Книга Кистепёрые - Юрий Никитин

непредсказуем. Но такой шанс у меня один к тысяче. Представьте такую возможность проигрыша на бирже?

Он улыбнулся.

Глава 5

Вряд ли с инвесторами удалось бы договориться, если бы три года не было достаточно высокой прибыли, потому всё прошло удачно, я получил даже чуть больше, чем рассчитывал, и сразу же велел Невдалому, он теперь в моей команде, присмотреться к рынку квантовых компов, разумеется, коммерческих.

Боюсь, варежку разевать слишком широко не приходится, инвесторы у меня не то чтобы так уж инвесторы, просто заработанное не вкладывали в дорогие автомобили и покупку шикарных квартир, а вложили в мою фирму и не прогадали, прибыль выше, чем с депозита в банке или со сдачи квартир, но это всё-таки не то, что в широком понимании «инвестор».

Средств на байму с изменяющейся архитектурой движка понадобится в разы больше, чем даже на «Анрыл-шесть», но зато не придётся бросать и переходить на другой, потому что наш в отличие от предшественников никогда не устареет.

Я собрал команду в своём кабинете, благо весь состав поместится и в чулане, окинул всех придирчивым взглядом.

Грандэ и Лысенко, как Пат и Паташон, сидят рядом плечом к плечу, хотя плечо Грандэ вообще-то на уровне рёбер напарника, а Лысенко возвышается над ним, как скала над кротовым холмиком, Блондинка и Горпина тоже вместе, как осаждённая крепость с двумя сторожевыми башнями во враждебном мужском мире, рядом с ними тихий и незаметный Минчин со своей рассеянно-застенчивой улыбкой, а чуть в сторонке вольготно расположился на стуле, как в ложе Большого театра, Невдалый, спокойный, как мамонт, что тот же слон, только сильно волосатый.

– У нас план, – напомнил я, – создать ААА-класса байму за пять лет. Ну, как у всех девелоперов. Мы пообещали за три…

– Мы? – уточнил Грандэ с сомнением.

– Мы, – подтвердил я, – в моём лице, которому вы делегировали все права, вплоть до мытья посуды.

Грандэ сказал с подъёмом:

– Да-да, верно. Вождь берёт сам и говорит, что ему дали.

– Насильно, – вставил Невдалый и хохотнул.

– Надо привлечь деньги, – пояснил я. – Да, затянем, но надеюсь уложиться в четыре. Правда, есть один серьёзный, но хороший изъян…

Смотрят внимательно, я сказал:

– Время такое, все долгосрочные планы летят к чёрту. Появляются возможности ускорить, а кто за них не хватается, тот отстаёт и проигрывает.

Грандэ обронил скрипучим, как у старого ворона, голосом:

– А кто хватается не за те, тоже проигрывает с треском.

Я поймал его взгляд, улыбается гад победно, знает мою натуру, не люблю рисковать, в самом деле не люблю, но сейчас, увы, кто не рискует в нашем деле, того затопчут, у нас демократия.

– Мощь компов растёт так круто, – напомнил я, – что идея насчёт изменяющегося мира не кажется такой уж… Если привлечь ещё, то можно ввести некоторые элементы…

– В урезанном виде? – спросил Лысенко скептически. – А как же ваша навязчивая идея…

– В урезанном, – подтвердил я, – на полный вариант не хватит всех суперкомпьютеров мира. Я уже переговорил с инвесторами. Среди них нашлись рисковые!.. Но этого мало, мало… Для нашего рывка нужно больше. Вчера видел Кологривца в новостях, вернулся из Эмиратов, что-то подписал там прибыльное… Он же с нашего курса! Может, у кого-то сохранились связи? Он за это время вырос в такого Чичикова, что вот-вот станет первым триллионером!

Грандэ и Лысенко переглянулись, но смолчали, женщины смотрят преданными глазами, Минчин опустил взгляд, только Невдалый с неудовольствием задвигался, словно из сиденья выдвинулся шип, крякнул, сказал с некоторым хвастовством:

– С нашего курса?.. Да я с ним пять лет в одном классе до самого выпуска!.. Каждый год приглашает на школьный корпоратив!..

