Книга Комиссар Дерибас - Владимир Дмитриевич Листов

товарищ, чекист из Москвы, — представил его Кандыбин. — Садитесь. Можете говорить при нем.

Цепляева села на стул. Вначале нерешительно, но потом все оживленнее передала содержание разговора со Смерчинским и Золотаревым. Заканчивая, она спросила:

— Как мне быть? Я не хочу иметь с ними дела. Собственно, Смерчинский человек неплохой и, по-видимому, в эту историю попал так же, как и я. Но они не оставят меня в покое.

— Это интересно и очень важно, — не отвечая на ее вопрос, сказал Кандыбин. — Хотите чаю? — неожиданно предложил он и, не дожидаясь согласия, вызвал дежурного: — Организуйте, пожалуйста, чай.

Кандыбин и Дерибас поняли, что в руки к ним попали сведения, которые могут оказаться полезными в том деле, которым они сейчас занимаются. Но как все это использовать? Пока лишь смутно вырисовывалась некая линия связи. Требовалось время, чтобы это осмыслить и наметить какой-то план. Однако Цепляева поставила вопрос: «Как быть?»

Дерибас пересел поближе к Цепляевой и спросил:

— Где сейчас Золотарев?

— Не знаю. Вероятно, уехал в Тамбов… Если успел.

Цепляева порылась в своей сумочке, пытаясь что-то отыскать. Не найдя того, что требовалось, слегка поморщилась.

— Вы хотели что-то еще сказать?

— Я искала адрес одного эсера, но, видно, оставила его дома.

— Какого эсера, если не секрет?

— От вас секретов нет. Мы договорились с ним перейти в организацию большевиков. Это Муравьев…

Дерибас удивился тому, как все неожиданно завязывается в один узел. Уточнил:

— Вы хорошо знаете Муравьева?

— Да…

— Он нам сейчас очень нужен, но его нет в Воронеже. Уехал в деревню к родителям.

— И мне он нужен, очень нужен! — воскликнула Цепляева.

— Тогда наши интересы совпадают! — пошутил Дерибас. Дежурный принес чай и несколько кусочков сахару.

— Прошу! — пригласил Кандыбин.

Дерибас отпил несколько глотков, поставил стакан и спросил:

— Может быть, вы окажете нам помощь? Не смогли бы вы съездить за Муравьевым?

Цепляева задумалась:

— Я буду с вами откровенна. У меня семья, кто будет за ней присматривать?

— Кто у вас дома?

— Маленький сын…

— А из взрослых?

— Муж, дочь и зять.

— С ними-то уж можно как-то договориться?

— Хорошо, — решительно заявила Цепляева. — Я согласна.

— Только никто не должен звать, что это поручение исходит от нас, — попросил Дерибас. — Даже Муравьеву скажите, что его вызывают в губком левых эсеров. Это нужно для того, чтобы он случайно не проговорился своим родственникам, знакомым. Когда он приедет, мы объясним ему все…

Когда ушла Цепляева, Дерибас и Кандыбин засели за разработку плана предстоящей операции. Они вызывали оперативных работников, наводили справки, требовали дополнительных данных.

Спустя сутки, Дерибас, шатаясь от усталости, сказал Кандыбину:

— Дмитрий Яковлевич, в общих чертах наш план готов. Дожидаться приезда Муравьева я не буду. Ты уточнишь с ним детали и сообщишь мне в Москву. А за это время я доложу Самсонову и Дзержинскому. Надо получить их одобрение. Согласен? Я еду завтра утром.

* * *

Казалось бы, от Воронежа до Рязани рукой подать. Но нужно было уладить домашние дела, найти женщину, которой можно поручить хозяйство, заготовить хотя бы что-нибудь из продуктов. Да и самой экипироваться в дорогу, достать билет. И вышло так, что Цепляева отправилась в путь только в конце зимы.

