Книга Будни наемника - Евгений Васильевич Шалашов

видите ли, не нравится. Мне бы поесть, а еще комнату для отдыха.

Хозяин вместе с помощником, видом напоминавшего вышибалу, засмеялись.

— Охренел? Сюда сейчас настоящая принцесса прибудет, а с ней свита — рыцари, а еще барон фон Скилур с самим Артаксом, — с гордостью сообщил хозяин.

А что, принцессы бывают ненастоящие?

— Ничего, они мне не помешают, — ответил я, сдерживаясь, чтобы не засмеяться. Ишь ты, с самим Артаксом.

Трактирщик с подручным удивились такой наглости, но в драку пока не вступали, решив урезонить нахала словесно.

— Слышь, дуролом, мы тут второй день чистоту наводим, понимаешь? Ну куда ты, чушка болотная прешься? Ты нам свежие полы попачкаешь, а мы только что соломы натащили.

— Есть хочу, — сообщил я. Вздохнув, спросил. — А ты что, не узнал меня?

Хозяин смерил меня пристальным взглядом. Видимо осознал, что бродяги не носят с собой мечи, а одежда, хотя и запачканная, но недешевая. Да и коня моего он видел. Такой жеребец не у каждого рыцаря.

— Морда, вроде, знакомая, — нерешительно пробормотал он. — Верно, в охранниках служишь, при купцах? А где твой хозяин? И обоз его где? А почему грязный? Сразу скажу — хрен вам нынче, а не постой, у нас люди познатнее стоят.

— При купцах… — хмыкнул я. — А если я Артакс и есть, что скажешь?

Хозяин с вышибалой переглянулись и принялись хохотать так, что из конюшни им ответила какая-то лошадь. Отсмеявшись, трактирщик протер глаза кулаком и сказал:

— Ишь, Артакс он… Да знаешь ли ты, как Артакс выглядит? Он — во! А ты? Весь грязный, словно пикша болотная и тиной воняешь. Ну, парень, ты и шутник. Ладно, хрен с тобой, я нынче добрый. Проходи, садись в уголок, накормим чем-нибудь. Напакостишь — убирать заставлю. Но как обоз во двор въедет, то не взыщи, я тебя выгоню, чтобы ты своим видом похабным нашу будущую герцогиню не пугал.

Я мысленно загрустил. Вот ведь, как бывает, когда грязная одежда не соответствует внутреннему содержанию.

Скромно усевшись в конце длинного стола, принялся ждать. Минут через пять, когда терпение уже начало иссякать, а в брюхе забурчало, дородная девка плюхнула передо мной миску с каким-то варевом. Не жабья икра и не личинки голубых мух, но выглядело противно.

— Что это? — поинтересовался я, с опаской заглядывая в миску. Нюхать вообще не рискнул.

— А сам не видишь? — ухмыльнулась деваха. — Каша перловая. Вчерашняя, правда, но если голодный, так и такую съешь. Свиньи едят, не жалуются.

— Хозяина позови, — приказал я, расстегивая плащ, чтобы тот не мешал движениям. — Я ему эту кашу в глотку забью, а то, что останется, тебе засуну…

Не стал уточнять, в какое место стану засовывать, а девка открыла рот, чтобы достойно ответить, тут же его и закрыла, увидев, что под испачканным плащом скрывался дорогой камзол и массивная золотая цепь (ее, кстати, я получил от князя в ознаменование титула ярла) тут же его закрыла.

— Бегом! — рявкнул я на служанку и та умчалась.

Нет, я бы все перетерпел, все простил, но только не перловую кашу, непригодную к употреблению даже в горячем виде, а не то, что в холодном. Сволочь, трактирщик, чем же он свиней кормит?

Ко мне тем временем неслись хозяин и вышибала с дубинкой. Чего они, нюх потеряли? Я запустил миской в рожу хозяина, а пока тот отплевывался, перехватил вышибалу за руку, отобрал кабацкое оружие и как следует припечатал жирную харю к свежевымытой столешнице, отчего та сразу испачкалась.

— Ты чем благородного графа кормишь, тварь? — рыкнул я.

— Виноват, господин граф, — пролепетал трактирщик, видя мою благородную ярость. — Не признали. Вот, как плащик с себя сняли, увидели, что вы господин Артакс. — Ткнув в бок приспешника, зашипел. — Проси прощения у благородного графа.

Вышибала, пытаясь прикрыть разбитый нос кулаком, размазал кровь, что-то залепетал.

— Мне не ваши извинения нужны, а еда.

— Ваше сиятельство, так не готово у нас ничего. Плиту чистили да белили, даже перловку на костре варили. Мы же принцессу ждем, сейчас привезут барашков да хрюшек, резать начнем.

— Делать больше принцессе нечего, как на вашу плиту смотреть, — фыркнул я. — Ладно, яичницу с ветчиной сготовь, и хлеб с сыром тащи. Скажешь, что не сумеешь зажарить, я костер прямо посередине залы разведу, а яичницу из твоих причиндалов сготовлю. А пить тащи либо квас, либо каву, если есть.

Кажется, трактирщик здорово перепугался за сохранность своих бубенчиков, хотя, на самом-то деле, я даже бараньи яйца никогда не ел, а кое-кто считает их изысканным блюдом, но пусть боится.

Эх, как меняет отношение к человеку его одежда. И всего-то стоило скинуть с себя грязный плащ. Скоро служанка поставила передо мной свежий хлеб и тарелку с сыром, а чуть позже передо мной водрузили дымящуюся сковородку яичницы с ветчиной. И, только я принялся есть, как во дворе раздался шум, конское ржание, смех, а в общую залу вбежала юная принцесса. За ней, кланяясь до соломы, застилавшей пол, шел хозяин.

— Ваше величество, ваше сиятельство, — лепетал трактирщик, путая титулование. — Мы думали, что вы позже прибудете, обед еще не готов.

Но Инга фон Севр, увидев меня, проигнорировала слова хозяина, а устремилась к своему незадачливому телохранителю.

— Граф Артакс, а вы уже здесь? — удивилась девушка. — Вы же больной, должны лежать на постоялом дворе. Думала, примерещилось, что Гневко в конюшне стоит.

Как требовал этикет, я встал, изобразил поклон и поинтересовался:

— А вы, сударыня, избавившись от меня, решили развлечься?

— Так обоз тащится, словно беременная курица, я и решила, что поеду побыстрее, — наморщила мордашку юная княгиня, а потом поинтересовалась. — А что вы такое едите? — Принюхавшись, догадалась сама. — Яичница с ветчиной. Я тоже хочу.

— Так и подсаживайтесь ко мне, здесь на двоих хватит, — хмыкнул я, кивая остолбеневшему трактирщику. — Тащи вилку для Ее высочества.

В моей родной Швабсонии, даже при дворе какого-нибудь захудалого барона ни у кого не хватило бы фантазии кормить яичницей девушку из знатной семьи, да еще прямо со сковородки. А тут нравы попроще и скоро принцесса Инга бойко уплетала мою порцию и это у нее так славно получалось, что я жестом приказал хозяину — мол, сделай еще. Нет, хорошо, когда девочка кушает с аппетитом, но я рисковал остаться голодным. Разделавшись со второй порцией, принцесса с довольным видом похлопала себя по брюшку, скрытому кольчугой:

— Вкусно. И почему при дворе яичницу не подают?

— Потому что она считается едой пейзан и солдат, — пояснил я. — Дворянство должно питаться благородной пищей. Мясом и сыром, жареной дичью.

— Глупость какая, — скорчила удивленную физиономию Инга. —