Книга Хадамаха, Брат Медведя - Илона Волынская

Хадамаха продолжал молчать. Все господин тысяцкий верно говорит… да только не все знает.

– Так что ты выяснил насчет Богдапки и Содани? – отворачиваясь к прозрачной перегородке, отрывисто спросил тысяцкий.

На всякий случай понизив голос, Хадамаха пробормотал:

– От Богдапки мяч с искрами отскакивает, будто камень в камень бьется. Он… – Хадамаха сглотнул, сам не веря своей невероятной догадке. – Каменный он! То есть не мяч… То есть мяч-то, конечно, каменный… Но и Богдапки – тоже… – И он смущенно умолк, ожидая насмешки.

– Все верно. Молодец, – безмятежно кивнул тысяцкий. – Настоящий стражник должен верить собственным глазам! Прозвище Кремень-старик ему дали не только за твердость духа. Мало их осталось, каменных великанов, может, один Богдапки нынче и есть. Это они пока молодые, легко туда-сюда превращаются, а с возрастом человеческого все меньше остается, пока совсем не закаменеют.

Хадамаха нервно поежился, вспомнив попадающиеся порой в тайге над озерами скалы, похожие на человеческие фигуры, и с почти трусливым облегчением подумал: хорошо, что у его племени все иначе! Потом нахмурился – выходит, на самом деле господин тысяцкий и сам все про Кремень-старика знал?

– Про Содани вы тоже знаете? – мрачно поинтересовался он.

– Думаешь, я тебя на сообразительность проверяю? – покосился на него тысяцкий. – Я вот тоже не сопливый-слюнявый какой, а каменюку вашу и поднять-то толком не могу. А Содани не выше меня ростом, – тысяцкий оглядел Хадамаху, снова заставив мальчишку смущенно потупиться, – и в плечах до тебя не дотягивает. А мячом швыряется, будто тот из кожи сшитый и воздухом надутый! Хотел бы я знать – в чем тут дело? Не люблю, знаешь ли, на своей территории никаких загадок! Начинается с загадок, а заканчивается обязательно неприятностями! – И он вопросительно уставился на Хадамаху.

Мальчишка открыл рот, собираясь заговорить… Закрыл снова, пожевал губами… Ну если уж господин тысяцкий про Богдапки верит… И он наконец выпалил:

– Содани – геолог!

– Ну и что? – после недолгой паузы непонимающе переспросил тысяцкий.

Хадамаха подавил недовольство – он рассчитывал, что тысяцкий сообразит все сам и ему не придется объяснять:

– Ну это… того… Видел я… – мальчишка еще больше понизил голос, опасливо поглядывая сквозь полупрозрачные стены. – У него прямо на ладонях – марево! Он мяч… ну… – и уперев глаза в пол, наконец с трудом выдавил: – Огнем держит! Как… как жрицы!

Воцарившаяся в прозрачной выгородке тишина заставила его поднять взгляд. Тысяцкий глядел на него, и в глазах его стыло ошеломление.

– Никто не может, как жрицы! – свистящим шепотом наконец выдохнул он. – Ни один мужчина… Даже геологи, странствующие жрецы… Только ищут Огонь! А управлять не могут! И говорить по-другому – ересь! Да за такие речи тебя на костер! И меня – за то, что слушал!

Мальчишка неопределенно повел плечом – он уже жалел о каждом сказанном слове. Но ведь тысяцкий сам дал ему задание, настоящую стражницкую работу – вызнать секреты двух лучших игроков в каменный мяч, так неожиданно оказавшихся в далеком от столицы Сюр-гуде. И он должен был отчитаться!

Тысяцкий снова нервно заметался – сейчас он походил на одного из соседей – Амба, которого сородичи Хадамахи поймали прошлым Днем на своей территории. Точно так же тот метался в яме-ловушке, сверкая желтыми глазищами и рыча от ярости.

– Невозможно… Неужели никто бы не заметил? Мальчик ошибся… – с губ тысяцкого срывалось невнятное бормотание. Наконец он остановился и пристально уставился Хадамахе в лицо. – Ты совершенно уверен, что марево, которое ты видел на ладонях Содани, – это был… – голос тысяцкого сорвался на хрип, будто горло отказывалось пропустить еретические слова, – Голубой огонь?

Хадамаха мгновение подумал и покачал головой:

– Нет, господин тысяцкий. Никак не уверен.

– Ну во-от… – тысяцкий резко выдохнул, в голосе у него звучало самое настоящее, неподдельное облегчение, словно весь хребет Сумэру у него с плеч свалился.

Хадамаха не стал ему объяснять, что крохотные, неразличимые обычным человеческим зрением, а заметные только глазам Хадамахи язычки Пламени, проскакивающие между ладонями Содани и каменным шаром, были вовсе не голубого, а багрово-алого цвета. Совсем как низвергнувшийся с небес Рыжий огонь.

Свиток 2,

в котором Хадамаха берется найти белого Порша

Тысяцкий неуверенно усмехнулся – улыбка вышла кривой и слегка подрагивала, будто сама не понимала, что она делает на этой перекошенной физиономии. Открыл рот, собираясь что-то сказать, – судя по озабоченному взгляду, предостережение. Но слова так и остались непроизнесенными – в общем зале затопали, раздался гул возбужденных голосов, а потом мужской, но оттого не менее истерический крик:

– Мой порш! Белый порш! Его угнали! Он пропал! Он стоил мне целое состояние!

– Еще один… – процедил тысяцкий, и его вихрем вынесло в общую залу.

Чувствуя острое облегчение, Хадамаха поспешил за ним.

Человека, раскачивающегося из стороны в сторону, запустив обе пятерни в волосы, Хадамаха узнал моментально. Не опознать пухлощекую физиономию возле ледяной статуи воеводы было просто невозможно – встрепанный, в растерзанной парке, сидел первый городской богач Ягун-ыки. Вокруг толпились растерянные стражники во главе с Пыу.

– Что случилось, уважаемый Ягун? – подтверждая догадку Хадамахи, осторожно спросил тысяцкий, дотронувшись до плеча богатея.

Ягун подпрыгнул, едва не заехав головой тысяцкому в челюсть.

– Что случилось, спрашиваешь? Что случилось? Мало я вам, стражникам, помогал? Караулку эту за чьи деньги отлили, а? Копья каждый День за мой счет меняются, кольчуги опять же, к Новозиму стражникам по новой куртке, да женкам-мамкам по платку, да детишкам торбоза из моей мастерской! – перечисляя оказанные страже милости, богатей аж разбухал, наливаясь праведным гневом. – И что я получаю взамен? – брызгая слюной, проорал он в лицо тысяцкому.

Собравшиеся вокруг стражники испуганно попятились – не в характере их начальника терпеть подобное обращение. По лицу тысяцкого пробежала судорога, он на мгновение прикрыл глаза… Рука дернулась к рукояти меча… Хадамаха напружинился, готовый метнуться наперерез тысяцкому: если начальник городской стражи зарубит купца… Но тысяцкий только медленно отер лицо рукавом, глубоко вздохнул и терпеливо, как над тяжко хворым, заворковал:

– Не мог бы достопочтенный Ягун-ыки подробнее рассказать, о каком порше идет речь – помнится, раньше уважаемый купец не имел никакого порша…

– Конечно, не имел! – воинственно упирая пухлые кулаки в округлые, как у слепленного детишками снеговика, бока, вскинулся Ягун. – Я его только нынче получил! И теперь снова не имею – угнали его, а городская стража и в ус не дует! – он обвел стражников таким гневным взглядом, что даже самые отважные из них невольно попятились.