Я вскинулся, сказал быстро:

– Carpe diem!

Он ответил с неудовольствием:

– Ему есть чем хвастаться. А мне с какого перепугу?

– Ты с ним был дружен, – сказал я настойчиво. – Тебя в школе звали Профессором!.. За это время ты стал математиком, который только сам понимает, что за хрень создаёт, а он владеет фабриками и пароходами даже за кордоном. Только двое из вашего класса выдвинулись! Остальные на уровне таксистов и домохозяек. Вот он тебя и не упускает, потому что ценит, как что-то редкое и непонятное.

Он было улыбнулся польщённо, но тут же лицо приняло брезгливое выражение, словно ему сунули в руки большую толстую жабу прямо из-под коряги и велели подержать, пока другие пьют кофе.

– Он брюки называет штанами, а врачей докторами. Как мне с таким разговаривать?

Я вздохнул.

– Тяжёлый случай. Но этот штанист с большими деньгами. У него чутьё, как приумножить, а мы умеем только тратить. Сейчас наверняка вложит в нефть, хотя там всё падает ниже уровня моря.

Он поморщился, сказал без уверенности:

– Поговорю.

– Говори с уважением, – напомнил я. – Ты умный, а он уважаемый. Попляши, постучи хвостом по бокам, как Акенобоб перед вождём. Сам знаешь, в каком мире живём. У кого деньги, тот и поучает, как жить и за какой шашлык бороться.

Он сказал с безнадёжностью в голосе:

– Сейчас все поучают, хоть не открывай социальные сети. У нас всё так плохо?

– Ничуть, – заверил я, – в нашем болоте всё стабильно. Но всё созрело и напухло для нашего рывка. Надо спешить, сейчас на ходу подмётки рвут, демократия на марше! Когда тонешь, ухватишься и за змею, как говорил один из великих героев.

Он вздохнул так тяжело, словно тащит в гору доверху гружённый камнями воз.

– Попробую. Но жениться не обещаю.

Грандэ ревниво отслеживает, как идут дела у конкурентов, частенько хмурится, никогда не ликует, иначе какой бы он был Грандэ, это Лысенко чисто и по-детски радуется, когда у конкурентов что-то рушится, сегодня показал мне на планшете рекламу одной могущественной фирмы, что выпустила в прошлом три топовых игры.

– Шеф, ну не придурки?.. Как можно в наше время толкать рекламу «В нашей байме быстро прокачаетесь до топ-левла!»?

Я сказал безучастно:

– А что не так?

Он посмотрел с сожалением, что-то шеф тупит, не понимает, пояснил терпеливо:

– Это важно для мальчишек. Взрослые не спешат. Им, как и в сексе, больше нравится неторопливый и вдумчивый процесс. А взрослых в мире впервые больше, чем мальчишек. Это же вы сами повторяете. Наверное, от забывчивости. Возраст, да?

Я ответил с неловкостью:

– Ты прав, пацанам не нужен ни крафт, ни строительство, ни фермерство. Им дай сразу пэвэпэ и грабёж караванов. Даже корованов. Прости, я всё ещё думаю, как добыть больше денег, а это занятие глушит любую мыслительную деятельность.

Он взглянул исподлобья, развёл руками, в скрипучем голосе прозвучала виноватая нотка.

– Извини, я не начальство, мне хорошо. Могу только о работе и о том, где играю сам. Простой народ не понимает разницы между кином и баймами, хотя там просто выключил и всё. А здесь оставлю всё наработанное за годы хозяйство!.. Из лачуги отстроил дворец!.. А какой сад разбил на этой скудной каменистой земле?.. Как такое бросить?

– Сам такой, – сказал я с сочувствием. – Есть, правда, аддоны, но движок тот же. Рамки есть рамки, и с места они не сойдут…

Он криво усмехнулся.

– Разве что станет небо с землёй на страшен Господень Суд? А помнишь, ты мечтал о гибком движке?.. И строил, строил. Вот пришло твоё время.

– Просто время, – поправил я, – пришло. Не чувствуешь, что перевернём весь игровой мир?

– Уже трепещу, – ответил он. – Нас перевернёт тоже?

Я снова и снова мысленно возвращался