Книга Из жизни патологоанатома - Аркадий Абрикосов

С антибиотиками живется спокойнее, но расслабляться все равно не стоит. На вирусы антибиотики не действуют, а арсенал противовирусных препаратов пока что невелик и эффективность их оставляет желать лучшего. Поэтому надо быть осторожным. Нельзя успокаивать себя тем, что у человека, тело которого ты вскрываешь, не было какой-то опасной инфекции. А что, если была? Например – ВИЧ-инфекция. Всем пациентам стационаров в обязательном порядке проводится исследование крови на наличие вируса иммунодефицита, но анализ может оказаться как ложноположительным, так и ложноотрицательным. Определенная доля погрешности есть практически у всех подобных анализов. К тому же антитела к вирусу, по которым определяется его присутствие, появляются в крови не сразу после заражения, а спустя некоторое время. Человек может иметь в организме вирус, причем в количествах, достаточных для заражения других людей, но анализ будет отрицательным. Поэтому к любому трупу надо относиться как к потенциально инфицированному. Патогенные микроорганизмы могут сохраняться в трупах довольно долго. К примеру вирус иммунодефицита может сохраняться до 2 недель.

Я не боюсь заразиться какой-либо болезнью во время работы. Так и работать-то невозможно, если все время бояться. Но я всегда помню о потенциальных опасностях и соблюдаю правила предосторожности. Две пары латексных перчаток (две пары надежнее, чем одна), маска и защитный щиток на лице, нарукавники. А для особых случаев, например, для вскрытия тел ВИЧ-инфицированных пациентов, в нашем арсенале имеются специальные перчатки, которые называются кольчужными, или противопорезными. Не спешите представлять металлические перчатки, подобные тем, что были у средневековых рыцарей. Рыцарская перчатка позволяет держать меч, но не хирургический инструмент. Наши кольчужные перчатки делаются из очень прочной полимерной нити, устойчивой к порезам. Они надеваются поверх латексных перчаток. Рука в такой «одежде» может свободно выполнять все необходимые манипуляции. Свободу движений эти перчатки не ограничивают, и привыкаешь к ним очень быстро.

Мы надежно защищены, но тем не менее я лично знаком с двумя патологоанатомами, которые заразились во время вскрытий, а «понаслышке» случаев подобных заражений знаю гораздо больше.

Первый из моих коллег заразился вирусом гепатита В. Этот вирус может претендовать на звание стойкого оловянного солдатика, потому что он сохраняется в трупах очень долго. Вдобавок, гепатит В относится к высококонтагиозным, то есть высокозаразительным инфекциям. Было лето. Коллега на выходные уезжал в Подмосковье на рыбалку. Приехал прямо на работу, невыспавшийся и вообще толком не отдохнувший. Во время вскрытия случайно порезал палец. О том, что пациент инфицирован вирусом гепатита В, в истории болезни сведений не было, это выяснилось позже. Пациент был доставлен в больницу по скорой помощи с аритмией. Привезли его из метро, стало плохо в вагоне. О том, что он инфицированный, пациент врачам не сказал, а в больнице его как следует обследовать не успели, потому что на вторые сутки пребывания в реанимации он скончался. Вот так неудачно сложились обстоятельства – не отдохнувшему за выходные коллеге попался инфицированный труп.

