Книга Каторжанка - Даниэль Брэйн

теперь ссылка — лучшее, что он может мне дать, пока кто-то не сообразил, что прошел мимо очень важной фигуры, что пора хватать титулованную дуреху, палач уже наточил топор?..

Женщина выпрямилась. Она нависала надо мной, мне это не нравилось, но у меня не было никакого выбора союзников там, где я не знаю и имени единственного человека, готового мне помогать. Возможно, не без выгоды для себя, а может, и рассчитывая на мою гибель.

Никому, никому нельзя доверять.

— Его сиятельство намерен жениться на фрейлине княгине Дивеевой, — вполголоса ответила она, хмурясь, потому что это был факт, который я должна была знать. — Как, ваше сиятельство, одобрит его величество брак, если вы останетесь в этом доме? Вы — жена заговорщика, Аглая Платоновна.

Я в очередной раз снесла оплеуху. Да, это клеймо, от которого мне, наверное, уже не избавиться.

— Но я жила здесь какое-то время, пока длилось следствие, — возразила я со всей уверенностью, на которую оказалась способна. Это только предположение, основанное на том, что в доме полно моих вещей и комната кажется обжитой, но я легко могла ошибиться.

— Но и господина полковника арестовали последним, — она оглядела меня, вздохнула, неохотно пошла к двери. — Погодите, скажу, как выходить можно.

Я сильнее, с головой, закуталась в накидку. Нам нужно добраться до тюрьмы, здесь должны быть извозчики. Чем я им буду платить? Цепочкой? Стоит вытащить что-то из собранных мной драгоценностей? Я подняла руку к уху и обнаружила, что есть чем расплатиться, если извозчики или тюремщики возьмут те аккуратные серьги, что на мне.

— Давайте, Аглая Платоновна, быстро, к черному ходу, который за холопскими комнатами, — скомандовала женщина. Я решительно зашагала вперед, рассчитывая, что она остановит меня, если я сверну не туда, но, очевидно, пошла я правильно. По наитию, а может, по памяти тела этой Аглаи я пробежала по залу, по следующему, открыла дверь, выскочила на лестницу и услышала скрипучий мужской голос:

— Кого привела, Наталья? Скажу его сиятельству!

— Служка это, Стефан Казимирович, требы собирает, ее сиятельство приказала провести ее, отдала молитвенный лист! Мыслимо, что ее ждет, голубушку нашу? Только милостью Всевидящего жива будет!

Ответ Натальи неизвестного мне Стефана Казимировича удовлетворил, я постаралась запомнить все, что она сказала. Церковь, подумала я, церковь во все времена была прибежищем сирых, может, стоит подумать о монашестве, если не удастся сбежать или попытка провалится на каком-то этапе? Даже на дальних южных островах, где солнце, наверное, сжигает неверных, я смогу найти представителей местной религии. Если тут есть монахини, если служка — это не жена священника или другого клирика, если… столько «если». Но, может быть, это все для меня очень скоро закончится.

«А если нет?» — прозвучало в голове каким-то чужим голосом. Если нет, если мне придется жить здесь и сейчас, в теле девчонки, которая так ошиблась? Попытаться поговорить с отцом?..

— Пойдем, пойдем, — Наталья нагнала меня, начала подталкивать в спину. — Не споткнитесь, темновато тут. Вот так, еще, и вниз, вниз, а там пройдем проулками и на площади извозчика найдем.

Я наконец спустилась с лестницы, которая казалась мне бесконечной. Я вообще не помнила, чтобы я поднималась по ней, но мне тогда было настолько погано, что сейчас я не сочла, что здесь искривление времени и пространства. Нужно быть очень внимательной, ловить каждое слово, следить за тем, что сама говорю.

Или нужно, наоборот, спровоцировать? Спровоцировать отца? На что — на то, что не так страшно как ссылка, на монастырь?

— Идем, идем, — подпихнула меня Наталья и, проскочив вперед, приоткрыла дверь. Меня ждала улица…

Пока фигурально. Лицо мое моментально схватило холодом, из глаз полились слезы. Давно стемнело, редкие фонари пятнами растекались над головой, доносились крики, ругань, перестук копыт, женский смех — судя по его игривости, черный ход графского дома соседствовал с местным борделем. Но, несмотря на то, что настала ночь и резко похолодало, мне не было так убийственно холодно, как там, на месте казни, и после. Неудобная одежда терла тело, спина чесалась, но это были ничтожные пустяки по сравнению с муками, которые я перенесла, разгуливая в изящном платьице из шелка и рыбьего меха.

Мужчина захохотал прямо у меня над ухом, я дернулась, но Наталья продолжала тащить меня вперед. Я сообразила, что смех шел из открытого окна. На улице мы так никого и не увидели.

Как и обещала Наталья, мы вышли на небольшую площадь, где сидели на козлах, пуская облака пара, извозчики и лошади мирно жевали сено. Наталья пошла впереди, негромко спрашивая, не довезет ли кто бабу до городской тюрьмы.

— Золотой, — буркнул извозчик. Он был настолько завернут в шубу, что торчала одна борода.

— Больно дорого просишь, батюшка, — Наталья притворилась обиженной. — Откуда у нас золотой, сказал бы медяк. Медяк вон дам. За что золотой-то?

Извозчик отмахнулся. Может быть, ему была невыгодна эта поездка — ничем не отличается от такси, усмехнулась я. Наталья схватила меня за руку и повела прочь, и к нам подлетел тощий вихрастый парень, одетый совершенно не по погоде — в расстегнутом ношеном сюртучке и поеденном молью шарфе. Глазки у парнишки загадочно бегали.

— Идем, идем, барыни, я вас сведу, вас провезут, куда скажете, — зашепелявил он. Наталья остановилась, к моему недовольству, потому что я не люблю людей, возникающих ниоткуда с готовым решением всех проблем, и тут очнулся сквалыга-извозчик.

— А ну пшел! — рявкнул он и замахнулся на парнишку кнутом. — Серебряк дайте, — сказал он нам, — за серебряк отвезу.

— Смотри, дядь Микит, — пригрозил парень, успевший отскочить в сторону, и так же неизвестно куда исчез.

— Медяки есть, — начала торговаться Наталья. — Сам подумай, батюшка, откуда у нас серебряк? Два медяка, а больше нету.

— Значит, не очень надо, — буркнул Микита.

Я зашипела, но вступать в разговор поостереглась. По виду я была баба бабой, но по речи могли узнать барыню, и в лучшем случае ценник увеличился бы в два раза. Наталья была человеком опытным, она сграбастала меня и закинула на высокую, набитую сеном телегу. Лошадь, которая до того безразлично жевала сено, фыркнула и отошла. Капюшон с меня слетел, и я торопливо натянула его обратно на голову.

— Давай, батюшка, давай, — Наталья ловко взобралась следом за мной и похлопала Микиту по плечу. — Всевидящий за добро добром платит.