Книга Только так. И никак иначе - Яна Перепечина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Да ладно тебе, Сашок! Вон посмотри, наш новый сосед сзади! Парень какой приятный. Спокойный. Вежливый, всегда поздоровается, помощь свою предложит, если сумки тяжёлые несёшь. Замечательный парень!
Злата с удивлением поняла, что, услышав о соседе, навострила уши. Всё, что говорили про него, ей было очень интересно.
- Приятный-то приятный, соглашусь. Но ты ведь не знаешь, чем он на жизнь зарабатывает, на участок здесь, на дом, который, между прочим, взялся реставрировать. Представь, сколько это денег стоит! Может, он бандит, сосед твой? – дедушка не привык раздавать авансы, к малознакомым людям относился с осторожностью, которая, впрочем, потом могла перерасти в искреннюю симпатию. При условии, что люди окажутся достойными.
- Ой! – замахала руками бабушка. – Ой! Не могу! Бандит! Не смеши. Где ты таких бандитов видел? Никаких у него пьянок, гулянок, девиц! Приедет тихонько, собачку свою покормит… Ты же видел: и гуляет с ней, и чешет её, и когти на крыльце подстригает щипчиками специальными! Тебе кажется, что бандиты на такое способны? И дом не снёс, а ремонтирует. Бандит бы уже давно замок отгрохал…
Дедушка покачал головой:
- Бандиты тоже разные бывают, Надежда…
Новый год встретили весело. Сначала дружно наряжали маленькую голубую ёлочку, несколько лет назад посаженную дедом во дворе, у беседки. Гера всё время вертелась рядом и то и дело норовила стянуть старые игрушки, найденные на чердаке и принесённые для украшения ёлки. Банзай и вернувшаяся Мурка на улицу не пошли, сидели рядком на подоконнике и следили за происходящим в окно, сквозь резные бумажные снежинки, которыми неугомонная и любящая праздники бабушка ещё за пару недель до Нового года украсила все стёкла.
Ровно в полночь выпили шампанского, наелись до отвала салатиков и холодца, а потом сидели у камина, разговаривали о школе и учениках Златы и вспоминали её же детство. Эти воспоминания Злата нескромно любила, потому что по рассказам бабули и дедули выходило, что была она ребёнком необыкновенно щедро наделённым умом, обаянием, чувством юмора, симпатичной и прочими достоинствами, список которых был поистине безграничным. Злата слушала и немного стыдилась чувства гордости за себя, всю такую замечательную. Но было так приятно, что наконец-то она там, где её любят, ею гордятся и бережно хранят её рисунки, школьные тетради с пятёрками и корявые поделки, которые она самозабвенно лепила, вышивала, выжигала, плела из бисера, вырезала из дерева и расписывала гуашью на все мало-мальски важные праздники от Нового года до Дня лёгкой промышленности, поскольку именно этой отрасли отдала значительную часть своей жизни бабушка. А ещё здесь она была в полной безопасности.
Кроя почём зря жену и отца, Гарри Долин ехал в электричке в область. В вагоне было малолюдно. Гарри даже хотел полне подремать, но от злости и обиды сон не шёл. Тошнило после вчерашнего, страшно хотелось в душ и в тёплую постель. Но отец, неожиданно нагрянувший с подарками накануне вечером и обнаруживший отсутствие любимой невестки, был категоричен: или Гарри живёт с женой отдельно от родителей, или без жены, но с родителями.
Квартира, в которой он обитал со Златой, принадлежала предкам, Гарри не имел на неё никаких прав. А предки, особенно отец, прекрасно знали цену единственному отпрыску, а сноху – вот ведь бывает же такое! – обожали. Поэтому, как ни ломало, пришлось ехать мириться. Гарри, которого родители нарекли вовсе не этим оригинальным именем, а простецким Егор - в честь деда, видите ли! – тоскливо застонал и ткнулся лбом в холодное стекло.
Что такое не везёт и как с этим бороться? У других и предки – люди как люди, и жёны нормальные, а у него… Он опять застонал, уже громче. Бабка, сидевшая через проход, участливо посмотрела на него и не выдержала:
- Что, мила-а-й, перебрал? От мужики! Ну чего ж пить-то, если организьма не терпит?! Теперь вот маешься, сердешный.
Гарри сглотнул и пробормотал:
- Помолчала бы ты, бабка, голова раскалывается, говорить совсем не могу.
- Ага, ага, - удовлетворённо закивала та, - ну, тады сиди, молчи, и я помолчу.
«Ну, наконец-то, старая карга». Гарри и откинулся на спинку, вытянув ноги и закрыв глаза. Пусть бабка думает, что заснул, а то ведь опять её поболтать потянет. А ему поразмыслить надо.
Как же он до такого докатился? Едет в электричке с похмелья мириться с ненавистной женой, подгоняемый грозным напутствием отца. Ведь как всё хорошо начиналось…
В старших классах в их обычную школу неожиданно пришёл новый директор, молодой, энергичный и решительный, привёл за собой целую команду учителей. И началась совершенно другая жизнь. Из обычной школа превратилась вдруг в весьма престижную, попасть туда было нелёгким делом, а вот Гарик и его одноклассники оказались в привилегированном положении уже по праву прописки: их дома стояли рядом со школой.
И началась интересная жизнь. У новых учителей Гарик научился играть на гитаре, узнал много песен. У него неожиданно оказался неплохой голос, поэтому старые и новые одноклассники и особенно одноклассницы гитариста и певца полюбили и всячески ему свою приязнь выказывали.
C именем, правда, вышла незадача. Ненавистное Егор почему-то всем нравилось, а попытки изменить его сначала не удавались. Первым вариантом стало Гор, которое мигом превратилось в Горку. Какая горка? Почему горка? И Гарри попытался переименовать себя на польский лад в Ежи. После чего вмиг стал Ёжиком, а иногда – учитывая его длинные волосы – и Дикообразом. И только вариант Гарри с грехом пополам прижился, хотя всё же чаще называли Гариком. Но и то хорошо. А то ведь могли Гаражом обозвать или ещё как — в фантазии его одноклассникам было не отказать.
Дальше пошло легче. Память у новоиспечённого Гарри оказалась неплохая, мозги тоже варили, а уж учителя у них были один другого лучше, так что после школы Гарик довольно легко поступил в не самый престижный, но вполне посильный для него педагогический институт на химический факультет.
Однако на этом полоса везения закончилась. Нет, Гарика, одного из немногих юношей в девчачьем коллективе, да ещё и такого творческого, любили и здесь, буквально на руках носили. Но Гарику это сыграло плохую службу. Он – противно самому себе признаваться – оборзел. Учиться ему стало откровенно лень, честолюбивые мечты стать настоящим учёным и получить Нобелевскую премию как-то подзабылись, и в конце первого курса Гарик неожиданно для себя узнал, что его отчисляют за неуспеваемость. Декан испуганного Гарика принял сочувственно, но помочь ничем то ли и правда не смог, то ли не захотел. Любимец однокурсниц Гарик был унижен и растоптан.
Осенний призыв его как-то миновал, но весной всё же пришлось идти отдавать долг Родине. Сам Гарик надеялся армии избежать, даже обдумывал варианты уклонения от почётного долга, но родители, уставшие от сына-лоботряса, неожиданно ультимативно заявили, что, если он не пойдёт сам, то они сдадут его, не задумываясь. Пришлось согласиться. По счастью, служить выдалось полтора года против прежних двух.
