Книга Эскорт для чудовища - Анна Шварц

— У меня нет сорока минут, так что можешь обойтись фаст-фудом.

Тишина. Потом телефон издает тихий «чпок» — приходит новое сообщение.

— Мне в «Макдональдс» заехать? — несколько растерянно интересуется собеседник, а Смоленский хмыкает.

— Куда угодно. Можешь захватить гамбургеры. На двоих. И кофе.

Ого, что? Я таращу от удивления глаза — Смоленский отобедает фаст-фудом. Я стану живым свидетелем, как рожденные с серебряной ложкой во рту не брезгуют пищей обычных людей. Чума просто. Гамбургер. Не полезный тар-тар из тунца, или филе-миньон с пюре из сельдерея, а булочка с котлеткой!

— Можно мне тогда «Цезарь-ролл»? — интересуюсь я, повернувшись к Смоленскому. Если уж нарушать диету, то хотя бы более-менее полезной курочкой в лаваше.

Он равнодушно косится на меня, снимая блокировку с телефона, чтобы отправить сообщение. Но спустя секунду снова поднимает взгляд — уже несколько заинтересованный. И смотрит на мою бровь.

— Саша, мы не в кабаре едем.

— Что?

— Твои брови, — кивает он, — черные. Смотрится не слишком естественно.

Я резко поднимаю зеркальце и ахаю. Я настолько поразилась заказу Смоленского, что накрасила брови тушью для ресниц.

Может, так и оставить? Я теперь точно неузнаваема. Если меня поймает пресса, то все будут обсуждать мои шикарные, как у Фриды Кало, бровищи, а не биографию.

— И, кажется, я тебя предупреждал, что хочу видеть твой естественный цвет глаз, — заканчивает Смоленский, отправив сообщение, и отложив телефон в сторону. Он откидывается расслабленно на спинку кресла, сцепив руки в замок, а я задумчиво смотрю на его пальцы. Мне показалось, или я видела явный шрам на загорелой коже, как от сведенной тату-надписи? У Смоленского была бурная молодость? Хм.

— Я куплю жидкость для линз, как только переоденусь в сухое, — произношу я, стирая тушь с бровей, — извини. В аэропорту не получилось.

Мелькает мысль, что если у меня не будет возможности сбежать, то придется засунуть все свои чувства в задницу и отыграть идеальную спутницу. Мы, похоже, едем не в отель, а в частный дом, судя по пейзажу за окном… там уйти тихо не выйдет.

Если я буду и дальше пытаться сбежать и вести себя не как девочка из эскорта, это будет очень подозрительно. И Смоленский не упустит шанс узнать, кто находится рядом с ним.

Главное, чтобы он не задумал это сделать в ближайшее время.

* * *

Пока мы едем, и я хмуро думаю о своей преющей мокрой заднице, которая отвратительно прилипает к сиденью с подогревом, на телефон падает сообщение от Кати. Фотография с бутылкой дорогого вина и сертификатом в магазин белья. Я будто в реальности слышу жалобный голос подруги, когда читаю подпись к фото:

«Сашулик, не обижайся. Тебя ждет подарочек. PS: Я кое-что придумала. Пожалуйста, продержись с ним еще немного. Я нашла крутую малышку, которая скоро будет в Сочи. Девочка давно грезит знакомством с семьей Смоленских. Она точно сделает так, что Кирилл захочет быть с ней!»

Я тихо хмыкаю.

«Да?» — пишу я с ухмылкой-смайлом, — «это отлично. А мне придется делить с ней пять тысяч евро? Надеюсь, нет…»

«Саш…»

«Шучу. Расслабься. План, конечно, дурацкий. По многим причинам. Но, надеюсь, он сработает и сегодня я вернусь домой. С тебя оплата билетов на самолет»

Катя отвечает только спустя несколько минут. Сначала она отсылает мне фото смугленькой девушки. Даже я невольно ее начинаю рассматривать: она слишком хороша. Фигуристая, с детским, маленьким и аккуратным личиком, миндалевидными черными глазами и копной длинных, до попы, черных волос.

Да, у Смоленского нет шансов. Есть в этой девушке что-то притягательно-экзотичное.

«Прости еще раз. Я сижу сейчас и рыдаю» — читаю я Катино сообщение и вздыхаю.

«Прекрати»

«Я вчера узнала, что беременна третьим. Может, из-за беременности я туплю. Надо было просто отказать Смоленскому еще когда он начал всех девочек отбраковывать, или отослать его в агентство знакомой. Было бы меньше проблем. Вот так…»

Я блокирую телефон после Катиного сообщения, не решаясь ей ничего сейчас ответить, и задумчиво смотрю за окно. Ливень, похоже, становится еще сильнее — вода заливает окна, и я едва могу рассмотреть, что мы едем по какой-то дороге, которую с двух сторон окружает лес и зелень. Да, отсюда я точно долго сбегала бы. Глупая была идея.

Мысли возвращаются к Кате. Интересно, от кого ребенок-то? Когда мы в последний раз пересекались, у нее не было мужчины. Неужели Катя рискнула стать в третий раз матерью-одиночкой? Сумасшедшая, если так.

Неожиданно на плечи ложится что-то тяжелое и холодное. Я вздрагиваю. Поворачиваюсь к Смоленскому, чувствуя, как сердце лихорадочно стучит, разгоняя по озябшему телу кровь, потому что вместо кислорода я дышу запахом мужчины. От него пахнет дождем, горячей кожей и одеколоном, в котором я отчетливо чувствую нотку пряностей.

— Накинь капюшон, как будешь выходить из машины, — он отстраняется, отпустив полы тяжелой непромокаемой ткани, — дома у нас будет около часа, чтобы отдохнуть и подготовиться к отбытию. Примешь сразу же ванну и переоденешься.

Успокойся, Саша и прекрати на него таращиться. Он всего лишь накинул тебе на плечи дождевик. Хорошо, что ты не завизжала, как идиотка.

— Конечно, — произношу я, — спасибо.

Хотя, меньше всего я мечтаю принимать ванну в одном доме с господином Смоленским.

Прости меня, Аля. Как только я вырвусь отсюда — сразу же зайду к тебе. Почему-то я чувствую сильное желание объясниться перед сестрой, словно она может расстроиться из-за моего поступка. Из-за того, что я рядом с мужчиной, который виновен в ее смерти… принимаю ванну в его доме, а еще он заботливо накидывает на мои плечи дождевик.

* * *

Особняк семьи Смоленских надежно спрятан за высоким забором. Я не могу понять, в какой части города мы вообще находимся — не только из-за стены ливня, а еще и потому что я просто плохо ориентируюсь в Сочи. Я была тут всего пару раз, останавливалась в отеле, и просто купалась в море. В третий раз, когда мы с подругой прилетели, чтобы не валяться на пляже, а посмотреть на город, мы подхватили кишечную инфекцию и провели отдых в больнице.

— До входа тут пара шагов, — сообщает мне Смоленский, пока я рассматриваю огромный, песочного цвета особняк, и участок, утопающий в зелени, — надевай капюшон, Саша.

— Тут никого нет? — спрашиваю я, чувствуя тревогу при виде темных окон дома. На улице из-за грозы темно, но свет ни в одном окне не горит…

— Тут редко кто бывает. Постоянно только охрана и управляющий. Раз в неделю проводят уборку в доме и приводят в порядок участок. Нет необходимости держать просто так штат прислуги.