Книга Ястреб над океаном - Эмиль Огюст Сиприен Дриан

прочитанным о битве под Цусимой рассказам, что японские снаряды выделяют окись углерода. Но ему не было известно, что этот народ отныне после своих побед посвятивший себя войне, изобрел новое взрывчатое вещество, превосходящее шимозу. Они пустили в ход снаряды большой вместимости, ядовитые газы которых убивают большее количество окружающих людей, нежели их взрывы в упор.

Во время будущих морских сражений несколько снарядов такого образца, проникнув в глубину судна, выведут его из строя, и смерть от них будет вернее, нежели от самой скорострельной пушки.

Морис Рембо последовал совету американца: когда синеватая туча надвигалась на них, горячей волной катясь по воде, обе головы исчезли, и для большей безопасности Арчибальд Форстер, знавший, что его друг отлично плавает, увлек его в открытое море для того, чтобы перевести дух.

Когда они снова подплыли к берегу, на этот раз немного дальше, на вершине глыбы, покрытой водорослями, показалась голова с приложенным к щеке ружьем.

– Соединенные Штаты! – закричал лейтенант.

Ружье опустилось, и среди обломков скалы показались еще две головы в широкополых шляпах американских солдат.

Это был патруль, посланный с форта для погони за подозрительной тенью и прибывший вовремя для того, чтобы принять потерпевших крушение моряков.

Солдаты, составлявшие патруль, торопились вернуться в крепость. Без сомнения, они боялись японского «чемодана», вроде взорвавшегося недалеко от них, и, не слушая объяснений, которые Арчибальд Форстер пробовал им дать, они старались направить своих пленников налево, вплоть до высеченной в скале и, по-видимому, огибающей весь остров дозорной дорожки. По ней мог проходить только один человек, невидимый с моря, так как глубина этого узкого прохода была 1,8 метра. Через известные промежутки узкий проход расширялся по направлению к морю, позволяя часовым, постоянно расхаживающим в этой скалистой траншее, следить за теми местами морского берега, которые нельзя разглядеть с крепостного вала.

Через сто метров после многочисленных изгибов дозорная дорожка впадала как бы в глубокую раковину, представляющую перекресток из трех одинаковых траншей, из которых одна, более широкая, уходила под свод, высеченный в скале.

Это был вход в крепость.

Для того чтобы предохранить ворота от непосредственного действия артиллерийских снарядов, тоннель изменял направление, и на повороте невидимая снаружи электрическая лампа отсвечивалась на рельсах узкоколейной железной дороги, укрепленных в бетоне.

Хриплый голос часового раздался под сводом, и один из патруля ответил на окрики «Соединенные Штаты» – слова, которые лейтенант Форстер так своевременно бросил несколько минут тому назад.

Солдат вынырнул из глубины будки, высеченной в скалистой стене, и взял ружье наперевес.

Обменявшись вполголоса паролем и лозунгом, один из часовых что-то крикнул, и подземелье осветилось: десять ламп вспыхнуло внутри, и глазам потерпевших крушение вдруг представился в нескольких шагах ров от пяти до шести метров шириной.

В это самое время начала медленно опускаться, подобно подъемному мосту, массивная, с двумя бойницами, дверь, вделанная в противоположную стену. Находившиеся на ней рельсы служили продолжением пути, устроенного в бетоне. У входа появилось несколько силуэтов солдат с ружьями наперевес. Вновь раздался оклик, снова обменялись пропуском, и оставшиеся в живых с «Макензи» переступили ров, исчезавший в густом мраке.

Они вошли в крепость Мидуэй.

Лишь только их конвой перешел мост, как последний поднялся и в ту же минуту до них долетел шум нового взрыва, но заглушенный, почти отдаленный.

Они почувствовали себя за этими гранитными стенами в большей безопасности, нежели на борту самого сильного броненосца.

Вся крепость производила впечатление, точно она вросла в эти подводные скалы Тихого океана: она была высечена в самом утесе.

Японские снаряды разобьются об эти каменные валы, и шум взрыва даже не долетит внутрь крепости.

Комната, куда ввели Мориса Рембо и Арчибальда Форстера, представляла обширный низкий зал, освещенный дуговой лампой, яркий свет которой проникал в каждый уголок. Это был полицейский пост, где находилось около пятнадцати человек, одетых в костюмы цвета хаки, с патронташами через плечо, в полуботинках бурой кожи и в широких шляпах с кокардами.

Только трое из них были в форме темного цвета и фуражках по образцу, принятому гимнастами всех стран. Это были артиллеристы. Сидя в углу комнаты на скамьях, они окружали митральезу, поставленную на чугунной раме, вделанной в скалу. Сквозь узкую амбразуру, из которой можно было простреливать берег, как бы сквозь отдушину, проникал дневной свет.

Вошел офицер – высокий, безбородый здоровяк, с сильными мускулами, и при его входе никто из присутствовавших солдат не пошевелился, так как отдание чести считается в военное время излишним в американской армии.

Его костюм, также цвета хаки, без галунов, без металлических пуговиц и каких-либо иных украшений, отличался от солдатской формы только более элегантным покроем, более тонким сукном и серебряной звездочкой на воротнике. Ремень револьвера, надетый через плечо, заменял перевязь с гнездами для патронов.

Он представился: Гарри Спарк, 3-го колониального полка. Когда оба потерпевших крушение отрекомендовались, в свою очередь, он объявил им, что комендант крепости, сомневающийся, чтобы они действительно остались в живых после катастрофы, происшедшей в эту ночь, ждет их у себя.

– Мы готовы, – сказал Арчибальд Форстер…

По дороге американский лейтенант расспрашивал их, записывая ответы для того, чтобы передать все коменданту.

Через сводчатые галереи вдоль рельсов, по которым могли двигаться самые большие орудия, они попали в обширную круглую залу, где две дуговые лампы бросали ослепительный свет на настоящий завод в миниатюре. Здесь была сосредоточена вся механическая часть и световая энергия всей крепости: динамо-машины двигались с такой головокружительной быстротой, что их полированные шкивы казались неподвижными; газовые моторы вертелись бесшумно, гидравлические краны легко подымали на вершину скалы тяжелые башенки и их огромные орудия. Здесь же стояли различные станки, машины всевозможных видов, аппараты для набивания металлических, ружейных и пушечных патронов.

При одном взгляде на эти разнообразнейшие машины, могущественные и вместе с тем самые усовершенствованные, можно было понять глубокое различие между современной войной и войной минувшего столетия.

Между этой новейшей крепостью и древними крепостями Кормонтеня и Монталамбера такая же разница, как между фортами Вобана и римским лагерем. Наука, двигающаяся вперед гигантскими шагами, изменила за последние сорок лет все: морскую тактику, атаку и защиту крепостей, способ рекогносцировки и сообщения.

Крепость превратилась в завод, где физика, химия и механика создали самые усовершенствованные способы разрушения и защиты.

Человек двадцать стояло за станками и машинами среди передаточных ремней и многочисленных изолированных проводов, которые передавали во все уголки Мидуэя силу и свет.

Офицер, сопровождавший обоих спасшихся с «Макензи», отодвинул чугунную дверь, вошел в коридор и вдруг на перекрестке галерей исчез, взяв под козырек перед какой-то группой, вынырнувшей