Книга Нет - это да - Марианна Красовская

— Вы можете объяснить, о чем сказал поэт?

— Конечно. Это значит, что он испытал многое, путешествовал, видел мир… а белые хризантемы — символ вечной любви. Значит, он видел много женщин, но только одна ему дорога, та, к которой он всегда возвращается.

Тай смотрел ей в глаза, а Мэй вдруг залилась краской и опустила ресницы. Вздохнула прерывисто.

— Катайская поэзия глубока и символична, — хрипло сказала она. — Как и весь катайский язык. Можно выучить основные слова. Можно научиться складывать их в предложения. Но красоту его и скрытый смысл можно познать, только если полюбить его всем сердцем.

— Вы любите катайский, Мэй? — удивился юноша.

— Я без ума от него.

"А из нее выйдет прекрасная Императрица, — пришло в голову Таю. — Красивая, умная, умеет себя вести. Все равно же мне нужна жена".

У прежнего Императора, прадеда Таймэна, жен было много. И детей много, а внуков и вовсе без счету. К примеру, Шесса тоже была родственницей Тая, внучкой Императора. С одной стороны, это и неплохо — с наследниками проблем не будет. А с другой — слишком хлопотно. У отца вот только мама, он даже гарема не завёл, и ничего. Ничуть об этом не жалел. Хотя, конечно, Лилиана никогда гарем бы терпеть не стала. Слишком она собственница. Тай представил реакцию матери на то, что отец заводит наложницу, и хмыкнул. Нет, дворец бы не устоял. Перевел взгляд на Мэй, которая что-то проверяла выполнение заданий. Мэй явно не из тех, кто согласится стать частью гарема. Нет, даже предложить ей подобное страшно. Снова получит по физиономии. Вообще-то она постоянно его бьёт. Никому другому Тай бы это с рук не спустил, но ее прощал. Это было странно и неприятно. Не мог же он, в самом деле… Значит, в жены взять готов, пощечины прощает… нет-нет-нет! Исключительно похоть. Вожделение. И любопытство.

Сам того не подозревая, в глазах Мэй Таймэн неожиданно поднялся на целую ступень. Нет, в постель с ним она всё равно не согласна, но подружиться было бы неплохо. Не такой уж он и плохой, оказывается. Человек, который любит и понимает стихи, не может быть полным идиотом. В целом Мэй подозревала, что будь Тай чуть старше — он и мужчиной был бы более приятным. Пока же он только мальчишка — очаровательный своей наглостью. Если не воспринимать его приставания близко к сердцу (в конце концов, каких-то серьезных обид он ей не причинил), терпеть его можно.

Мэй любила катайскую поэзию. Таймэн любил катайскую поэзию. А Самюэль ее ненавидел, и потому весь урок рисовал в тетради человечков и думал о том, как отомстить Мэй. Планов была уйма, нужно было лишь немного подготовиться. Собрать материал. Рассчитать время, когда Мэй будет одна. Подкопить сил. И тогда держись, училка! Будешь знать, как ябедничать на наследника!

Глава 7. Спаситель

Мэй визжала так, что горло перехватило от боли. Пауки окружили ее со всех сторон. Умом она понимала, что они неживые, что это очередная выходка Самюэля, с которым у нее была давняя война, но остановиться не могла. Если она чего-то в жизни и боялась, то это высоты и пауков. Откуда малолетний гаденыш узнал — вопрос актуальный, но сейчас это не важно. Она вся дрожала, слезы текли из глаз, голос охрип, но двинуться с места было совершенно невозможно. А пауки уже начинали забираться на ее юбку. У девушки потемнело в глазах, руки похолодели, дыхания не хватало. Кажется, она сейчас грохнется в обморок: и прямо в эту чёрную копошащуюся массу.

— Ты чего орешь? — раздался с лестницы знакомый голос. — Великий дракон, что это за хрень?

Мэй позорно всхлипнула от облегчения и позволила себе зажмуриться. Никому в жизни она не была так рада, как Таймэну сейчас.

Раздался противный хруст — Тай шёл к ней прямо по паукам, а потом сильные руки легко подхватили ее. Мэй перестала визжать, только тихо всхлипывала, обхватив его за шею и прижимаясь изо всех сил.

— Тише, мэйли. Я рядом. Не бойся, я никому не позволю тебя обидеть. Тебя могу обижать только я, — Таймэн бормотал всякие глупости, пылая от ярости. Он хотел убить этого мальчишку.

Даже если бы это была не Мэй — любая другая женщина, он бы разозлился. Женщин нельзя так пугать. А за Мэй он и вовсе любому голову оторвет. Он нервно плеснул в пауков водой, смывая их как сор, а потом поставил дрожащую девушку на пол.

— Мэйли, их больше нет. Открой глазки, — прошептал он, пытаясь отцепить ее руки от своего воротника. — Отпусти меня на минутку, я быстро.

Он прекрасно слышал шорох под лестницей. Но Мэй мотала головой, по-прежнему жмурясь и цепляясь за него. Он сделал единственное, что пришло ему в голову (впрочем, это никуда и не уходило): обхватил ее лицо руками и поцеловал. Она замерла, буквально оцепенела, а Тай тут же этим воспользовался, раздвигая языком солёные от слез дрожащие губы. У него самого тут же закружилась голова от близости ее тела и сладости рта. Жаль только, что податливой и тихой она была лишь пару мгновений, а потом распахнула глаза, замычала протестующе и принялась вырываться. Он тут же отпустил ее, делая два шага назад и перехватывая занесенную для удара руку.

— Вот и умница. Постой здесь, я сейчас.

Он побежал вниз под лестницу и выволок оттуда протестующе визжащего Самюэля, ухватив за ухо.

— Эй, отпусти! Права не имеешь! Я королевский наследник!

— А я катайский император! — веско ответил Тай. — Я выше тебя по статусу. Так что, мелкий, молись. Я очень зол!

— Да что такого-то? Это всего лишь шутка!

— Шутка? Да ты Мэй до смерти перепугал!

— А чего она? Вот Милли пауков совсем не боится!

— А чего она боится?

— Ну… темноты и монстра под кроватью.

— А давай я ночью ее за ногу из-под кровати схвачу, что будет?

— Ой!

— Вот именно. Сейчас ты пойдёшь и извинишься перед Мэй. И тогда я не буду тебя бить.

— А Милли пугать будешь?

— Я не такой дурак, как ты. Девочек обижать нельзя. Девочек надо беречь и защищать.

— И целовать? — блеснул интеллектом Самюэль. — Как ты Мэй? Что взрослые в этом находят?

— Вырастешь — поймёшь. Хотя ты-то вряд ли. Ты некромант.

— И что?

— А у отца спроси. Он расскажет.

Тай выпустил ухо мальчишки и покачал головой. Он и сам, конечно, не образец добродетели, но девочек обижать никогда не думал, и даже с Мэй старался быть аккуратным. Хотя пугать ему ее нравилось.

Мэй была еще бледна, но уже не дрожала. Шоковая терапия — вот как это называется. Даже обидно, что его поцелуи на нее действуют совсем неправильно. Она смотрела на Самюэля строго и устало, а тот отчаянно покраснел и пытался выдавить из себя какие-то извинения. Возможно, он просил прощения впервые в жизни.

Мэй кивнула и махнула рукой — сказать что-то она была не в силах, и мальчишка тот час сбежал. Тай церемонно подал ей руку: