Книга Я не отдам тебе детей - Екатерина Радион

— Кин, неужели вы думаете, что если вам не открыли двери в Милленте, их откроют в Тионте? Боюсь, вы ошибаетесь. Меня предупредили о сложившейся ситуации. Ваш договор недействителен. Храм Миллента готов предоставить вам другую женщину. В чём вопрос?

— Я не хочу, чтобы вы рожали этого ребёнка, — нахмурился торговец, — по крайней мере, чтобы рожали не для меня.

— Боюсь, вы тут не властны. Это моё дитя, и я не собираюсь рисковать своим здоровьем, пытаясь вытравить плод. Совсем скоро я начну чувствовать его, — Тим довольно улыбнулась. — Нет, исключено. Вы, кстати, так и не извинились. Бросаться оскорблениями в сторону жрецов любого божества не самая хорошая идея. Но в сторону жриц Эрешты… Вы ведь не хотите до конца своих дней остаться без наследников?

Вертон нахмурился. Он не любил угрозы, но Тимара и не угрожала, скорее предупреждала его, как маленького нерадивого ребёнка, предостерегала от опасности.

— Прошу простить мои резкие слова. Я думаю, вы понимаете, в какой я оказался ситуации, — примирительно сказал Вертон, не сводя взгляда с живота Тимары.

— Понимаю. В очень глупой. Но главный дурак в ней вы, кин Вертон. Вы ведь понимаете, что никогда не сможете меня запугать, а если ваши угрозы перейдут определённые рамки, вам никогда не найти помощи в наших храмах. Поэтому лучшее, что вы можете сделать, смириться. Возможно, если это будет нужно нам обоим, я позволю ребёнку встречаться с вами.

— Зачем это мне? — нахмурился Вертон.

— Не вам. Моему дитя. Возможно, чадо захочет узнать, кто же его отец. А вы так удачно нарушили тайну отцовства, что я не смогу отказать. Можете не признавать отцовства, это ваше право. Я никогда не буду претендовать на ваши богатства, но… — она задумчиво постучала ногтями по маленькому столику.

— Что “но”? — встревоженно уточнил торговец.

— Раз вы сами всем растрепали о том, что вы отец этого ребёнка, я имею полное право рассказать ему правду, — Тим с наслаждением погладила живот, наблюдая за тем, как это злит гостя.

Дверь в комнату тихонько открылась, и на пороге появилась послушница с подносом. Она с почтением поклонилась сначала Тимаре, потом Вертону и принялась расставлять угощение на маленьких столиках. Разговор стих как-то сам собой. Но стоило двери закрыться за послушницей, как торговец недовольно глянул на жрицу.

— Только попробуйте.

— Не только попробую, я сделаю это. Лет через пять. Малыши любят спрашивать, где их папа, знаете ли. Можно рассказать красивую легенду о том, что его послала богиня, но этого не будет. Из-за вашего хамского поведения, кин. Я не могу его принять. Вы не видите берегов, деньги так часто открывали вам двери, что вы разучились стучаться к другим разумом.

— Много лишних слов, — недовольно буркнул Вертон, подцепив пальцами печенюшку.

— Увы, но нет. Жрецы не только служат своему богу. Знаете ли, мы учимся читать людей и подсказывать им верный выход. Мне не хотелось бы, чтобы вы совершили ещё больше ошибок. Деньги не делают вас лучше или хуже кого-то другого, кин. И происхождение не делает. То, кто мы есть, определяет то, что мы делаем.

— Я не просил устраивать мне нравоучительных лекций.

— Но вы ведь так хотели добиться встречи, — медленно протянула Тимара, закидывая в рот кусочек апельсина.

— Я пришёл сюда с одной-единственной целью, — процедил Вертон. — Я хочу забрать своего ребёнка!

— Вы видите здесь детей? — торговец удивлённо посмотрел на неё. — Вот и я не вижу. Вы не можете забрать то, чего нет. Уходите, кин, и никогда не возвращайтесь.

