Книга Это ты во всем виновата! - Пол Рудник

— Если спрыгну, всем этим папарацци придется решать, — пропела Хеллер, — отбежать ли, чтобы я на них не упала, попытаться меня поймать и спасти жизнь или прикинуть, что если действовать быстро, то реально сделать уникальную фотографию — меня, падающую на них. Они ведь могут заработать целое состояние.

Тут толпа заметила Хеллер и начала скандировать ее имя, фанаты достали телефоны и защелкали камерами.

— ХЕЛЛЕР! ХЕЛЛЕР! ХЕЛЛЕР!

Я чувствовала головокружение и тошноту, а Парсиппани был так далеко. Я мечтала бегом спуститься вниз и мчаться галопом всю дорогу до дома, но не хотела доставлять Хеллер такого удовольствия. Мне было семнадцать, и меня оставили за главную, так что я отошла на несколько шагов от поручня, резко хлопнула в ладоши, как воспитательница, успокаивающая разбушевавшихся детсадовцев, и крикнула Хеллер своим самым серьезным голосом:

— Хеллер Харриган! Спускайся оттуда! Немедленно!

Я снова хлопнула в ладоши, и Хеллер застыла. Затем наконец-то повернулась ко мне лицом.

— Господи Иисусе, — выдохнула она, уставившись на меня как на сумасшедшую. — Ты кто, чертова Мэри Поппинс? Боже, что на тебе надето?

Хеллер спрыгнула с выступа и обошла меня кругом.

— Ты по-прежнему носишь одежду из этого вашего полиэстера Синглберри? И гольфы? Как тебе позволили пересечь границу?

— Неважно, что я ношу. Хотя я одета практично, подобающе и достойно. В отличие от некоторых.

Хеллер взглянула на свой прикид: трусики-бикини, босые ноги и коротенькую футболку с надписью «Только что из рехаба!»

— Нравится? — спросила она, оттянув футболку, чтобы я хорошенько рассмотрела буквы. — У меня есть еще одна с надписью «Вакханалии ангела», но я пообещала Уайатту ее не надевать.

— Мне кажется, это очень… зрелое решение. Давай спустимся вниз и обсудим расписание на уик-энд, твой гардероб и обязанности.

Я чувствовала себя сильнее, словно была хозяйкой положения. Я заставила Хеллер сойти с выступа, не позволила себя запугать и сейчас планировала начать ее полное преображение. А еще прекратила нервно считать, хоть и на пару минут. Я махнула на пожарную лестницу.

— Нет.

— Нет?

— Извини, это было грубо. Я хотела сказать: «Нет! Вали к черту!»

Хеллер села на деревянное кресло и закинула ногу на ногу.

— Сейчас я тебе все разжую. Не странновато ли выходит, долгое время я не получаю ни от тебя, ни от твоей семейки ни единой весточки[10]. А сейчас — бум! — откуда ни возьмись, прямо перед моей премьерой в величайшем фильме всех времен, появляется малышка Кейтлин Недотрога Сингломультик, стучится в мой дом и заявляется на мою крышу. Я не говорю, что ты чего-то от меня хочешь и что неожиданно — сим-салабим! — захотела снова стать моим лучшим другом, и я никогда, упаси боже, не использую слова «Синглберри» и «звездотрах» в одном предложении, но не кажется ли тебе это все немного подозрительным? Самую капельку? Прямо одну-единственную?

Хеллер откинулась на спинку кресла и довольно затянулась. Затем, засунув руку в глубокий вырез футболки, почесалась. Хеллер бросила мне вызов, наговорив всяких гадостей, совершенно не соответствующих действительности, с этой своей ухмылочкой на лице. Надругалась над всем священным. Всем, что касалось Синглберри. Да как она ПОСМЕЛА?!

— Хеллер, — произнесла я, расправляя плечи и выпрямляясь, потому что хорошая осанка может победить обман, — ты права: друзьями мы были сто лет назад. И не связывалась я с тобой по причинам, которые тебе очень хорошо известны. Но я здесь не из-за твоей славы, денег, ЧЕТЫРЕХ ДОМОВ и ШЕСТИ АССИСТЕНТОВ. Я пришла к тебе как христианка, ведь ты нуждаешься в помощи. Ты совершала преступления, была под арестом, злоупотребляла всякими наркотиками и… вела себя излишне сексуально.

Чтобы проиллюстрировать последний названный грех, я вызывающе повиляла бедрами. Это было грешно, но мне хотелось устыдить Хеллер.

— Я здесь, — продолжила я свою речь, — чтобы привести тебя к свету истины, благопристойности и, возможно, нормальным штанам.

Хеллер фыркнула и снова затянулась. Настало время говорить начистоту. Я понизила голос:

— Я здесь, чтобы помочь тебе вести себя достойно, ведь если ты облажаешься еще раз, то твоей карьере, как и всей твоей жизни, придет конец, и ты это знаешь, глупое, безрассудное, испорченное маленькое порождение Сатаны!

Глаза Хеллер округлились. Теперь мы были наравне. Нет, я даже несколько вырвалась вперед.

Хеллер загасила сигарету о подлокотник и призадумалась. Она явно восприняла мои слова всерьез.

— Хорошо, Кей-Боп…

Я затряслась от ярости.

— Не называй меня Кей-Боп!

— Ну, Кей-сучка, вот что я скажу тебе, огромной страшной студии и каждому на этой планете, кто так, блин, волнуется, что Хеллер Харриган подорвет свою жизнь и потянет всех за собой…

Хеллер ехидно ухмыляется, и я неосознанно отступаю на шаг, потому что именно эта ее ухмылка втянула нас в большинство неприятностей. Когда Хеллер ухмылялась, она выглядела как маленькая девочка, которая хочет прыгнуть в сугроб, кучу листьев или собственный праздничный торт.

— Идем тусить! — воскликнула она и исчезла, сбежав по скрытой лестнице, пока я пыталась за ней угнаться и кричала так же, как после самой первой встречи с ней, когда мы еще были детьми:

— ХЕЕЕЕЕЕЕЕЛЛЕР!!!

Глава 12

Кто все эти люди???

Мы отправились на вечеринку в четырех черных минивэнах с тонированными стеклами, будто собирались ограбить банк или свергнуть правительство. Один вэн заняли телохранители и работники студии, следующий — ассистенты Хеллер, последний — она сама, Уайатт, я и Эйприл, которая сидела за рулем. Когда я забралась в машину, Хеллер не отрывая взгляда от телефона в руках обратилась ко мне:

— Ты что здесь до сих пор делаешь?

— Ты знаешь, зачем я здесь. Кому звонишь? — спросила я, ведь мне нужно было отслеживать ее социальные связи.

— Киллеру. У меня есть один знакомый, который за две штуки может застрелить тебя и закопать в безымянной могиле.

— Хеллер шутит, — заверил меня Уайатт, — она просто тебя испытывает.

— Я сейчас на «Крейглисте»[11], — сообщила Хеллер, все так же не отрывая взгляда от телефона, — мне удалось сбить цену до трех сотен и картошки фри, и они представят все как несчастный случай.

Когда машина тронулась с места, все по-прежнему оставались на телефонах. Даже у Эйприл был наушник.