Книга Невеста эльфийских кровей - Алина Углицкая

Один из стражников ткнул Ринку пикой под ребра:

– Шевелись! Пресветлая не будет ждать до утра, у нее без тебя дел хватает.

С трудом переставляя ноги, девушка двинулась через поле к помосту.

Увидев обвиняемую, толпа поперла на ограждение. Люди толкались, желая хорошенько ее рассмотреть. Какая-то женщина закричала:

– Нечисть эльфийская! Сжечь ее и дело с концом! Пока она наших мужиков не приворожила!

Несколько голосов подхватили ее слова:

– Сжечь! Сжечь нечестивицу! Выколоть ей глаза! Вырвать косы!

Эльфийское отродье…

Презренная полукровка…

Бесстыдница, соблазняющая почтенных граждан. Грешница, испытывающая их добродетель.

Оскорбления летели ей вслед, и толпа взрывалась ликующими воплями.

Ей не место среди добрых людей.

Откуда-то из толпы прилетело гнилое яблоко, ударило Ринку в висок, стекло вниз мерзкой жижей. И тут же посыпался целый град.

Ринка втянула голову в плечи, согнулась, надеясь хоть немного укрыть лицо. Гнилые овощи это не страшно. Лучше пусть бросают гнилье, чем камни.

– А ну разойдись! – в толпу врезался один из верховых на вороном жеребце. Огрел плеткой парочку особо ретивых. – Кому сказано!

– Стой! – грубый окрик заставил девушку вздрогнуть.

Она машинально остановилась, чувствуя, как между лопаток упирается наконечник алебарды.

Протрубил рог, призывая толпу к спокойствию, и в наступившей тишине зазвучал голос судьи.

Ринка слышала, но не могла понять, что он говорит. Смысл слов ускользал, не давая затуманенному сознанию за него зацепиться.

Кажется, он зачитывал обвинения, выдвинутые против нее.

Ее взгляд, скользнул по толпе, наткнулся на Герхарда. Ее обвинитель был здесь. Пришел насладиться ее унижением. И не один. Рядом с ним, надув подкрашенные кармином губы, стояла та самая женщина.

– Господин сенешаль, достопочтенные служители Пресветлой! Благородный эрл Герхард Тамаск обвиняет Ринкьявинн Тюбо, девицу эльфийских кровей, в смерти отца – покойного эрла Тамаска. А так же в непристойном поведении и попытках соблазнить его самого. Девица вины своей не признает, упорствует и все отрицает. Но все доказательства и свидетельства говорят об обратном. Исходя из всего перечисленного, суд считает сию девицу виновной и требует назначить ей наказание в сто плетей и пожизненное изгнание из нашего города.

– Справедливое решение, – милостиво кивнул сенешаль. – Есть ли тот, кто решится его оспорить?

– Ваша светлость, – поднялся еще один человек, – осмелюсь просить суд о снисхождении.

– Назовите себя.

– Йенор Линуа. Адвокат, нанятый монастырем в защиту обвиняемой.

Эти слова заставили Ринку очнуться. Она подняла голову, пытаясь сквозь спутанные пряди волос рассмотреть говорившего. На секунду в ее глазах мелькнула надежда, но тут же погасла.

Это и есть защита, которую обещала матушка Ильза? Это и есть ее адвокат?

На помосте, приклонив колено, стоял молодой человек. Совсем юный, не на много старше ее самой. В серой суконной курточке и таких же бриджах, подвязанных сатиновыми бантами. Он совсем не походил на спасителя.

Матушка Ильза не смогла найти никого, кроме мальчишки, только-только закончившего академию и готового взяться за любую работу.

– О каком же снисхождении вы просите, мэтр Линуа?

– Божий суд. Пусть Пресветлая Орриет сама решает, насколько виновна сия девица.

– И каким же образом, позвольте спросить?

– Поединок чести, ваша светлость. Возможно, кто-то из присутствующих захочет сразится за душу этой несчастной.

– Протестую! – взвился судья. – Наличие души у подобных существ не доказано!

– Но так же не доказано и ее отсутствие, – заметил молодой адвокат. – Эта девица воспитывалась в монастыре, монахинями Пресветлой. Она имеет право просить богиню о заступничестве.

– Что ж, я вас услышал и готов объявить решение. – Сенешаль оглядел притихшую толпу, а затем его взгляд опустился на Ринку. – Правом, данным мне нашим городом и Пресветлой, объявляю: наказание, назначенное судом, признать законным и привести в исполнение немедленно.

Толпа слаженно выдохнула, внимая приговору. Замерла, боясь пропустить хоть слово. Казалось, даже ветер затих в этот момент, перестал трепать вымпелы на шестах.

Ринка сжалась, мысленно прощаясь с жизнью. Сто плетей! Да она и двадцать не выдержит! Для нее это смертная казнь.

Но если она решила, что это все, то ошиблась.

Насладившись произведенным эффектом, сенешаль продолжил, повысив тон:

– Если только среди присутствующих не найдется тот, кто поставит свою жизнь, честь и душу в защиту этой девицы. – Он обвел глазами всех собравшихся, включая жрецов. – Есть ли среди благородных эрлов, служителей храма и простых горожан тот, кто согласен обнажить меч и сразиться с лучшим мечником города во славу Пресветлой? Есть ли тот, кто согласен обвенчаться с этой девицей божественным браком? Если такой человек найдется, пусть выйдет и назовет себя здесь и сейчас!

Он замолк – и все замолчали. Даже в задних рядах наступила мертвая тишина. Толпа ждала, застыв в напряженном молчании.

Ринка же обреченно рассмеялась.

Фарс. Этот суд просто фарс, созданный на потеху толпе. Представление, разыгранное по нотам.

Даже если кто-то из местных позарится на эльфийскую кровь и рискнет выйти против лучшего мечника, то шансов, что кто-то захочет сочетаться с полукровкой божественным браком – ноль. Божественный брак это не просто венчание в храме. Это обмен кровью и душами. Он навеки скрепляет две души, делая их одним целым. Обычный брак заканчивается со смертью одного из супругов, божественный не может расторгнуть и смерть. Даже переродившись в новых телах, две души по-прежнему будут стремиться друг к другу. Сами боги не смогут разорвать эту связь.

Стоять больше не было сил. Измученная, полностью опустошенная, лишенная последней надежды, она сломанным цветком опустилась на землю.

Все. Это конец. Даже если каким-то чудом она выживет после ста плетей, куда ей потом идти? Слабой, беспомощной, без семьи и друзей. Разве что сгинуть где-то в канаве возле обочины или попасть в руки разбойников…

– Я согласен.

Ровный, полный достоинства голос прозвучал в тишине.

Следом за ним по толпе пронесся возбужденный гул.

Не веря своим ушам, Ринка вздрогнула. Но поднять голову и взглянуть на того, кто решился на это безумие, она не посмела. Слишком много надежд и разочарований для одного дня, который, вполне вероятно, станет последним в ее маленькой жизни.

– Кто этот храбрец? – раздался удивленный голос сенешаля. – Выйди и назовись!