Книга Однажды в СССР - Игорь Борисович Гатин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что, все этим занимаются?
– Чем этим? – на сей раз она говорила резко и зло. – Что ты из себя целку строишь? Ты всерьёз считаешь, что можно прожить на 90 рэ в месяц? И при этом с восьми до восьми горбатиться и улыбаться всем этим козлам, которые и за человека тебя не считают. «Ой, отрежьте мне от нового батона. А то этот кусочек несвежий. Девушка, почему так медленно? А вы там не припрятали докторскую под прилавком?» – очень смешно спародировала она уже знакомые ему типичные ситуации. – Если хочешь знать, то да! Все! Ну, новички вроде тебя пока оботрутся, ладно, народ потерпит. Но учти, недолго. И то потому, что ты несовершеннолетний, а то давно бы уже объяснили, откуда в хлебе дырочки. Есть на всю общагу пара дур, которые считают, что они волшебные. Ну так скоро вылетят с работы, а значит, из Москвы, и – до дому. Привет, Сызрань! Ты пойми, паршивая овца в стаде не приживается, – по мере того как она говорила, запал постепенно угасал, и закончила она совсем примирительно: – Но ты же не такой. А, Ромашка? Ты же молоток!
Она прижалась и прерывисто задышала прямо в ухо, а потом по-хозяйски запустила руку ему в штаны. Всё привычно закончилось сексом.
Отвалившись, она моментально заснула и по-детски беззащитно и счастливо улыбалась во сне. Ему же не спалось. Он смотрел на красивое, совсем юное лицо – ей едва исполнилось двадцать – и думал, что не любит и не сможет полюбить её. В первый момент знакомства он наделил её образ одухотворённостью, возвышенностью, которые так искал в женщине, но Люда оказалась очень земной. И дело не в том, что она не знала стихов, которые он читал ей по памяти. Дело в том, что они её не трогали.
* * *
Олег был на взводе. Время шло к четырём, он провёл в универмаге весь день. А дефицит всё не выбрасывали. Напрасно он неутомимо сновал по пяти этажам огромного серого здания, зубоскалил с молоденькими продавщицами, степенно интересовался здоровьем пожилых. Они тоже ничего не знали. Механизм появления дефицитных товаров не поддавался логике. Никто не знал, почему вчера в «Добрынинском» выбросили вожделенные джинсы, да не какие-нибудь индийские, а самые настоящие итальянские «Райфл», ещё и с ремешками. Ему очень повезло, он умудрился урвать две пары – одни себе, вторые взял побольше, самый ходовой размер. Сначала думал Ромке удружить, а то ходит, как лох, в продукции фабрики «Большевичка». Но, когда джинсы кончились, так же неожиданно, как и появились, и он, прижимая добычу к груди, пробирался к выходу сквозь кипящий разочарованием людской поток, к нему пристал какой-то взрослый парень совершенно провинциальной наружности – как потом выяснилось, шахтёр из Воркуты, кажется, там ещё полярная ночь всю зиму – и уговорил продать ему вторую пару. Заплатил, не крякнув, двести двадцать рубчиков, то есть в два раза дороже номинала, и совершенно счастливо заявил, что он теперь первый парень на деревне будет в своей Воркуте. А деньги, говорит, – угольная пыль, у него зарплата восемьсот рэ в месяц, а купить нечего. При этом воспоминании Олег невольно улыбнулся, его джинсы достались ему совершенно бесплатно, а он мечтал о них все школьные годы. Жаль, Светка и одноклассники не видят, как он теперь красуется. Нет, Москва, что ни говори, город возможностей.
Вдруг по залу, по бесконечной череде отделов словно прошёл электрический разряд. Олег подхватился, и вот уже невидимая воронка втянула его вместе с другими людьми и безошибочно приземлила в отделе женского белья. Давали чешские лифчики. Нимало не смущаясь, он занял очередь. Быстренько пообщался с женщинами, стоящими спереди и сзади, объясняя, что берёт для своей девушки, которая всю жизнь мечтала о таком. Даже бодро попросил совета, какой размер ему брать, трогательно изобразив собственными кулаками, сложенными в фигу, объём предметов, подлежащих упаковке. Женщины хихикали, но активно подсказывали. Главное было сделано – они его запомнили и прониклись. До кассы было человек пятьдесят, он успел к самому началу. А значит, у него есть с полчаса. Женщинам он сообщил, что ему надо в туалет – живот скрутило, но он скоро вернётся. Уж запомните его, пожалуйста. Конечно-конечно, отвечали ему со смехом, такого разве забудешь? Отпросившись, он быстро промчался в хвост очереди, которая постоянно прибывала, и там занял ещё одну, повторив трогательную историю. Когда вернулся, до кассы оставалось совсем чуть-чуть. Очутившись у окошка, быстро поведал кассирше, что ему надо купить лифчики девушке и маме и он не знает, кого выбрать, ведь дают только один в руки. Тронутая тётка выбила ему два чека. В результате до закрытия магазина он умудрился купить пять штук. А после закрытия продал каждый на десятку дороже, заработав, таким образом, пятьдесят рублей.
А у Ромки, между прочим, стипендия – сорок в месяц. И вкалывает он за неё с утра до вечера. Правда, он получил лимитную прописку и комнату в общаге. Олег пока ночует у него, подмазывая дядю Мишу известным способом, но вопрос надо решать. Домой он не готов возвращаться категорически, а значит, в Москву надо вгрызаться намертво. Ромка обещал поговорить насчёт него в отделе кадров. Придётся, конечно, тоже впахивать два дня через два по двенадцать часиков, зато, как он узнал от девчонок, есть шанс лет через пять-шесть отдельную комнату в коммуналке на Ленинском получить. А это уже джек-пот. Это постоянная прописка, и ты – москвич. Под ложечкой засосало. То ли от такой головокружительной перспективы, то ли потому, что не жрал весь день.
* * *
– Лайма, передай хлеб, – Люся очень устала на работе и была не в духе. Её всё раздражало. Особенно Лайма, которая молча передала хлеб, казалось, всем видом демонстрируя, что делает одолжение.
С тех пор как у Люси появился Ромка, а у Ирки Валерка, напряжение между соседками усилилось. Валерка чуть ли не ежедневно оставался у них ночевать. Он раздобыл где-то старую дверь без петель и положил её на кровать под матрас, чем
