Книга Утраченная планета и панк-мастер ржавых отходов - Снайпер Майора13

Я слегка мотнул головой, приходя в себя. Затем, промычав что-то нечленораздельное в ответ, поспешил к двери машины. Кое-как, неуклюже цепляясь за дверцу колесами от инвалидной коляски, я-таки вскарабкался внутрь, усевшись на боковое сиденье рядом с лихим водилой. Он же с легкой ухмылкой и пренебрежительным видом наблюдал за всеми моими поползновениями вместо того, чтобы помочь.

– Ремень только пристегни, неженка, – с усмешкой наконец промолвил панк, выкрутив громкость магнитолы на максимум.

Резко тронувшись, мы дернулись с места под громкие звуки рока.

До ближайшего входа в город под землей мы добрались достаточно быстро. Меня, правда, очень сильно тошнило всю дорогу: машину трясло, мы неслись по кочкам и ямам совершенно не притормаживая. Плюс громкая агрессивная музыка… все это послужило стрессом для моего организма.

Наконец мой спутник затормозил и ловко спрыгнул вниз, хлопнув дверью. Я понял, что мне бы тоже следовало выйти.

– Подержи пожалуйста, – я протянул ему колеса, понимая, что моих сил не хватит на то, чтобы вылезать из кабины, таща их за собой.

Снова очень неграциозно, я выполз наружу и наконец стоял на земле на дрожащих ногах. Панк поднял свои гогглы на лоб, рассматривая меня:

– Ну и видок у тебя… позеленел весь. Что, не ездил никогда на таких штуках? Ха-ха! – он похлопал рукой по дверце своей машины-зверя.

И вот сейчас, в лучах холодного солнца, я наконец понял, что не так с глазами моего спутника.

Его правый глаз был глубокого синего цвета и выглядел совершенно обычным, в отличие от левого. Тот в принципе имел такой же цвет. В какой-то степени. Не считая ярко-красного пятна возле самого зрачка. Эта кровавая крапинка делала довольно бешенным. Смотреть вот так на близком расстоянии в глаза этого незнакомца человека мне было не по себе – кровь стыла в жилах.

– Ты… твой глаз… это же гетерохромия… – бессвязно пролепетал я.

Панк разозлился. Это было видно по заигравшим на его лице желваках. Видимо, разговор о его глазах не вызвал у него восторга, да и понятно почему.

– Будешь продолжать меня рассматривать как экспонат кунсткамеры – я тебе самому глаза паяльником выжгу, понял?

Что-то мне подсказывало, что он не шутит, поэтому, я быстро отвел взгляд в сторону.

– Даю тебе два дня. Через два дня встречаемся на той же самой свалке, где и сегодня, ясно тебе? И, это, не забудь эти свои самодельные часы.

Я сначала не понял вообще ничего. Да и потом все равно ничего не понял:

– Встречаемся? Зачем?

– Ну как. Ты же должен мне выбрать имя. Или ты думал назвать первое, что придет в голову? Я на такое не согласен. Поэтому, даю тебе… – он задумался, – два дня. Да, два дня. И жду тебя на той свалке, где сегодня мы пересеклись. Хотя… нет, та свалка не пойдет. Там я ничего не найду, чтобы часы твои починить. Вообще, это, зачем ты ходишь на ту свалку? Там уже лет пять как ничего приличного нет, все растащили давно. Если хочешь что-то найти ценное, нужно ходить на окраины. Вот там еще можно поживиться… о чем это я… ах да. Короче, встречаемся у северной свалки, где еще банда этого чокнутого Бельма ошивается. Знаешь где это?

Я отрицательно покачал головой. Я действительно не знал такого места.

Он тяжело вздохнул:

– Ладно. У шестого северного выхода тебя встречу. Он-то знаешь где?

– Шестой выход знаю.

– Ну все тогда. Бывай, мелкий.

Я проводил взглядом удаляющийся силуэт огромной машины, прежде чем с какой-то грустью разблокировал дверь в нижний город и начал спускаться. Странно, я возвращаюсь домой, живой и здоровый, но не испытываю какой-то радости или даже облегчения. Мне… грустно. Почему так? Пока что я совершенно не могу понять.

Я спустился вниз по вертикальной лестнице. Сделать это оказалось довольно непросто, держа в одной руке два громоздких колеса. Было тихо, а над головой мигала лампочка. Хоть нижний город и считался безопасным, но в нем также существовало разделение на «хорошие» и «плохие» территории. Чем дальше от центра – тем менее благоприятным слыл район. Сейчас я оказался на окраине, где никогда раньше не бывал. Но это меня не смутило. Благо, я назубок знал карту Нижнего города, и довольно неплохо мог ориентироваться на местности.

Пока я шел по незнакомым коридорам, я размышлял о нынешнем безумном дне, что мне удалось пережить. Встреча с группой панков на металлической свалке уже казалась мне чем-то далеким. Но не это сильнее всего впечатлило меня. Меня больше потрясло то, что там, наверху, есть люди. Не панки, отбросы, а люди. Обычные люди. Обычные дети. Это было чем-то… странным, противоестественным. Все люди города под землей воспитываются изначально с ненавистью к людям верхнего города. Так уж повелось. И возникла эта ненависть не на пустом месте: слишком уж много мы повидали бесчинств панков. Но вот о чем я никогда не задумывался: откуда появились эти самые панки? Ведь не могли они просто так на всех озлобиться? И как сегодня я видел, там есть и вполне обычные, такие же запуганные люди. Почему они не живут здесь, под землей? Но даже не это меня беспокоило больше всего. Самое главное впечатление уходящего дня для меня – панк-незнакомец, случайным образом спасший меня. Еще и эта его гетерохромия… Теперь понятно, почему его так боятся окружающие. Я не знаю почему, но все опасаются людей с разными глазами. Так повелось давным-давно, много веков назад. Людей с гетерохромией считают опасными, чуть ли ни бесноватыми. Хотя с медицинской точки зрения это очень глупо, но ведь почти все люди сейчас малообразованные и верят во всякие такие нелепости. Поэтому, когда в нашем Нижнем городе рождаются дети с гетерохромией (что случается практически раз в сто лет), их либо сразу убивают, либо относят наверх, что равносильно убийству. Этому странному безымянному панку повезло, что он выжил. Очень странный человек. Не то, чтобы у меня имелся большой опыт в общении с людьми… ведь здесь, под землей, все живут достаточно скрытно. Не как раньше, когда планета была полноценной. Я читал много книг, читал про людей, про животных, про дружбу, про любовь… сейчас все это кажется каким-то чудесным сном. Сейчас все, с кем я общаюсь – мой отец. Так что пусть в нынешний день я и висел на грани смерти, но мне он определенно запомнился явно не этим.

Поглощенный своими размышлениями, я не заметил, как почти добрался до секции, где жил. Вообще, Нижний город выглядит не совсем как город. Это больше походит на катакомбы, соединенные узенькими коридорами. Даже не так… просто огромный подвал с тускло горящими лампочками и небольшими комнатушками по бокам, где и живут люди. Эти комнатушки представляют собой помещение в 30 квадратных метров, где кухня включена в эти самые жилые метры. Отдельной комнаткой идет санузел – ванная с туалетом, совсем крохотная каморка. Я читал, что раньше было по-другому, но сейчас, иметь даже такое жилище – предел всех мечтаний. Я знаю одну семью, которая впятером уживается на таком небольшом клочке. Вообще, семья, состоящая более, чем из трех человек – редкость. Тем, у кого рождается больше одного ребенка все обычно сочувствуют.