Книга Мир дней. Том 1 - Филипп Фармер

Поднявшись в лифте на третий этаж, Джеф прошел в свой кабинет. Экран на столе сообщил ему то, что и без того не вызывало у него никаких сомнений. Необходимо сразу же позвонить майору Рикардо Валленквисту. Однако сначала он зачитал свой устный отчет компьютеру, а затем просмотрел архивный файл Рутенбика — последний известный адрес обвиняемого был: Кинг Стрит, 100. Кэрд связался с двумя патрульными, дежурившими в том районе, и попросил их проверить квартиру. В ответ он услышал, что пять минут назад это уже сделано: Рутенбик не приходил домой и не явился на работу.

Скорее всего сие означало, что он уже этого и не сделает. Совершив открытое нападение на официальное лицо — первое из числившихся за ним тяжких преступлений — он, вероятно, отправился в район «минни», расположенный по соседству с Гудзон Парком. Там селились те, кто жил на минимальный гарантированный доход, по тем или иным причинам отказываясь работать. Нередко именно там и скрывались преступники, которых с охотой укрывали местные жители. Время от времени органики совершали рейды в этот район и неизменно возвращались, поймав нескольких преступников, находившихся в розыске. Настало время прочесать район еще раз.

Кэрд заказал кофе себе в кабинет, и, потягивая горячую жидкость, сам немного остыл. Вспомнив свое купание, Джеф рассмеялся. Действительно, если взглянуть на случившееся с ним со стороны, сцена вполне может показаться комичной, даже несмотря на пережитое унижение. Увидев подобный эпизод в кино, он наверняка нашел бы его очень смешным. Что и говорить, он должен отдать должное Рутенбику. Кто бы мог ожидать, что этот нытик и сопляк, совершенно ничего из себя не представляющий, способен проявить такую смелость и силу?

Выследить его — дело нехитрое. Можно поручить это патрульным. Кэрд выключил дисплей и хотел было приказать соединить его с офисом Валленквиста, но тут вспомнил, что собирался запросить лицензию на рождение ребенка. Однако не успел он ввести код отдела приема заявлений в Бюро Населения, как на настенном телевизионном экране появилось лицо Рикардо Валленквиста по прозвищу «Большой Дик».

— Доброе утро, Джеф!

Пухлое красное лицо Валленквиста буквально лучилось.

— Доброе утро, майор.

— Мое сообщение видели?

— Да, сэр. У меня было одно срочное дело. Я только что собирался…

— Зайдите ко мне, Джеф. Прямо сейчас. У меня есть нечто интересное. Поважнее, чем заурядная кража или контрабанда дистиллированной воды. Нужно поговорить лично.

— Сейчас иду, майор, — поднялся Кэрд.

Валленквист всегда придавал преувеличенное значение личным контактам, а пользование электронными средствами коммуникации считал чем-то предосудительным. Слишком они безличны и равнодушны. Нередко из уст майора Валленквиста можно было услышать тираду, вроде следующей: «Электроника создает барьеры! Волны, экраны! Вы не имеете возможности узнать человека, с которым говорите, вам не понять, нравится он вам или нет. У вас нет способа позволить ему узнать вас. Разговор с помощью машин совершенно обезличен. В этом случае вы не более чем привидения. Для общения необходимы плоть и кровь. Нужен контакт, непосредственный запах, ощущение собеседника. Электричество неспособно передать нюансы души, внутренние импульсы и порывы. Только встреча лицом к лицу, нос к носу может это обеспечить. Лишь одному Богу известно, насколько мы лишились человечности. Необходимо сделать все, чтобы сохранить ее. Плоть к плоти, глаза в глаза. Личный контакт и ощущение партнера».

«Все это, конечно, очень мило, — думал Кэрд, поднимаясь в лифте, — единственная неприятность состоит в том, что Валленквист — большой любитель лука — он уничтожал его за завтраком, в обед и на ужин — и когда он говорит о запахе, невольно возникают неприятные ассоциации. Если так настаиваешь на личном контакте, можно было бы и не есть его три раза в день».

Кабинет Валленквиста был раза в два больше помещения, в котором работал Кэрд. Так оно и должно быть. Однако сам майор превосходил в объемах своего подчиненного лейтенанта самое большее на четверть. Ростом шесть футов семь дюймов он весил двести восемьдесят семь фунтов, и добрые девяносто из них было лишними. Департамент здоровья давно и пристально следил за ним, однако благодаря своим связям майор не позволял врачам особенно докучать ему. А из второстепенных бюрократов никто не решался преследовать руководящего майора-органика; к тому же наблюдатели из Департамента здоровья сами не отличались худобой и весьма неохотно расставались с собственным жиром. Зато уж от людей маленьких, не обладающих властью и могуществом, они неизменно требовали неуклонного выполнения всех предписаний вплоть до последней буквы. И это в то время, когда общество официально считалось бесклассовым. Так было всегда, так будет и впредь.

При виде вошедшего Кэрда майор поднялся из своего огромного обитого мягкой тканью кресла и, сцепив свои руки, пожал их. Кэрд проделал то же самое со своими.

— Садись, Джеф.

Кэрд сел в кресло. Валленквист обошел вокруг стола, увенчанного сверху чем-то вроде серпа, и уселся на край стола, наклонившись вперед. «Еще свалится. Тоже мне, шалтай-болтай, — подумал про себя Кэрд. — Но эта игрушка по крайней мере не объедается луком».

— Как жена, Джеф? — улыбаясь, спросил Валленквист.

Джеф почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Неужели Озма совершила что-то противозаконное?

— Прекрасно.

— По-прежнему раскрашивает насекомых?

— По-прежнему.

Валленквист разразился громким смехом и хлопнул Джефа по плечу.

— Молодец, не так ли! Не знаю, искусство ли то, что она делает, но зато какое внимание со стороны публики. О ней знают все. Я слыхал, что в ее честь уже устраивают приемы.

Кэрд расслабился. Майор просто ведет обычный подготовительный разговор. Чтобы собеседники успокоились, настроились друг на друга — это в его стиле: нос к носу, глаза в глаза, плоть к плоти.

— А как поживает дочь? Ариэль… Маузер… так кажется ее зовут?

— Прекрасно.

— А вы продолжаете преподавать в Университете Восточного Гарлема?

Валленквист кивнул, и челюсти его прихлопнулись, словно паруса на ветру.

— Хорошо, хорошо. Так, значит, вечеринка? И кто там будет? Я знаю кого-нибудь?

— Наверняка. Ничего особенного, подобные события в артистическом мире — явление обычное. Прием дает Малькольм Чанго Кант, куратор музея Двадцатого века.

— Конечно, конечно, я слышал о нем. Правда, я в эти круги не вхож. Хорошо, что вы имеете информацию оттуда. Органик должен знакомиться с людьми других профессий.

«Вы бы сильно удивились, узнав скольких таких людей я знаю», — подумал Кэрд, продолжая поддерживать разговор и расспрашивая майора о здоровье, о жене, детях и внуках.

— Прекрасно, — отвечал тот, — лучше и быть не может.