Книга Четвертый Кеннеди - Марио Пьюзо

И вновь все присутствующие следили за реакцией Кеннеди, но он только повернулся к самому близкому для него человеку, даже более близкому, чем Дэйзи.

– А что ты думаешь по этому поводу, Крис? – спросил он.

Кристиан Кли был генеральным прокурором Соединенных Штатов. Кроме того, вопреки традиции, Кеннеди назначил его главой Федерального бюро расследований и руководителем Службы безопасности. По существу Кли контролировал всю внутреннюю систему безопасности Соединенных Штатов, за что Кеннеди заплатил высокую политическую цену: он позволил конгрессу назначить двух судей в Верховный суд, отдал им три должности в правительстве и пост посла в Великобритании.

– Фрэнсис, – ответил Кристиан Кли, – ты должен принять решения по двум вопросам. Во-первых, действительно ли ты хочешь остаться президентом на второй срок? С твоим голосом и улыбкой на телевизионном экране можно выиграть выборы. Так хочешь ли ты этого на самом деле? Во-вторых, ты все еще желаешь что-то сделать для этой страны? Собираешься ли воевать со всеми ее врагами, внутренними и внешними? Хочешь ли направить нашу страну по правильному пути? Потому что я уверен, эта страна умирает. Для меня это динозавр, который неминуемо должен исчезнуть. Или же ты просто хочешь насладиться четырехлетними каникулами и использовать Белый дом как свой собственный клуб? – Кристиан на мгновение замолк и потом с улыбкой добавил. – Итак, я задал три вопроса.

Кристиан Кли и Фрэнсис Кеннеди познакомились в Гарвадском университете, где Кристиан был одним из самых одаренных молодых людей, а у Кеннеди имелся свой замкнутый круг почитателей, к которому присоединился и Кристиан.

Президент Кеннеди посмотрел на Кристиана Кли и сухо произнес:

– Ответ на все твои три вопроса – нет.

Он обернулся к своему главному политическому советнику и связному с конгрессом. Это был Оддблад Грей, самый молодой член штаба президента, который всего десять лет назад окончил университет.

Оддблад Грей вышел из левого крыла негритянского движения, закончил Гарвард и курсы Роудса. Его юношеский идеализм, возможно, оказался несколько развращен природной политической смекалкой. Он знал, как функционирует правительство, где можно нажать, на какие рычаги, где нужно использовать грубую силу власти, в каком случае уклониться от противостояния, а когда и элегантно отступить. В свое время Кеннеди проигнорировал его предупреждение не пытаться протолкнуть свою программу через конгресс, что чревато целой серией поражений.

– Отто, – обратился он к нему, – выскажите свое мнение.

– Плюньте на это, – сказал Оддблад. – Пока вы все только проигрываете. – Кеннеди улыбнулся, остальные мужчины рассмеялись, а Оддблад продолжал: – Конгресс срет на вас, пресса лягает вас в зад. Лоббисты и большой бизнес удушил ваши программы. Рабочие в вас разочаровались, интеллектуалы считают, что вы их предали. Правые и левые в нашей стране сходятся в одном – в том, что вы тряпка. Вы управляете этим проклятым огромным «Кадиллаком» – всей страной, а рулевое управление не действует. И держу пари, что каждый дерьмовый маньяк в этой стране получит в свое распоряжение еще четыре года, чтобы покончить с вами. Забьет третий мяч. Давайте-ка все уберемся из этого проклятого Белого дома.

– Вы думаете, я могу добиться переизбрания? – улыбаясь, спросил Кеннеди.

– Конечно, – Оддблад Грей изобразил на своем лице изумление. – В этой стране всегда переизбирают никуда не годных президентов. Даже ваши злейшие враги жаждут вашего переизбрания.

Кеннеди улыбнулся. Они все хотят побудить его вновь выдвинуть свою кандидатуру, взывая к его гордости. Никто из них не хочет уйти из этого центра власти, из Вашингтона, из Белого дома. Лучше быть львом без когтей, чем вообще не быть львом.

Оддблад Грей снова заговорил:

– Мы могли бы сделать кое-что хорошее, если бы работали иначе и если бы вы отдались этому всем сердцем.

– Действительно, Фрэнсис, – вступил в разговор Юджин Дэйзи, – ты единственная надежда. Богатые слишком богаты, а бедные слишком бедны. Страна превращается в луг, на котором кормятся большие корпорации, вся Уолл-стрит. Они совсем ошалели и не думают о будущем. Могут пройти еще десятилетия, но беда, большая беда приближается. У тебя есть шанс в ближайшие четыре года предотвратить это.

Они ждали его ответа с разными чувствами. Редко бывает, чтобы политические советники испытывали личную привязанность к своему президенту, но эти четверо в известной мере преклонялись перед ним.

Фрэнсис Кеннеди обладал непостижимым обаянием. И фокус здесь заключался не только в его импозантной фигуре – он был красив и чем-то напоминал своих знаменитых дядей, – а еще и в том, что он поражал своим блестящим интеллектом, встречающимся среди политиков довольно редко. Он был удачливым адвокатом, автором научных книг, хорошо соображал в физике и обладал безупречным литературным вкусом. Он даже разбирался в экономических теориях без помощи незримых финансовых советников. И еще его отличали симпатии к простым людям, что несвойственно тем, кто родился в богатых семьях и никогда в жизни не испытывал экономических затруднений.

Молчание нарушил Юджин Дэйзи:

– Ты должен еще как следует подумать, Фрэнсис. Элен права.

Однако им всем было уже ясно, что Кеннеди принял решение: он не будет вновь выдвигать свою кандидатуру. Для них всех это конец пути.

Кеннеди пожал плечами.

– После пасхальных каникул я сделаю официальное заявление. Юджин, пусть твой аппарат начинает готовить все бумаги. Мой вам совет, ребята: ищите работу в крупных юридических фирмах и в военной промышленности.

Они поняли, что тем самым он их отпускает, и все, кроме Кристиана Кли, удалились.

– Что, Тереза будет дома на каникулах? – словно невзначай спросил Кристиан.

– Она в Риме со своим новым парнем, – Фрэнсис Кеннеди передернул плечами. – Вылетит сюда в Пасхальное воскресенье. У нее пунктик: не соблюдать религиозные праздники.

– Рад, что она уберется оттуда. Я на самом деле не могу защитить ее в Европе. А она думает, что может болтать там все, что ей вздумается, и это не станет известным здесь. – Он помолчал. – Если ты решишь баллотироваться на второй срок, тебе придется держать свою дочь подальше от рампы или отречься от нее.

– Это уже не имеет значения, Кристиан, – рассмеялся Кеннеди. – Я не буду выдвигать свою кандидатуру. Тебе надо строить другие планы.

– Хорошо, – отозвался Кристиан. – Теперь насчет приема по случаю дня рождения Оракула. Он очень ждет.

– Не беспокойся, – сказал Кеннеди. – Я ему все обеспечу. Бог мой, ему сто лет, а он озабочен приемом по случаю дня рождения.

– Он всегда был и останется великим человеком, – заметил Кристиан.

Кеннеди кинул на него взгляд.

– Ты всегда к нему лучше относился, чем я. У него есть свои недостатки и он часто делал ошибки.