходил Камау, и в свете зажженных фонарей, прикрепленных к стенам, его хмурое лицо выглядело резким, рельефным.

– Что ты делаешь?

– Я… – Экон посмотрел туда, где сидела старуха. Ее там уже не было. Странно: он понял, что ему трудно вспомнить, как она выглядела. Как будто ее вообще не существовало. Он встревоженно посмотрел на Камау и сказал, стараясь, чтобы его голос звучал ровно: – Я… не смог найти девчонку.

– И я тоже, – ответил Камау. – Но нам некогда ее искать. Идем.

Они шли молча, пока не добрались до двух позолоченных колонн, обозначающих вход в район Такатифу. Экон выпрямил спину. Вся Лкосса была аккуратно разделена на районы, но храмовый отличался от остальных. Это была единственная часть города, где действовал комендантский час: после заката сюда нельзя было войти. Они прошли наверх по извилистой дорожке, и даже отсюда храм уже был виден. Конечно, это был дом – место, где он жил, но сегодня он казался другим. Его массивный купол, накрывающий постройку из белого алебастра, казалось, стремился отразить мерцающий свет каждой из звезд. Поднялся ветерок, и Экон почуял запах гвоздик – парапеты и арочные окна храма словно пропитались молитвенными благовониями. Как он и ожидал, когда они подошли ближе, он различил два силуэта людей, стоящих наверху главной лестницы, спиной к ним. Фахим и Шомари – е ще два претендента – ждали его. Настало время.

– Когда мы встретимся снова, ты станешь посвященным Сыном Шести. – Камау остановился рядом с ним у основания лестницы и тихо добавил: – Мы станем братьями по копью так же, как мы сейчас братья по крови. – Он провозгласил это без тени сомнения. Экон сглотнул. Брат верил в него, он был уверен, что Экон справится.

«Папа в тебя тоже когда-то верил, – произнес жесткий голос в мыслях. – Он доверяет тебе, как доверял и папа».

Экон отогнал этот голос прочь и кивнул.

– Будь сильным. – Камау подтолкнул его вперед, прежде чем отступить в ночь. – Ты сможешь это сделать. И помни: Кутока м'зизи.

Экон стал подниматься по лестнице. Слова отдавались в его сознании. «Кутока м'зизи» означало «от корня». Старинное выражение, которое использовали в их семье. Оно напоминало ему, откуда он пришел и какие ожидания на него возложены. Кутока м'зизи.

Именно папа когда-то научил его и Камау этим священным словам, когда они были еще юны. Он должен был быть здесь, он должен был сам произнести их.

Но папы здесь не было. Папа был мертв.

Перед тем как выйти на площадку, Экон оглянулся. Камау уже ушел, а Великие джунгли на противоположной стороне города казались отсюда лишь неприятным пятнышком на непроглядной обсидиановой ночи, слишком далеким, чтобы голоса дотянулись до него. И все же, отвернувшись от леса, Экон не мог избавиться от ощущения, что из самой глубины джунглей что-то наблюдало за ним, что-то выжидало.

Глава 3. Ничтожное сопротивление

Сколько бы лет ни прошло, Коффи всегда испытывала страх перед Хемой.

Она жевала нижнюю губу, и беспокойство нарастало, когда она видела, как алые складки шатра трепещут на ветру, замечала, как центральный шест пронзает невинное ночное небо, будто позолоченное копье. Она шла, волоча ноги, когда они с мамой присоединились к очереди смотрителей, которые ждали возможности войти внутрь со своими тварями.

«Все почти кончилось, – подумала она. – Почти кончилось».

Когда-то, в другой жизни, ей казалось, что массивный тент можно считать великолепным, даже впечатляющим. Но время потрепало его: разрывы на швах приходилось штопать, а большую часть металлических штырей, вбитых в траву и удерживавших шатер, покрывала ржавчина. Посетителей в Ночном зоопарке становилось все меньше – как и многого другого в Лкоссе, – это было заметно.

– Улыбайся, – напомнила ей мама, ведя их к очереди. Несколько