Книга Девушка с тенью пантеры - Любовь Белых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скажи мне честно, ты головой нигде сильно не билась? Или ты тупая от рождения? — рявкает он, нависая надо мной. — Ты реально не понимаешь, что это твоя тень?! В машину, блядь, быстро!!!
Плохо понимаю, что он имеет в виду. Вздрогнула, отгоняю от себя обнадёживающие мысли. Кажется, я поспешила с выводами. Такой и врезать может, и убить, и всё что угодно.
Поджилки трясутся. Страх мешает думать. Двигаюсь на рефлексах. Поворачиваюсь, иду к виднеющемуся за поворотом капоту машины на подрагивающих ногах. Кошка следует за мной попятам. А вот мужчина, нет.
Сажусь в машину, громко захлопнув дверь. Пантера запрыгивает на заднее сидение и лениво вытягивает передние лапы. Грациозно выгибает спину, поджимая задние, и ложится поперёк всего сидения.
Его всё ещё нет. Может, это какая-то проверка? Он ждёт, затаившись за поворотом, побегу я или нет.
А я не побегу! Отбегалась…
Глаза щиплет от выступивших слёз. Не хочу плакать. Не сейчас. Сдерживаю рыдания из последних сил, уверяя себя, что обязательно сбегу. Только вот выжду момент, когда его не будет поблизости…или обеспечу себе путь отхода хотя бы транспортом, что ли. Иначе догонит. Догонит и… побьёт, просто раз врежет, наорёт…
Да мне страшно! Я в ужасе от его крика и перекошенного злобой лица. Не добавляет спокойствия и его рост с телосложением. Сколько там мне надо на мои едва пятьдесят килограмм веса?
На меня вообще никогда не орали! Не настолько! Кто-то из знакомых, если и позволял подобный тон при общении со мной, сразу исчезал из моей жизни. Я не неженка, меня так воспитывали. Ни мама, ни папа никогда на меня не кричали. Не потому, что не было за что, а потому что я как-то понимала обычную речь. Нормальную. Человеческую. Родители не повышали голос и друг на друга. Даже если они ссорились, я ни разу этого не слышала и не видела.
Наказывали, конечно. Куда без этого? Мультиков лишали. Карманных денег, если я испортила что-то, пока не накопится необходимая сумма. Постарше, появился домашний арест и отработка косяков: в загородном доме, в хосписе, где мама работала, в благотворительных организациях и акциях. В зависимости от стенки косяка… Но не кричали и не били! Никогда!
А какой-то Рома Зверь на меня орёт, и вот-вот треснет по чему-нибудь!
Какое он вообще имеет право?! Меня папа по жопе не бил, не орал! А он мне вообще кто? Да никто!
Хотя… Нет, однажды папа на меня накричал…
Я перебрала на вечеринке и позвонила родителям, честно признавшись в своём состоянии. Они приехали за город забирать меня вместе с мамой. Это был мой восемнадцатый день рождения. Кажется, отец тогда разогнал нашу тусовку. Не помню. Мне было плохо и меня тошнило. Все силы уходили на то, чтобы дойти с мамой до машины.
А потом… Не знаю, кажется, меня тошнило на заднем сидении. Но в какой-то момент мы остановились на просёлочной дороге и отец потребовал, чтобы я вышла из машины. Я и вышла.
Мне было настолько стыдно, насколько пьяно. Я считала, что он просит меня проблеваться на улице, а не в салоне, потому и удивилась, когда машина с родителями резко сорвалась с места.
Шли минуты, за ними часы, а родители не вернулись. Я замёрзла и продрогла, даже протрезвела, а их всё не было.
Я бы с большой радостью отправилась хотя бы в сторону уехавшей машины, но не помнила, в какой это стороне. Мобильного в карманах не оказалось. То ли потеряла на тусовке, то ли он остался на заднем сиденье. Так и простояла долгие часы на небольшом участке дороги, шатаясь и вглядываясь во все стороны.
А позже… приехала чёрная Ауди, за рулём которой был папин друг. Он укрыл меня клетчатым пледом, усадил в машину, бормотал что-то про бедную и несчастную. Тогда я не сразу поняла, что он говорит о какой-то аварии. Что он просит быть сильной меня…
— Лиля, давай договоримся… — реальный голос вторгается в мои воспоминания неожиданно. Я вздрагиваю, не сразу ощутив сорвавшиеся слёзы с глаз. — Я пообещаю не причинять тебе вред, а ты пообещаешь не сбегать. Иначе…может произойти непоправимое. Ты… Ты плачешь?
— И не орать… — безбожно размазав грязными руками слёзы по лицу, вношу поправки. — Не надо на меня орать.
— Я буду стараться. — мне кажется, он произносит это искренне. — Всего так сразу и не объяснишь. Я и сам ещё не до конца во всём разобрался, а здесь ещё ты со своим баллончиком. — он рвано выдыхает, отчего крылья его носа раздуваются до размеров черешни, и совсем тихо добавляет:- Давай отложим этот разговор до ужина, ладно? Кто знает, возможно, я единственный, кто способен тебя защитить, Лиля.
Я молча наблюдаю, как он садится за руль, как трогается с места и напряжённо смотрит на дорогу. Я хочу спросить о столь многом, но мне почему-то становится стыдно. Такое непонятное и глупое чувство внутри, будто я его обидела. Мне неловко и неприятно от этого.
— Если это тебя успокоит, то наши отцы дружили. Когда приедем, я покажу тебе отцовский кабинет. Там есть много фотографий. Со многих из них обхохочешься… — его голос звучит тихо и наигранно весело. Мне кажется, что ему сейчас совсем не хочется улыбаться, но он почему-то это делает.
— А твой отец? Он сам не может со мной поговорить? — сомневаясь в правдивости его слов, я задаю наводящие вопросы, прежде чем спросить в лоб: " Как зовут твоего отца и зачем ты мне врёшь?! "
Если уж он его отец, то и фамилия у него, соответственно, должна быть Зверев. Папа ни разу не упоминал этого имени! Ни разу! Да и Роман Зверь, чьи бои посещал и смотрел папа, ни разу не упоминался им, как сын сослуживца или знакомого, не говоря уже о друге.
— Он погиб. Два года и один день назад. — напрягшись, отвечает он, немного подумав.
Я хмурюсь. К чему этот отсчёт в днях?
— Погоди-ка… — внезапно меня посетила догадка, — Он погиб в тот же день что и мои родители? На мой день рождения…
— Он не смог дозвониться Кононову, чтобы передать какие-то данные от информаторов. Сорвался к нему. Больше он не вернулся. — жёстко произносит он, отчего у меня на руках волоски зашевелились. Мне слышится в его словах упрёк.
— Мне жаль… — шумно сглатываю, стараясь подбирать слова. — Но мой папа не имеет к этому никакого отношения. Дружили ли наши отцы, или нет, но мои родители разбились на машине в ту ночь.
— И ты веришь в то, что это авария? — резко повернув голову в мою сторону, мужчина смотрит на меня колючим взглядом. — Почему же тебя с ними не было в машине, Лиля? Они ведь за тобой в ту глушь поехали…
— О-откуда ты знаешь?
Роман Зверев
Аут! Девчонка с хорошим таким прибабахом.
Я тоже хорош, конечно. Сорвался к ней, как идиот! Грёбаное напоминание, выскочившее на ноутбуке отца: «Лилечка Кононова, 21 год. Повторное обследование и шоколадные кексы с кокосовой стружкой.», выбило из колеи. Ноут был личным, даже не рабочим. Да и сама формулировка более чем странная.