Поезд подолгу стоял на полустанках. А чтобы доехать от Рязани до деревни, в которой жил Муравьев, пришлось искать попутную подводу. Мария Федоровна порядком намучилась, пока добралась. Но Цепляева была женщина упорная — дала слово, отступать нельзя. И в конце концов Евдокима Федоровича она отыскала и переговорила с ним, как ее об этом просили.

В деревнях жизнь замерла. Мороз и голод сковали все. Даже антоновцы временно поутихли.

Муравьев не очень обрадовался известиям: ведь Мария Федоровна просила его приехать в Воронеж для решения эсеровских дел — такую инструкцию она получила. Евдоким Федорович не торопился к левым эсерам: «Что у них может быть хорошего?»

Муравьев приехал в Воронеж в середине февраля. Было холодно и сыро. Шел снег, перемешанный с дождем. В тот же день зашел к Цепляевой:

— В губкоме эсеров никого нет. Кто меня вызывал?

— Тебя просят зайти в губчека, — не отвечая на вопрос, сказала Цепляева.

— Меня? — удивился Муравьев. — Зачем?

— Этого я не знаю. Пойду вместе с тобой. С нами хотят поговорить.

— Почему вы так долго не ехали? — спросил Кандыбин, как только Муравьев вошел к нему в кабинет.

— Мне никто не говорил, что я нужен вам, а не эсерам. Я бы приехал немедленно.

У Кандыбина собрался «консилиум»: заместитель председателя губчека Ломакин, председатель губисполкома Агеев. Все они поздоровались с Цепляевой и Муравьевым за руку, и Кандыбин, обращаясь к Муравьеву, сказал:

— Мы знаем ваши убеждения и хотим просить вас принять участие в одном важном деле. Нужно проникнуть в штаб Антонова… Это предложение Москвы. — Кандыбин подчеркнул последнее слово, чтобы дать почувствовать Муравьеву, насколько все это-серьезно.

Муравьев даже привстал. Удивленно посмотрел на лица присутствующих. Все были серьезны и выжидающе смотрели на него. Муравьев стал сосредоточенно думать: «Кто из воронежских эсеров может быть, связан с бандой Антонова? — На память ничего не приходило. — Да и с тамбовскими эсерами связи нет никакой…» Покачал головой, развел руками и в недоумении произнес:

— Это очень трудно! Смогу ли я?

Не отвечая на вопрос, Кандыбин спросил:

— Как вы относитесь к этому движению?

— Как я могу относиться к бандитам и убийцам!

— Это вы правильно определили: бандиты и убийцы. Тут наши оценки совпадают. Но сейчас мало дать точное определение этим людям. Ни один честный человек не может спокойно наблюдать за тем, что они творят.

Муравьев покраснел.

— Я готов вступить в Красную Армию и бороться с оружием в руках.

— От вас этого не требуется, — улыбнулся Кандыбин. — Нужно проникнуть в штаб антоновцев…

— Это не в моих силах. Вряд ли смогу я выполнить это задание, — повторил Муравьев.

— А если все же подумать? — не отступал Кандыбин. — Мы поможем вам… Требуется проявить смелость и хитрость. Мы знаем, какому риску будет подвергаться человек при выполнении этого задания.

— Не опасность меня удерживает. Я не представляю, как можно проникнуть к ним в штаб.

— О деталях операции разговор пойдет потом. Сейчас нужно знать ваше принципиальное мнение. Вы можете и отказаться.

— Да нет, вы неправильно меня поняли. Я согласен, — твердо заявил Муравьев.

— Если вы согласны, то давайте приступим к обсуждению наших совместных действий. Вот и товарищ Цепляева вам поможет.

* * *

Дворянская улица[4] в Воронеже славилась своей гостиницей «Метрополь» да еще столовой Енгалычева. В гостинице останавливалась знать, а в столовой питался простой люд. Дом, где помещалась столовая, был одноэтажный, с мезонином.