Книга Я люблю тебя, Патрик Грин - Игорь Михайлович Бер

не предложил открыто встречаться, не называл прилюдно своей «девушкой», мы ни разу не целовались. Не говоря уже о большем. Господи, да мы и держались за руки только когда убегали вначале от охраны карьера, а затем — от мистера Нельсона, сразу после бомбардировки его дома куриными яйцами.

При третьем нашем свидании, которое должно было состояться сегодня вечером, я решила потребовать от Патрика прояснить наши с ним отношения.

Я не успела дойти до дома, как уже пыталась мысленно торопить время. Мне хотелось поскорее увидеть своего зеленоглазого рыжего красавца.

Как всегда с небес на землю меня спустили родители, дожидавшиеся моего возвращения из школы. Судя по суровому лицу отца и пылающим от гнева глазам матери, меня ждал очередной серьезный разговор:

— Что-то произошло? — спросила я, запирая за собой дверь.

— Не строй из себя дурочку, Валери Элизабет Стоун! — выпалила мать, подпирая костлявые бока ладонями.

— Я бы и не строила, если бы вы не зачастили с нравоучениями.

— Следи за своим языком, юная леди! — подхватил отец.

Мне оставалось только закатить устало глаза. Да что все это значило? Что было опять не так? В последнее время они слишком часто придирались ко мне по пустякам.

Я развела руками и склонила голову набок, мол, я вас внимательно слушаю.

— Мистер Нельсон звонил нам сегодня днем. Он сообщил, что ты закидала его дом яйцами. При этом была не одна.

Я сомневалась, что мистер Нельсон разглядел меня во мраке. Видимо, его сынишка — Роб — рассказал ему о своих подозрениях на мой счет, представив все, как неопровержимый факт. Впрочем, в своих подозрениях он оказался прав.

— И вы ему верите?! — попыталась я изобразить возмущение. — Верите ему? Даже не удосужившись услышать моих слов?

— После той выходки на вечеринке, не думаю, что мы сможем тебе доверять как прежде! — выпалила мать.

«Ну, все! С мен хватит!», разозлилась я. «Пора валить из этого сумасшедшего дома!».

— Тогда откажитесь от меня! — закричала я.

— Дочка, не говори глупостей, — пошел на попятную отец. — Мы просто хотим знать, зачем ты это сделала и кто с тобой был.

— Кто со мной был? — переспросила я.

— Наверняка это была не твоя идея. Ты просто попала под дурное влияние человека, от которого мы с матерью хотим тебя оградить.

— Спасибо, что был откровенен со мной, папа. Теперь я уж точно не стану говорить, кем был тот человек. А теперь, если позволите, я пойду в свою комнату. Мне еще уроки надо делать.

— Мы еще не закончили! — воскликнула мать.

— Нет уж, мы закончили.

Я поспешила в сторону лестницы, никак не реагируя на крики матери, требующую меня вернуться немедленно обратно.

Я заперла дверь на ключ, боясь, что мать последует следом за мной. Но этого не произошло. Видимо ее остановил отец.

Я упала на кровать лицом в подушку. Мне хотелось кричать от злости. Ну почему я родилась в семье, в которой родители вспоминали о том, что у них есть дочь, лишь тогда, когда надо было на кого-то накричать и обвинить во всех своих бедах?! Моя младшая сестренка была сейчас рада, что всех собак спускают на меня, а не на нее. Но она просто понятие не имела, что когда я обзаведусь своей семьей (а это должно было произойти по моим подсчетам года через два), все родительские претензии и сожаления о плохом воспитании польются на нее, как из рога изобилия.

Кое-как сделав домашнее задание и поняв, что на ужин меня сегодня точно не позовут, я пришла к выводу, что дома мне делать нечего. Уже привычно я выбралась из своей комнаты через окно, прихватив немного денег из своих резервов: вот уже на протяжении двух лет я была счастливой обладательницей заработанных собственным трудом денег. Я занималась два раза в неделю игрой на пианино с восьмилетней дочерью миссис Мерфи. Какое-то время я интенсивно изучала тонкости игры на этом музыкальном инструменте и у меня очень даже неплохо получалось. Но чуть более двух лет назад я бросила учебу, не видя перспектив у этого увлечения. Моя мать настаивала, чтобы я продолжила играть на пианино, наверное, видя меня в будущем, выступающей в Карнеги-холле. Я же была непреклонной. Если не ошибаюсь, то именно после этого случая моя мать завела привычку придираться ко мне по всяким пустякам.

Миссис Мерфи слышала пару раз мою игру на пианино и открыто восхищалась моим талантом. Когда же она узнала, что я бросила учебу в этой стезе, она практически сразу предложила мне обучать ее дочь этому ремеслу. Видимо решив, что раз талантливый конкурент в моем лице самоустранился, ее дочь вполне может занять «освободившееся место» в Карнеги-холле. Я ничего не имела против этого. К тому же мне платили пятнадцать долларов в час — хорошие деньги за непыльную работу. Все лучше, чем трудиться нянькой за гроши.

Примерно я зарабатывала по четыреста баксов в месяц. И этими деньгами я могла распоряжаться, как хотела, потому что они были только моими и ничьими больше. Да, здесь стоило признаться, что моя мать оказалась права, и игра на пианино мне все же пригодилась. Но я по-прежнему не видела себя в этой творческой профессии. И если когда-нибудь дочка миссис Мерфи попадет-таки в концертный зал в Нью-Йорке и исполнит Моцарта на пианино или же другом клавишном инструменте, я буду горда собой, что в свое время приложила руку к становлению «звезды» мировой величины.

В моей копилке (конверт с деньгами я прятала под половицей) на данный момент было чуть больше четыре тысячи долларов. Деньги я копила на машину, которой рассчитывала обзавестись не раньше чем через год. И не только потому, что к тому времени у меня будет подходящий возраст для получения водительских прав, но и потому что я вечно тратила деньги на разные нужды: то на одежду, которую мне не хотели покупать родители, то на новый телефон, то на украшения.

Вот и в этот раз я решила взять из своей заначки несколько купюр, чтобы купить себе еды и газировку. Это должно было не только утолить мой голод, но и убить время до того часа, когда я должна была встретиться с «ирландцем».

Патрик позвонил мне на полчаса раньше назначенного времени и предложил встретиться в парке.

Он ждал меня у свободной лавочки, уже привычно держа руки в карманах и глядя на меня из-под рыжей челки и криво улыбаясь. Это было нашим третьим свиданием, и я уже начала замечать, что при каждой