Книга Как Homo стали sapiens.Происхождение и ранняя история нашего вида - Леонид Борисович Вишняцкий

один вид, Протш склонен относить их к двум разным, независимым эволюционным линиям и считать разными видами. Правда, при этом он относит к сапиенсам родезийского человека (Homo sapiens rhodesiensis), которого, руководствуясь имевшимися тогда датировками, помещает во времени после Homo sapiens capensis (рис. 2.2), но нет худа без добра: эта ошибка открывает путь для совершенно правильного заключения о том, что "родезиец" имеет очень мало общего с "классическими" неандертальцами Европы (с. 317). Словом, в чем в чем, а в интуиции скандальному профессору не откажешь. Думаю, что именно благодаря ей, а также, возможно, бесшабашности природного авантюриста, он рискнул сделать ставку на малочисленные, да к тому же еще и не слишком надежные, нуждавшиеся в серьезной проверке датировки, и в итоге хоть на полшага да опередил своих задумчивых, неторопливых и совсем не склонных к авантюризму коллег!

Рис. 4.1. Схема эволюции гомо сапиенс по Р. Протшу (1975)

Опередить-то опередил, но ни популярности, ни особого уважения в профессиональной среде это Протшу не принесло. Видимо, было в нем что-то такое, что настораживало серьезных ученых и заставляло их с подозрением относиться к нему и его работам. Эти работы до поры до времени все же публиковали, но ссылались на них сравнительно редко и большей частью как-то неохотно, словно чувствуя некий подвох. По словам некоторых коллег Протша, решивших поделиться с широкой публикой своим мнением о нем вскоре после разоблачения, даже имя его использовалось подчас в узких научных кругах как нарицательное: о черепах, разрушенных в результате тщетных попыток датировать их, шутили, будто они были "упротшены" ("Protsched"). "Иными словами, - писал в своем блоге автор этого откровения Джон Хокс, - за Протшем давно закрепилась репутация этакого раздолдбая (a bit of a screw-up)". Увы, признает Хокс далее, этот раздолбай "преуспел таки в конце концов в том, чтобы засветить палеоантропологии весьма заметный фингал".8

С тех пор прошло десять лет. Фингал, бывший уже далеко не первым повреждением такого рода на честном лице многое испытавшей на своем коротком веку палеоантропологии, вполне благополучно зажил, а датировки, которые нафантазировал Протш, перестали принимать в расчет. Вместе с ними предан забвению и его вклад в формирование теории африканского происхождения гомо сапиенс. Во всяком случае, сторонники теории про этот вклад предпочитают не вспоминать, а немногочисленные противники если и вспоминают, то лишь для того, чтобы ткнуть оппонентов носом в не очень приятную для них страницу (или, скорее, строку) из истории науки. Между тем, до разоблачения Протша его приоритет в формулировке основных положений теории признавался, и я не вижу никакого смысла замалчивать это обстоятельство теперь, когда со всех прочих своих пьедесталов он низринут. Думаю, что когда некоторые из современных критиков теории африканского происхождения и исхода гомо сапиенс указывают на личность ее провозвестника как на слабое место самой теории,9 то поступают они, мягко говоря, не очень умно. Примерно так же, как креационисты, радостно потирающие ладошки всякий раз, когда до них доходят вести об очередном "пильтдауне". Пильтдауны были, наверно, есть и еще, наверняка, будут, -люди-то в науку приходят разные, - но несколько поддельных ископаемых или артефактов никак не перечеркивают терабайты накопленных палеоантропологией и археологией фактов. Деньги тоже, бывает, подделывают, ну и что? Никто ведь, - даже креационисты, - обнаружив пару фальшивых купюр в кошельке, не выбросит вместе с ними все его содержимое. Не станем же и мы торопиться сбрасывать Протша "с корабля современности".

С другой стороны, и переоценивать его вклад в определение курса этого корабля тоже не стоит. Он сделал далеко идущие предположения на основе фактов, которые еще нуждались в проверке (а частично были просто им измышлены), и, положившись на метод "научного тыка", не побоялся сформулировать свои заключения намного определенней и решительней, чем позволяли имевшиеся данные. Безусловно, высказанные им соображения оказали стимулирующее влияние на, по крайней мере, некоторых их тех, кто вскоре поднял идею африканского происхождения гомо сапиенс на щит и наполнил ее конкретным палеоантропологическим содержанием, в частности, на его соотечественника Гюнтера Бройера, но в общем к середине 70-х годов о такой возможности стали задумываться уже многие ученые. Следующая после статьи Протша работа, где совершенно четко говорилось об африканском происхождении гомо сапиенс, вышла в уже 1978 г., причем ее авторы - археолог из ЮАР Петер Бомон с коллегами - прямо характеризовали свои взгляды как вариант теории пресапиенса. В качестве "донорского", по их терминологии, ареала гомо сапиенс они рассматривали территорию Африки к югу от Сахары.10 Словом, - идея, можно казать, носилось в воздухе.

В 1969 г. в журнале "Nature", одном из самых престижных и авторитетных научных журналов мира, появилась небольшая статья о сделанной двумя годами ранее находке на юге Эфиопии, в долине реки Омо, неподалеку от северного побережья озера Туркана, фрагментов черепов и некоторых других костей, принадлежавших трем людям, жившим здесь в эпоху накопления отложений геологической формации, именуемой Кибиш. В том же номере журнала сообщалось, что возраст этой формации, а значит и найденных человеческих костей, превышает 50 тысяч лет. К тому времени, благодаря открытиям Луиса Лики в Олдувайском ущелье и на озере Туркана, сообщения о находках ископаемых гоминид в восточной Африке уже почти утратили привкус сенсационности и воспринимались едва ли не как должное, но фрагменты черепов, о которых идет речь, сразу же привлекли пристальное внимание специалистов и оказались в центре споров, не затухавших еще многие десятилетия. Как показал предварительный анализ, проделанный английским антропологом Майклом Дэем, по многим особенностям анатомического строения они существенно отличались от близких им по времени, но при том гораздо более архаичных, черепов из Европы и Азии, являя в то же время ряд вполне современных черт. Впоследствии более тщательное изучение находок показало, что два черепа, обозначаемые как Омо 2 и Омо 3, несут все же еще довольно много признаков, не совсем обычных для гомо сапиенс и стоят, таким образом, несколько особняком, но зато череп, вошедший в науку как Омо 1, судя по всему, принадлежал человеку, очень близкому по морфологии скелета к гомо сапиенс (рис. 2.3). Неплохо сохранившиеся лобная и особенно затылочная кости этого черепа анатомически вполне современны, равно как и остатки костей лицевого скелета. Фиксируется достаточно развитый подбородочный выступ. По мнению большинства антропологов, череп Омо I, а также известные части посткраниального скелета того же индивида не несут признаков, выходящих