Книга Библиотечка журнала «Советская милиция», 6(36), 1985 г. - Валерий Иванович Привалихин

и укор, вернул его к действительности.

— Нет, нет, — запротестовал Шатохин. — Косолапый щепу разбитого молнией дерева оттягивал, ты его мелкой дробью в зад несколько раз угостила, а он думал, что его щепа так, и сердился. Так?

— Так.

— Поедем, Мария. Только давай я поведу теперь, а ты пассажиркой. Договорились?

Старая таежница согласилась.

С ВЕРТОЛЕТОМ-НАБЛЮДАТЕЛЕМ Шатохин на другой день в половине восьмого утра возвратился в Нежму и, не заходя домой, отправился в райотдел. Несмотря на ранний час, Звонарев был уже у себя, и Шатохин пошел с докладом.

— Много и ничего, — выслушав, подытожил майор. — И у экспертов не густо. Определили, пол полит уайт-спиритом.

— Будем искать, — сказал Шатохин.

— Куда денемся, будем. Вчера из края, из управления звонили. Они посылают в помощь следователя. Первым рейсом прилетит.

Шатохина задело. Как не хотел изобразить невозмутимость, а, видимо, досада проступила на лице. Звонарев поспешил смягчить:

— Ты не обижайся, не обижайся, Алексей. Я помощи не запрашивал. Дело слишком серьезное, у нас сил мало, а время идет. Товарищ прилетит знающий. Глядишь, у него подучишься. Кстати, хорошо будет, если встретишь его. Как младший коллега старшего.

— Хорошо.

Первый самолет из крайцентра прилетал по расписанию около десяти, и Шатохин решил, чтобы не терять зря времени, зайти в редакцию районной газеты, справиться о заметке.

Корреспондента Рассохина не было на месте, он вчера уплыл с катером на дальнюю леспромхозовскую вахту, и Шатохин отправился к редактору. Редактор, пожилой низкорослый человек, всполошился, стоило Шатохину назваться и заговорить о заметке.

— Три года ни звука об охотниках, — редактор быстро прохаживался по кабинету и сыпал словами, — и вот надоумило упомянуть. И так неудачно! Я как услышал о происшествии, так к подшивке кинулся. И какая удачная информация! И что все село уедет, указано, и когда, и на сколько уезжает. Заметка виновата? — Редактор в ожидании ответа замер, глядел на Шатохина.

— Почему все же Черданск? — спросил Шатохин.

— Да не корреспондент придумал. Он стажер, третью неделю у нас. Меня винить нужно. Нас ругают за петитные равнины, крупные то есть материалы даем. Я и потребовал информационные подборки. Сам темы подсказал. Велел по рации с дальними уголками связываться.

— Может, писали, что меха долго не вывозятся, хранятся в тайге?

— Да вообще три года об охотниках не упоминали. Сами убедитесь. — Редактор подошел к застекленному шкафу, вытащил оттуда переплетенные подшивки. — Это упущение наше. Край таежный, а мы о таежниках в редкий праздник упоминаем. Текучка заедает. Собрания, отчеты.

Вместе они принялись листать подшивку. Проглядев газеты за два года, Шатохин убедился, что самокритичный редактор вправду предпочитает отчеты людям тайги.

Что ж, кажется, ошибся. Глянул на часы. Он уже опаздывал в аэропорт и заспешил.

— Так что заметка? Хоть косвенная вина редакции есть? — допытывался редактор.

— Не думаю.

— Спасибо, утешили. — Редактор облегченно улыбнулся. — Не хватало, чтобы районная пресса способствовала...

К единственному в Нежме трехэтажному зданию аэропорта Шатохин подкатил на попутном газике без пяти десять, с опозданием. Издали завидел на летном поле серебристое брюхо «Як-40» и поморщился: как нехорошо вышло, обещал же встретить, что теперь Звонарев подумает.

Оказалось, волновался он преждевременно: этот «Як» — пролетный, с севера, а из края запаздывает, через четверть часа ждут, не раньше. Он походил по скверику. Там было людно. В томительном ожидании пассажиры сидели на скамейках, лежали прямо на траве. Геологи, вахтовики, таежный коренной люд из дальней глубинки. Группами, по одному, семьями. С солидными узлами и чемоданами и с тощими портфеликами.

Четверть часа минуло, и объявили по радио новую отсрочку, теперь уже на полчаса. Шатохин вздохнул: ничего не попишешь, ждать надо.

В сквере бродить надоело, и он направился к высокой из частых металлических прутьев ограде, отделяющей сквер и здание порта от летного поля, посмотреть для разнообразия, как садятся и поднимаются самолеты.

Допотопные «аннушки» сновали часто.

Объявили посадку, и тотчас десятка два пассажиров прихлынули к ограде. Желающих улететь было куда больше, чем мест в «АН-2». Обычная в таких случаях суета и сутолока начались еще до подхода контролера. Шатохин стоял близко от дверцы выхода на посадку, ему пришлось передвинуться вдоль ограды шагов на восемь-десять, чтобы не мешать.

Подошел и встал неподалеку одетый в новую брезентовую робу и кирзовые сапоги мужчина. В руках — по портфелю. Он осторожно поставил портфели у ограды, покосился на Шатохина, закурил. С противоположной стороны ограды к нему приблизился рослый нескладный парень в замасленной форме техника, в сбитых ботинках без шнурков на босу ногу. Шатохин видел авиатехника минуты три назад лазавшим по хребту транспортной «аннушки». Техник изучающе глянул на Шатохина, кивнул мужчине. Тот выплюнул сигарету, наклонился за портфелями, высоко поднял их над головой. Техник через ограду подхватил один портфель, небрежно поставил себе под ноги.

— Полегче, в обоих сервизы, — не выдержал, приглушенно вскрикнул мужчина.

Словно в подтверждение правоты его слов в оставшемся в его руках портфеле звякнула посуда.

— Тяжелый, думал, породу везешь, — буркнул техник в оправдание. Второй портфель, однако, принял осторожно. Подхватил поклажу и пошел, лениво, по-хозяйски ступая, напрямик к самолету, который недавно осматривал.

Шатохин во все глаза глядел на портфель в руках удалявшегося, сильно косолапившего техника. Кажется, он вдруг нашел ответ на мучавший его со вчерашнего дня вопрос: почему на безлюдном берегу Каргалы вдруг очутились кирпичи...

Думая о своем, Шатохин потерял из виду мужчину, передавшего портфели. Когда хватился, поискал глазами, увидел его бегущим к грузовому самолету. Где и когда он проник через забор, Шатохина сейчас мало занимало. И летчики, которые шли, весело переговариваясь, к транспортному самолету, тоже не интересовали.

Он убедился, что мужчина с портфелями сел-таки в транспортный самолет, и торопливо зашагал в здание порта.

По служебному ходу поднялся на второй этаж, постучал в дверь с табличкой «Командир отряда Сидельников».

Он был немного знаком с командиром отряда. Прошлой осенью большой компанией ездили на рыбалку на Дальний остров. Спиннинговали рядышком, сидели у одного костра. Разница в возрасте помешала сближению, Шатохин выбрал общество помоложе. С тех пор они не встречались, но Сидельников должен был помнить напарника по удачной рыбалке.

Командир отряда действительно не забыл его. Сначала коротко вспомнил о поездке, вздохнул, что на большую рыбалку нет времени, а потом уже спросил, чем может служить.

— Меня интересуют все рейсы четырнадцатого июня. Пассажирские и транспортные, —