Книга Явление Сатаны. Записки провинциального сыщика - Григорий Пронченко

знаю я таковских, – с готовностью подтвердил хозяин трактира, когда я обрисовал ему личности разыскиваемых. – Но отчего вы говорите «останавливались»? Они и по сию пору у меня квартируют!

Час спустя под окнами предполагаемых преступников расположился быстроглазый точильщик. А чуть поодаль – легкая пролетка на рессорах. Извозчик, пожилой обстоятельный мужчина, целый день неспешно покуривал трубочку, не обращая внимания на потенциальных ездоков.

Наблюдателям удалось выяснить, что один из троих, Валерий, куда-то исчез – толстый Матвей Матвеевич и Владимир Петрович всюду показывались только вдвоем. С утра они отправились позавтракать. Потом по Набережной прошлись до собора, оттуда на пролетке (извозчик – городовой Симонов) отправились к торговым рядам. Недолго потолкавшись среди покупателей, они зашли в ювелирную лавку Аргунова. Но и там ничего не купили, лишь приценялись. Затем, пешком, неспешно, прошли по Тамбовской до заставы, свернули на Театральную к Хлебной площади, поднялись к себе в нумер, где и пробыли до вечера. Поужинав здесь же, в трактире, опять вернулись к себе и не выходили из комнаты до самого утра.

И так на протяжении нескольких дней они прогуливались по городу, баловали себя водочкой и разносолами, а мы с господином Пульхровым ломали себе головы – не зря ли все нами затеяно. В конце концов, никто же не видел, что они убивали гулящих. Всякие совпадения случаются. Вспомнить хоть дело мещанина Герасимова, которого цепь невероятных случайностей едва не привела в желтый дом! А сведений об их причастности к делу Платициных и Владимирова и вовсе не имелось. Одно было подозрительно – никакой коммерческой деятельностью «представители торгового дома» тоже не занимались.

В конце концов Иван Владимирович предложил немедля арестовать «москвичей», допросить их и все сразу же разъяснить. Я же считал, что спешить не стоило – Иванов и Петровы легко от всего отопрутся.

То, что смерти несчастного семейства Платициных и сына рязанского фабриканта не результат случайности, а чье-то злонамеренное действие, я не сомневался. Положим, Владимиров мог помереть и от сердечного приступа, тем более, по полученным сведениям, он действительно страдал болезнью сердца, наследственной в их роду. Но смерть семейства Платициных, картина которой была совершенно подобной же, схожесть гибели двух проституток и нервическое состояние третьей, просто не укладывались в цепочку случайности.

Опять же, как и с рязанцем Владимировым, наследником Платициных стал человек, при иных обстоятельствах и не смевший бы о нем мечтать – внук покойного старшего брата Ивана Поликарповича, проживавший в Петербурге. Как стало известно из ответа столичной полиции на мой запрос, этот отставной артиллерийский офицер погряз в долгах и в самое ближайшее время мог стать центром грандиозного скандала. Так что богатое наследство оказалось как нельзя кстати.

Впрочем, данное подозрительное обстоятельство совершенно не тронуло полицмейстера, и он вновь принялся поговаривать о закрытии дела, как произошедшего вследствие несчастного случая.

К моему счастью, по городу поползли неясные слухи о якобы являющемся по ночам на Соборной площади сатане, который утаскивал свои жертвы в мрачные подземелья дома Платициных. Конечно, появление подобных слухов было не на пользу спокойствию обывателей. Но они, слухи, поспособствовали тому, что начальство озаботилось пресечением явлений, их порождающих. А по-простому говоря, меня вызвал градоначальник и велел немедля разыскать и наказать злодеев, тем самым предотвратив распространение мистических слухов и разговоров о преступном бездействии властей.

Я ответствовал, что делается все возможное, но сам-то прекрасно понимал, что решающих улик у следствия нет.

Но неожиданные последующие события дали мне в руки тонкую, но довольно прочную нить к разгадке тайны.

Произошло все, как и полагается всякой неожиданности, ночью. В два часа пополуночи я был разбужен звоном дверного колокольчика. И через мгновение появился, разумеется, господин Пульхров:

– Ваше высокоблагородие, – начал он по своему обыкновению. – Иван Иванович, собирайтесь!

– Фу ты, ну ты, Иван Владимирович! Вы, голубчик, хоть какой новый оборот речи придумали б! Или уж просто сапогами потопали бы, а я и так все бы понял, – несмотря на безвременное пробуждение, настроение у меня было приподнятое, должно в предчувствии удачи.

Однако, помощник моей шутки не понял, удивленно похлопал белесыми ресницами и опять зачастил:

– Так, тут, ваше высокоблагородие, экстренное известие! В подвале Платициных, в том самом, задержан дворник Федор Зайцев и купеческий лакей Иван Турапин!

– А что они там делали? – удивился я.

– Я еще не разговаривал с ними подробно, но говорят, что какой-то клад искали.

– Клад!? Час от часу не легче!

– По распоряжению господина полицмейстера в усадьбе Платициных был установлен круглосуточный полицейский пост вплоть до прибытия нового хозяина, дабы людишки хозяйское барахло не потаскали. С полчаса назад старший городовой Шишкин разбудил меня и сообщил следующее…

И Пульхров, торопливо, но обстоятельно, принялся рассказывать, покуда я одевался и вместе с ним усаживался в пролетку.

В начале второго часу полицейские Егоршин и Шишкин обходя усадьбу заметили, что в глубине двора какие-то сполохи огня. Решив, что начинается пожар, они бросились туда, но огонь неожиданно пропал. Однако спустя несколько минут сполохи снова появились. И дополнились осторожным стуком, доносившимся будто из-под земли. Стало очевидно, что это отсвет огня и стук происходят из подвала, того самого подвала, где погибло купеческое семейство. Полицейские поначалу немного струхнули.

– Они решили было, что покойники на место своей смерти наведались! – хихикнул мой помощник.

Но чувство долга пересилило страх и городовые тихонько подобрались к окошкам, выходившим на поверхность у самой земли и заглянув в них увидели двух мужиков. Те, при свете масляного фонаря, киркой и кувалдой ковыряли стену повала. Мужики были опознаны, как дворник Зайцев и лакей Турапин. Окончательно осмелевшие полицейские немедля задержали злоумышленников. После чего Егоршин остался их караулить, а Шишкин побежал за Пульхровым, который квартировал неподалеку.

В подвале пахло сыростью и горячим металлом фонаря. Задержанные сидели со связанными за спиною руками в углу помещения, где были ранее обнаружены трупы. Вернее, сидел только Турапин. Дворник же валялся на боку и громко стонал.

– За кирку схватился, подлец, – оправдываясь, пробасил Егоршин и повернувшись к свету продемонстрировал большую ссадину на скуле и оторванный погон.

– Отлично! Стало быть, каторгу за нападение на представителя власти уже имеете!

Услышав эти мои слова, Зайцев замолчал. А Турапин напротив, бухнулся на колени и тоненько завыл:

– Не виновный я, господин пристав! Как есть не виноватый! Это он все, Федька! – ткнул он товарища в бок носком сапога.

– А ну-ка, ребята, волоките-ка этого наружу, – велел я городовым, указывая на дворника. – А со вторым мы тут побеседуем.

Трясясь и поминутно шмыгая носом, лакей начал поспешно каяться.

Оказалось, что сообщая мне об отсутствии