Книга Кровь изгнанника - Брайан Наслунд

– А, тот придурок, который объявил меня богом демонов в человечьей шкуре? Фигня все это.

– Конечно фигня, – согласился Роуэн. – У демонов бога не бывает.

Бершад хмыкнул. В богов и в демонов он верил не больше, чем в говорящие мечи или в честных королей, но с ним явно что-то происходило. Кости его наливались странным, зловещим жаром, будто костный мозг выжигала лава. Бершада это пугало.

– Что бы там ни было, нам сегодня надо попасть в город, – сказал он, кивая на толпу у главных городских ворот.

– Как только тебя увидят, поднимется переполох, – напомнил Роуэн.

– А до боковых ворот полдня пути, – возразил Бершад. – Уж лучше переполох, чем какой-нибудь прыткий стражник, который не станет читать никаких посланий, а одним махом снесет мне голову. Вдобавок в толпе перепуганных крестьян стражники не полезут на рожон.

– Тоже верно. А ты волнуешься? – спросил Роуэн. – Ну, с королем Гертцогом встречаться и все такое?

– Волнуюсь – не то слово.

«Злюсь» или «свирепею» подошло бы больше.

Роуэн озабоченно посмотрел на Бершада:

– Ты не замышляешь никаких глупостей, а, Сайлас?

– Ни в коем случае. Глупости я обычно совершаю не задумываясь.

По узенькой козьей тропке они спустились с холма к дороге, ведущей к городским стенам. Незатопимую Гавань назвали так потому, что, хотя город и раскинулся между двумя могучими реками, его, в отличие от большинства альмирских городов, не затапливали ни весенние дожди, ни осенние ливни.

Крестьяне, толпившиеся на дороге, с ворчанием расступались перед Роуэном, который вел осла в поводу. Бершад, на голову выше окружающих, следовал за оруженосцем. Им удалось пройти пару сотен ярдов, как вдруг какая-то девчушка сообразила, кто именно протискивается мимо.

Увидев широкие синие прямоугольники на щеках Бершада, малышка задрожала от страха, дернула отца за рукав и прошептала:

– Драконьер!

Отец не обратил на нее внимания, и тогда она завизжала во весь голос.

Испуганные люди порскнули в разные стороны, с безопасного расстояния глазея на отверженных. На городских стенах Незатопимой Гавани голова изгнанника не красовалась с тех самых пор, как Гралор Камнеухий, задремавший на пароме, проснулся на пристани, где палач уже точил свою секиру.

Бершад решил, что лучше подождать. Слухи о появлении драконьера станут передаваться из уст в уста и в конце концов дойдут до стражников, а те, разумеется, прискачут, чтобы с ним расправиться. Вряд ли король удосужился сообщить стражникам, что лично призвал драконьера в столицу. Король Гертцог, упертый старикан, долго помнил обиды. А род Бершадов его весьма уязвил.

Пока Бершад и Роуэн ждали, крестьяне, косясь на них, принялись лепить глиняных божков и бормотать молитвы. Вскоре из городских ворот выехал конный отряд гвардейцев Мальграва. Бершад насчитал двадцать всадников – многовато для того, чтобы расправиться с одним-единственным драконьером. Роуэн отшвырнул шматок бекона и встал слева от Бершада. Крестьяне отступили подальше, а гвардейцы, окружив Бершада и Роуэна, наставили на них копья. Лица всадников закрывали маски в виде орлиной головы – знак повиновения роду Мальгравов.

Командир выступил вперед. Ярко-оранжевая полоса, вертикально пересекавшая орлиный клюв маски, выделяла его среди прочих гвардейцев. На плечи воина, как и подобало его званию, был накинут зеленый плащ, а маску обрамляла жесткая щетка конских волос, выкрашенных в синий цвет.

– Ты сбился с пути, драконьер? – осведомился командир с нарочитой ленцой, будто проделывал это каждый день.

– Я здесь по приказу короля, – ответил Бершад.

– Какое совпадение! Я тоже. Только мне приказано убивать драконьеров, которые осмелятся приблизиться к городу. Как же мне разрешить это противоречие?

Бершад не раз встречался с подобными типами – образованными, из знатных семейств, но без особого влияния при дворе. Скорее всего, командир был третьим или четвертым сыном захудалого рода; он надеялся дослужиться до высокого чина в королевской армии и тем самым помочь упрочить положение семьи, когда ее возглавит старший брат.

– У нас есть подписанный приказ, – сказал Бершад. – Если твои люди меня не убьют, когда я двину рукой, то готов достать его из кармана.

– Не убьют, – заверил командир.

Бершад вытащил из нагрудного внутреннего кармана свиток и швырнул командиру. Тот ловко поймал его одной рукой, не снимая другой с рукояти меча. Хороший боец, подумал Бершад. Всегда настороже. Командир прочел королевский приказ, проверил печать на свету, а потом кивнул гвардейцам, которые дружно наставили копья в небо.

– Эолин, Шермон, с коней! – Командир снял маску и подвесил ее к поясу; оказалось, что он очень молод, с ярко-синими глазами и орлиным носом. – Рад встрече, барон Бершад, – улыбнулся он. – Поедем в город. Король ждать не любит.

– Прости, что не сразу тебя признал, – сказал командир, скача бок о бок с Бершадом по дороге в Незатопимую Гавань.

– А мы знакомы?

– Я – Карлайл Лайавин.

Бершад был прав: род Лайавинов из Дайновой пущи был древним, но захудалым.

– Мой отец много лет служил твоему, – продолжал Карлайл. – А я вместе со всеми провожал тебя в Гленлокское ущелье. Жаль, что для вашей семьи все обернулось так худо.

Ни один барон с Атласского побережья не стал бы выказывать Бершаду такого сочувствия – если драконьер прогневил короля, то до́лжно гневаться и им. Но обитатели Дайновой пущи славились своей независимостью. Бершад это оценил.

– И как же обстоят дела у Лайавинов при новом правителе? – спросил он. – Насколько мне известно, Элден Греалор властвует иначе.

– Вот именно что иначе, – согласился Карлайл. – Барон Греалор не питает особой любви к джунглям. Он построил лесопилки по всей Дайновой пуще и разбогател. Дайновая древесина стоит целое состояние, поскольку до недавних пор купить ее было почти невозможно. – Карлайл замялся. – Прости. Наверное, тебе больно слышать разговоры о родных местах.

– Дайновая пуща мне больше не дом, – сказал Бершад. – И мне насрать, чем там занимается Греалор.

Иногда Бершад даже верил своим словам.

– И все равно это неправильно, – поморщился Карлайл. – Поэтому я собрал своих людей и переехал в столицу. Поступил на службу к принцессе Эшлин Мальграв.

При упоминании Эшлин у Бершада пересохло во рту. Всю дорогу он старался не воображать, как снова встретится с ней, но получалось плохо.

– Разве ты не присягал служить королю?

– Вообще-то, я числюсь в королевской гвардии, но Гертцог Мальграв не питал особой приязни к пятистам воинам из Заповедного Дола, которые, внезапно лишившись владыки, искали нового повелителя. Он отдал нас под начало Эшлин и поручил оборонять столицу. Карауля ворота, особой славы не заслужишь, но, если честно, я этому рад.