— А что, если меня не устраивает ваше предложение?

— Мы не на рынке и не торгуемся, кин, — с улыбкой ответила Тимара, поднимаясь. — Отдохните. Ваш путь был долгим. А у меня есть ещё дела. И их так много, а малыш, — она снова демонстративно погладила себя по животу, — отнимает много сил. Помните, кин, никто не вправе отбирать у матери её ребёнка, если он получает все необходимое. Даже та женщина, которая родит вам дитя в Милленте, сможет отказаться его отдавать. Это великая милость богини. Милость, не позволяющая разлучать самых близких людей на свете.

Тимара свысока посмотрела на Вертона и вышла. Держать маску спокойствия и дальше было уже невыносимо. Укрывшись от неугомонного гостя в одном из уютных альковов, задёрнула занавес и обняла себя за плечи. Вертон Нитрийский не зря получил прозвище Ктарр. Это хищные птицы-одиночки, способные охотиться даже на львов или носорогов. Они рвут своих жертв огромными когтями, клюют острым клювом, а если это не помогает, загоняют до изнеможения.

Так и он, кружил над ней и так и этак, и только положение амматисы позволило прервать этот ужасный разговор. Хотелось плакать от отчаяния. Почему эта ужасная ситуация произошла именно с ней? Чем она прогневила богиню? И, конечно же, почему он не хочет её отпустить на свободу? Почему кин не желает принять догму богини о том, что мать и только мать может решать, отдать ребёнка отцу или нет?

Слёзы отчаяния катились по щекам Тимары. Всё пошло совсем не так, как должно. И это невозможно исправить. По крайней мере, она не видела выхода. Одно Тим знала точно: кин Вертон никогда не заберёт её ребёнка. Она сделает всё, что в её силах, но не отдаст ему дитя. Он жестокий человек, а если малыш унаследует хоть немного её мягкости, кин сломает его.

“Малыш… мой малыш. Или малышка. Надо сходить к источнику жизни, испить воды и узнать, кто же живёт у меня под сердцем!” — Тим решительно смахнула слёзы и украдкой выглянула из своего укрытия.

Коридоры обители пусты: послушниц не видно, единственный мужчина, которому позволили войти в святая святых, скорее всего, уже ушёл. Прохлада и спокойствие окутали жрицу.

Чёрные воды источника пугали. Они всегда холодные. Поговаривали, что когда-то здесь горько плакала сама Эрешта, и это её боль морозит водоём. Только источник мог сказать на таком раннем сроке, кого женщина носит под сердцем. Сюда часто совершали паломничество благородные кинны в поисках ответа на этот вопрос. Каждая хотела сказать мужу о том, что у них будет сын. И некоторые жрицы считали, что воды холодны из-за ненависти этих женщин к ещё не родившимся дочерям.

Тимаре было всё равно. Она знала, что примет любого ребёнка, мальчика или девочку, это совершенно неважно. Просто не удовлетворить женское любопытство, особенно когда есть такая замечательная возможность, глупо.

Вознеся молитвы Эреште, Тимара приблизилась к каменной чаше, встала на колени и вгляделась в своё отражение. Рыжие локоны отрезали её от внешнего мира, она словно осталась наедине с собой, мерно покачивающейся водой и зелёными листьями огромных белоснежных кувшинок.

Узнавать истину страшно. Живот даже скрутило неприятной судорогой, Тим погладила его и, решившись, зачерпнула ладонью чёрной воды. Пригубила её и почувствовала, как по всему телу разливается жар. Упав на бортик, Тим провалилась в беспамятство, полубред.

Она разумом понимала, что всё ещё находится у источника жизни, но не могла пошевелиться. Ей казалось, что в теле находится не она, а кто-то другой. Кто-то, кто лишает её контроля над собой. Она смотрела в чёрные воды, отражающие палящее солнце, и пыталась прийти в себя.