Книга Город как безумие. Как архитектура влияет на наши эмоции, здоровье, жизнь - Сара Уильямс Голдхаген

И в Плейно, и в Нидеме дома собраны из стандартных материалов с использованием простейших технологий, требующих низкоквалифицированного труда. Их экологически подозрительные материалы дешевы и ненадежны; используемая в них древесина добыта без учета рационального использования природных ресурсов; по трубам из ПВХ текут растворы легкоиспаряющихся веществ, попадающие в землю и в воду, которую пьют жители; а гипсовые стены, визуально отделяющие одну комнату от другой, едва обеспечивают акустическую и термальную непроницаемость. Типовое размещение комнат и стандартные планировки ведут к неудачному расположению окон и комнат без внимания к тому, на какую сторону участка они выходят. Не учитывались и преобладающие ветра, а также траектория солнечных лучей. Например, в одном доме гостиная может быть темной, а в другом – залитой солнечным светом; некоторые спальни могут быть слишком холодными, а другие – слишком теплыми. Эффективные терморегуляторы и искусственное освещение скрывают недостатки дизайна.

Ладно, можете подумать вы, эти жилые комплексы для представителей среднего и высшего класса неидеальны. Но уж, разумеется, дома, учреждения и ландшафты, служащие более влиятельным людям, не в пример лучше? Некоторые – да, но подавляющее большинство – нет.

Несколько лет назад, готовясь переехать в Нью-Йорк из другого штата, моя семья посетила несколько частных школ на Манхэттене и в Бруклине в поисках соответствующей требованиям и недюжинным способностям будущего старшеклассника. Большинство семей были бы рады отправить своих детей в одну школу на Верхнем Манхэттене. Эта школа, готовящая дошкольников и выпускающая 12-классников, занимает несколько примыкающих друг к другу зданий в зеленом переулке; вход в нее расположен в затененном глубоком каменном портале из желто- и красно-коричневого камня в Ричардсоновом романском стиле[5]. Но старшие классы около 40 лет назад были переведены в новое здание, выглядящее более или менее так же, как сотни пригородных средних образовательных учреждений. Многочисленные классы, расположенные ниже поверхности земли, представляют собой прямоугольные шлакобетонные пещеры с промышленным напольным покрытием от стены до стены и потолками, облицованными стандартными белыми звукопоглощающими плитками. Мебель для классной комнаты представлена металлическими партами и стульями. Помещения для девятых, десятых и одиннадцатых классов расположены вдоль узкого, застланного линолеумом внутреннего коридора, звуки в котором перекатываются и отскакивают от стен, словно мячи на многолюдной спортивной площадке.

Хуже того. Несмотря на то что одна из основных задач, стоящих перед юношеством, – научиться ориентироваться во все усложняющемся социальном мире, лишь одно обширное пространство специально приспособлено для этой важной цели – неформальное место сбора, которое школьники называют «болотом», что, вероятно, связано не с физическим обликом комнаты, а с тем, как школьники чувствуют себя в ней. Жалкие, отслужившие свое диваны толпятся в тесном подобии коридора – неприветливая трясина, предлагающая комплексное меню социальных возможностей: быть или не быть частью большой аморфной группы. В «болоте» подростки гудят, как стрекозы, сверчки и саранча, создавая оглушительный назойливый шум.

Эксперименты отчетливо показывают, что дизайн имеет решающее значение для создания эффективной учебной среды. Одно недавнее исследование успехов 751 ученика в классах 34 разных школ в Англии установило шесть параметров дизайна – цвет, вариативность, сложность, гибкость, свет, связность, – которые существенно влияют на процесс обучения. Оно продемонстрировало, что в среднем доля воздействия факторов строительной среды на успешное обучение школьников составляет удивительные 25 %. В обучении ученик в классе с наилучшим дизайном обгоняет ученика в классе с наихудшим на целый академический год. Ученики менее активны и хуже усваивают материал в классах, оборудованных источниками прямого света, расположенными над головой, с полами, покрытыми линолеумом, с пластиковыми или металлическими стульями. И обратная ситуация наблюдалась в классных комнатах, снабженных шторами, направленным освещением и мягкой мебелью, что в целом создавало ощущение домашней обстановки, расслабленной защищенности и уюта. Свет, особенно естественный, также улучшает академическую успеваемость детей: когда классы хорошо освещены – и в особенности когда это освещение естественное, – ученики регулярнее посещают школу, лучше себя ведут и получают более высокие оценки. Классы без окон, характерные для того типа средних школ, с которым мы познакомились, усугубляют поведенческие проблемы детей и агрессивные тенденции, в то время как освещенные дневным светом комнаты с естественной вентиляцией способствуют социальной гармонии и хорошим учебным навыкам. И шумы, которые мы слышали в тот день, наносят ущерб обучению, как пагубно воздействует на самочувствие детей домашняя обстановка, лишающая живущих в ней чувства контроля над окружающим. Это в свою очередь поднимает уровень стресса, еще больше затрудняющего обучение.

Почему эта школа, как и множество других школ в стране, строит такие неадекватные здания для своих старшеклассников? Почему в наши дни при наличии легко доступных научных доказательств того, что дизайн учебной среды может вредить или способствовать достижению педагогических целей, школы продолжают их игнорировать? Конкретная школа, которую мы посетили в тот день, – некоммерческое учреждение, не стесненная в средствах амбициозная общественная организация. Причина, по которой попечительский совет школы не считает приоритетом создание материальной основы, способной поддержать школьников и облегчить их переход в колледж и начало взрослой жизни, – не столько в недостатке заботы или средств, сколько в отсутствии понимания.

А что бывает, когда клиент признает важность дизайна и готов потратить на него немалые средства? Даже в таком случае возможна неудача. Взгляните на один из павильонов, построенных для популярной лондонской галереи «Серпентайн», которая ежегодно выбирает всемирно известного архитектора для проектирования временного павильона в Гайд-парке. Толпы переполняют ежегодный павильон «Серпентайн»; куда большее количество людей, не имеющих возможности приехать в Лондон, рассматривают его на страницах модных журналов или в интернете. В 2010 году всемирно известный французский архитектор, работающий по всему свету, Жан Нувель, воспринял временность и гибкость заказа «Серпентайн» как карт-бланш на создание роскошно отделанной угловато-диагональной какофонии из стали, стекла, резины и холста с полыхающими прозрачными, полупрозрачными, отражающими и непроницаемыми красными поверхностями. Представьте, как вы будете чувствовать себя в павильоне Нувеля, и сравните это с ощущениями, которые вы могли бы испытать, стоя около или внутри Собора семян (Seed Cathedral) Томаса Хизервика, построенного в том же году павильона Великобритании на Всемирной выставке в Шанхае. Созданное на скромный бюджет, это похожее на одуванчик сооружение было вписано в серебристый, покрытый искусственным газоном ландшафт. Изнутри и снаружи простого деревянного короба выступали 60 000 прозрачных акриловых стержней, каждый из которых содержал в основании одно или несколько семян – в общей сложности 250 000 – из «Семенного банка тысячелетия» в Королевских ботанических садах Кью. Равномерно распределенные, похожие на пушок прозрачные стержни ловят солнечный свет и направляют его в интерьер павильона. Каждый из стержней также содержит крошечный источник искусственного света, так что ночью этот пушок Собора семян представляет собой буквально 60 000 проблесков света, плавно покачивающихся под дуновениями ветра.