Другой случай был более трагичным – заражение ВИЧ-инфекцией во время вскрытия привело к суициду. У каждого из нас, наверное, среди знакомых есть люди, принципиально не соблюдающие те или иные правила. Такое поведение доставляет им удовольствие, помогает самоутверждаться. Доктор, о которой идет речь, была из таких. Несмотря на неоднократные замечания, она пренебрегала перчатками, масками и прочими средствами защиты. Только фартук всегда надевала, чтобы не пачкать одежду. В маске ей было душно, от перчаток на руках якобы появлялась сыпь… Короче говоря, каждый раз она находила какие-то отговорки. Проработав около двух лет в нашем отделении, она переквалифицировалась в судмедэксперты, посчитав, что там у нее будет больше перспектив. Подозреваю, что в судебно-медицинском морге она продолжала вести себя так же, как и у нас. Потом мы вдруг узнали, что она покончила с собой, приняв большую дозу снотворного. Меня это известие сильно поразило. Молодые симпатичные женщины с веселым, оптимистичным характером не склонны к суицидам. При случае я навел справки у заведующего отделением, в котором она работала. Мы с заведующим знакомы со студенческой поры, поэтому он сказал мне правду – коллега заразилась ВИЧ-инфекцией во время вскрытия и не смогла этого вынести. Вспоминать об этом тяжело, а еще тягостнее сознавать, что человека погубило его собственное легкомыслие.

Вы можете удивиться – ну как же врач мог вести себя подобным образом? Дело не в образовании, дело в характере. Я несколько раз был свидетелем тому, как сотрудники скорой помощи работали на улице без перчаток с пациентами, у которых было кровотечение. Я знаю нескольких врачей, которые считают коронавирусную инфекцию «разновидностью ОРВИ». А еще у меня есть в знакомых курящий онколог. Это же, наверное, уже ни в какие рамки не укладывается, верно?

В вузах дают знания, а не здравый смысл.

Быть или не быть вскрытию

Многие люди уверены, что труд патологоанатома оплачивается сдельно. Сколько вскрытий за месяц произвел, столько денег получил.

На самом деле все совсем не так. Разумеется, наша нагрузка учитывается, как и везде, но прямой связи между количеством вскрытий и зарплатой или премиями нет. И вообще, если хотите знать, любое медицинское учреждение стремится к тому, чтобы пациенты умирали как можно реже, чтобы вскрытий было как можно меньше. К тому же вскрытия – это только часть работы патологоанатома, как я уже говорил. В основном мы занимаемся гистологическими исследованиями.

– Мы все понимаем, вам план нужно выполнять, – говорят родственники умершего пациента. – Но мы не хотим, чтобы его вскрывали! Это наше право!

Разрешение забрать тело без вскрытия дает главный врач. Кто-то из родственников пишет на его имя заявление, где обязательно должно быть сказано про отсутствие претензий к качеству лечения. Главный врач принимает решение. Далеко не всегда это решение бывает положительным. Есть случаи, когда вскрытие должно быть проведено в обязательном порядке.

Решение принимает главный врач, но «отдуваться» приходится нам. Редко когда родственники воспринимают отказ спокойно. Чаще всего они пытаются настоять на своем. Сначала спорят с главным врачом, пытаются его переубедить, а затем приходят к нам и требуют выдать тело «на основании закона». Иногда устраивается настоящая осада. Родственники умершего стоят около входа в наше отделение и ждут, когда им выдадут тело. Мол, пока своего не добьемся, никуда не уйдем.

Конечно же, вопрос пытаются решить с помощью денег. Суммы предлагаются довольно крупные – пять, десять, пятнадцать тысяч рублей. Однажды предложили целых тридцать тысяч, это самое крупное предложение на моей памяти. Люди привычно верят в волшебную силу денег, но выкупить тело невозможно. Даже крайне алчный и совершенно неразборчивый в средствах человек не рискнет выдать тело родственникам вопреки запрету главного врача. «Выкупать» тело у патологоанатомов бессмысленно.

Поняв, что при помощи «пряников» ничего не добиться, родственники переходят к «кнуту». Начинаются угрозы. Чаще всего нам грозят судом, но однажды буйные сыновья умершего пациента пригрозили поджечь наше отделение, расположенное в отдельном одноэтажном корпусе. В полиции они уверяли, что угрожали сгоряча, а на самом деле ни о чем таком не думали. Им объяснили, что в случае чего они будут главными подозреваемыми, и на том дело закончилось.