Книга Королевская кобра - Комбат Найтов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет.
– Понял. Иди в кадры.
Новороссийск – Керчь – Приморско – Ахтарск, АзВФ,
7–16 ноября 1941 года
В кадрах мой подопечный получил направление в 1-й дивизион 1-й бригады торпедных катеров Черноморского флота. Пока он бегал по складам и получал аттестат, время продолжало тянуться как жвачка. Домой, а он – москвич, он не зашел, оформил проездные документы, сел в поезд и уснул сидя. Плацкартный вагон был забит до отказа. И время заметно ускорилось. «Клиент», очень довольный, что все разрешилось, спал, прижав боком свое новенькое обмундирование в двух вещевых мешках, а я потихоньку над ним подсмеивался: на «чьем флоте» был единственный катер Д-3, головной в серии, остальные 86 катеров, это – Г-5, службу на которых он не проходил. Д-3 находится во втором дивизионе, так что сидеть ему на плавбазе и изучать матчасть, ну, а скорее всего его пошлют в морскую пехоту, вот тогда мне придется попотеть, прикрывая его задницу. Пока его поступки меня не вдохновляли, слишком недавно мы познакомились с ним в этом времени, и слишком велика была его провинность, с точки зрения военного человека, в том времени, когда я был еще жив.
Я как в воду глядел! В Новороссийске капраз Филиппов покрутил в руках его направление, поморщился и пошел задавать вопросы по устройству катера типа Г-5. Лейтенант его изучал, в училище, но практику он проходил только на «дэшках». В Севастополь его не пустили, безлошадных там и так хватало. Там оставалось всего 12 катеров, полностью укомплектованных командным составом, и шесть командиров-дублеров. Плюс предстояло выучить и сдать район плавания, весь, от одного берега Босфора до другого. Комбриг снял трубку телефона, назвал пару позывных.
– Аркадий, приветствую! Филиппов. Тут из Москвы прислали командира катера, с Балтики, безлошадного. Командовал на «дэшках», а у меня он один, и, тьфу-тьфу-тьфу, укомплектован. Я слышал, что тебе собираются семь катеров пригнать. «Г-пятые» сейчас не выпускаются, так что «эсэмки» или «дэшки» придут, а у тебя будет готовый командир… – комбриг надолго замолчал, внимательно слушая собеседника.
– Думаю, уладим. Добро! – ответил он в трубку и повесил ее. – Вот что, лейтенант, у пятого причала стоит катер, поступаешь в распоряжение капитана третьего ранга Свердлова, он тебя ждет на причале. Возьми направление и бегом! – комбриг размашисто расписался в какой-то бумажке, вручил ее несколько оторопевшему лейтенанту, которого только что «продали» неизвестно куда, отмахнулся от его «Разрешите идти?» и пошел в сторону своего кресла за столом.
Расспросив у краснофлотца: где находится 5-й причал, «подопечный» быстрым шагом отправился искать катер. Почувствовал подвох он только на причале, возле которого стоял окрашенный в шаровый цвет рыболов. Его бак украшала 45-мм зенитка, а на рубке виднелся пулемет ДШК. Никакого кап-три на причале не было. Вахтенный командир сказал, что отходим, как стемнеет, кап-три на берегу, спускайтесь в трюм и отдыхайте, место там найдете.
С родственником или однофамильцем своего бывшего командира лейтенант познакомился через три часа. Катер принадлежал Азовской военной флотилии, одному из соединений Черноморского флота. Имел восемь парадных и десять полных узлов хода, и всю свою жизнь ловил тюльку, за исключением героического 20-го года, когда он был грозой белогвардейцев и флагманом ейских краснофлотцев. Было это 21 год назад, но и тогда он считался довольно старой постройки. Начали поднимать пары в 18.00. В двадцать – отдали концы, и паровая машина сделала первые обороты. До рассвета требовалось попасть в родной порт приписки: Ахтари.
Под утро ошвартовались в Керчи. Здесь планы круто изменились, все «барахло» выгрузили на противоположном берегу, в Ильиче. Свердлов остался там, а ТЩ-12, вахтенным помощником, а через день его командиром, стал мой подопечный, бывший командир корабля Тимофеев погиб прямо у штурвала во время очередного налета «юнкерсов», «встал на линию» Керчь – Кавказ. Восемь дней «азовцы» и моряки Черноморского флота эвакуировали 51-ю армию с Керченского полуострова. Лейтенант продолжал вздрагивать при каждом выстреле или взрыве, но пока рядом были свои, а я намертво сидел в его мозгах, он выполнял собственные обязанности, и бывший «рыбачок» носился между Крымом и Таманью, выполняя приказ на эвакуацию. 16 ноября получен приказ взять под борт в Керчи такой же паровичок без хода и следовать в Ахтари. На переходе мы его «потеряли». Открылась течь в машинном отделении, ни упор не поставить, ни пластырь не завести, водоотливных средств не хватило. Получили приказ рубить концы, дождаться и зафиксировать затопление, и следовать домой. На траверзе Ачуевки отразили три воздушных налета, наложили два пластыря, но дошли и встали на слип подвариваться.
Штаб флотилии расположился в самой станице, это ближе к морю, чем порт (ныне этого порта нет, он находился во внутреннем лимане, от которого практически ничего не осталось, сейчас это озеро Соленое). Перейдя железную дорогу, идущую к рыбзаводу, лейтенант и мастер местной судоремонтной мастерской дошли до штаба, расположившегося в доме 55 на Морской улице, и доложились: один о прибытии и переходе, второй о фронте работ. Аркадий Владимирович пожал руку лейтенанту, поздравил с прибытием, но назад к кораблю не отпустил.
– Как и обещал, поедешь в Баку за кораблями и пополнением. Сейчас представишься командованию, и с Богом.
У меня нареканий на него не было, лишь однажды, когда он неожиданно увидел заходящий на малой высоте прямо на него «мессершмитт», он застыл в ужасе, орудие и пулемет корабля били на левый борт. Пришлось сделать пару оборотов штурвалом самостоятельно, а потом и он подключился. Впрочем, смерти боятся все, кроме тех, кто уже покойник.
1-я танковая, 3–13 июня 1941 года
А в Черехе кипела работа! Даже небольшая «прогулка» на полигон, намотали всего 380 километров, дозаправлялись один раз, и то не полностью, закончилась тем, что Василий и Иван, под чутким руководством Евграфыча, выбили пальцы на обеих лентах, предварительно стянув их винтовыми стяжками, и разбирают натяжители на обоих ленивцах. Скользящий подшипник просел, и даже на глаз заметен овал выработки. А все потому, что натяжитель жесткий, неподвижный, как на тракторах. А требуется, чтобы он «ходил» за нагрузкой. Траки довольно большие, и пока трак перекатывается по ленивцу, натяжитель должен держать постоянную нагрузку на ось, то есть «ходить» туда-сюда. А он стоит мертво, и его «бьет» гусеница, вот и появляется выработка. Василий с карандашом в руках показывал Евграфычу, как бы он изменил этот узел, и они не заметили, как сзади подошло «командование». Причем не одно, а с группой гражданских. Один из них не выдержал и включился в разговор. Евграфыч рявкнул «Смирно!» и доложился комдиву, что экипаж проводит техническое обслуживание машины после маршей и учений.
– А в чем дело?
– А вот, товарищ генерал, просели ленты, подшипник натяжителя поплыл, смялся, не рассчитан он на такие нагрузки. Он без изменений «стянут» с КВ-1, а машина тяжелее, причем значительно. – Василий протянул генералу солидной величины шток с подшипником и резьбой, и показал замятый металл в обойме.
