Книга Сопротивление королевы - Ребекка Росс

Томас так закутался в шерстяное одеяло, что больше походил на гусеницу, чем на мальчика, и сонно посмотрел на меня.

– Вы будете спать сидя?

– Да.

– Вам нужно одеяло?

– Нет.

Томас зевнул и почесал веснушчатый нос.

– Вы лорд этого замка?

Удивительно, как мне хотелось солгать.

– Да, – ответил я странным голосом.

– Вы накажете меня за то, что я тут прячусь?

Я не знал, что ответить, и задумался, почему мальчик решил, будто я его накажу за то, что он сделал ради выживания.

– Знаю, мне не следовало швырять вам в лицо камни, милорд, – выпалил Томас, наморщив лоб от страха. – Но, пожалуйста… пожалуйста, не бейте меня слишком сильно. Я могу на вас работать. Правда, правда. Могу быть гонцом, виночерпием, конюхом, если пожелаете.

Я не хотел, чтобы он мне служил, – просто надеялся вытрясти из него ответы на вопросы, кто он, кто его родители, откуда он пришел. Однако не имел права расспрашивать. Такие ответы дают в знак доверия и дружбы.

– Уверен, что найду для тебя дело, – прошептал я. – И, поскольку ты на моей земле, Томас, я буду тебя защищать.

Тот пробормотал благодарность и закрыл глаза. Не прошло и минуты, как он уснул.

Подождав немного, я достал книгу из куртки. Осторожно пролистал, отметив, что наугад выбрал томик стихов. А если книга принадлежала моей матери и много лет назад она читала ее у окна? Из книги выпал листок. Он был сложен, но на нем просматривалось что-то написанное от руки.

Я взял его, и он раскрылся на моей ладони, тонкий, словно крылья.

12 января 1541 года

Кейн,

я знаю, мы оба думали, что так будет лучше, но моей семье нельзя доверять. Когда ты уехал, нас навестила Уна. Думаю, у нее начали закрадываться подозрения относительно того, чему я учу Деклана. А потом я увидела, как Деклан во дворе таскает Эшлин за волосы. Ты бы видел его лицо, когда она плакала, он будто наслаждался ее болью! Я испугалась того, что в нем увидела. Думаю, я в чем-то с ним промахнулась, и он больше меня не слушает. Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе! И, возможно, было бы, если бы он жил с нами, а не со своими родителями в Лионессе. Уна, конечно, даже не удивилась его поведению. Она смотрела, как ее сын таскает нашу дочь за волосы, и не стала его останавливать, сказав: «Парню всего одиннадцать. Уверяю вас, он это перерастет».

Я так больше не могу, я не буду использовать нашу дочь как пешку и знаю, что ты со мной согласишься. На рассвете отправлюсь в Лионесс и разорву помолвку Эшлин, ибо это должна сделать я, а не ты. Я возьму с собой Шеймуса.

Твоя Лили.

Мне пришлось перечесть дважды, прежде чем слова дошли до меня. Кейн, мой отец, Лили, моя мать, и Эшлин, моя сестра, обрученная с Декланом Ланноном. Ей тогда было всего пять лет, письмо написано за несколько месяцев до ее убийства. О чем думали мои родители?

Я знал, что Ланноны и Морганы враждовали.

Но и представить себе не мог, что начало вражде положили мои родители.

«Моей семье нельзя доверять», – писала мама.

«Моей семье».

Я поднес письмо к свече.

Чему она учила Деклана? Что она в нем увидела?

Мой отец никогда не говорил, что мать была из Дома Ланнонов. Я не знал ее происхождения. Она была прекрасной, говорил он, прелестной, доброй, а ее смех наполнял комнаты светом. Люди Морганов любили ее. Он любил ее.

Я сложил письмо и спрятал в карман, но слова матери отдавались во мне эхом.

Моя мать была Ланнон. И я не мог ничего поделать с нараставшим пониманием: я наполовину Ланнон.

Глава 3. Бриенна

Собрать обвинения

Владения лорда Мак-Квина, замок Фионн

Меня разбудил металлический звон внизу, в зале. Я выбралась из постели и сразу растерялась. Где я? В Магналии? В особняке Журдена? Именно окна помогли вспомнить. Узкие сводчатые окна, а за ними туман, которым так славилась Мэвана.

Я быстро натянула вчерашнюю одежду и, спускаясь по лестнице, на ходу расчесала пальцами волосы. Слуги замолкали, проходя мимо, и таращили на меня глаза. «Наверное, ужасно выгляжу», – думала я, пока не услышала позади шепотки.

– Дочь Брендана Аллены.

Эти три слова шипами впились мне в сердце.

Брендан Аллена убил бы меня на поле боя, если бы Журден не помешал. Я все еще слышала голос Аллены: «Я заберу жизнь, что подарил ей!» Он словно до сих пор преследовал меня.

Я спешила дальше на шум. Суматоху вызвал Люк со своей музыкой. Брат стоял на столе и играл на скрипке, а Мак-Квины энергично хлопали и стучали чашами.

Я немного понаблюдала и уселась одна за пустым господским столом, чтобы поесть овсянки. Лица Мак-Квинов, смотрящих на Люка, светились любовью и восхищением. Его радостно приветствовали, даже когда он опрокинул пинту эля. Музыка брата была для них целительным бальзамом.

За всей этой пирушкой, в другой стороне зала, стоял Журден со своим управляющим, ворчливым пожилым мужчиной по имени Торн. Без сомнений, они обсуждали планы на предстоящий день. И я задумалась о собственных планах на это странное межвременье: дни между возвращением к нормальной жизни и судом, между пустым троном и коронацией Изольды – и, возможно, более всего о собственном положении между избранной и госпожой. Последние семь лет я была ученицей, теперь пора решать, что мне делать со страстью.

Нахлынула тоска по Валении.

Я подумала о возможности создания в Мэване Дома страсти. Насколько я знала, их тут нет, это исключительно валенийский обычай. Большинство мэванцев с ним знакомы, однако я беспокоилась, что они относятся к страстям цинично и со скептицизмом, и не мне их в этом винить. Отцов и матерей больше заботила жизнь и безопасность их детей. Ни у кого не было времени тратить годы на изучение музыки, живописи или даже постижение глубин науки.

Но с такой королевой, как Изольда, скоро все изменится. Она очень высоко ценит образование. Я знала, что она хочет для Мэваны реформ и просвещения, чтобы видеть свой народ процветающим.

У меня были собственные желания относительно преобразования страны. Одно из главных – основать Дом Науки и, возможно, убедить лучшую подругу Мириай поддержать меня и объединить страсть Музыки с моей страстью Науки. Я представляла, что покои этого замка наполнятся музыкой и книгами, как это было в Магналии.

Отставив миску с овсянкой, я поднялась из-за стола и пошла в свою комнату, все еще во власти ностальгии.

Я выбрала восточную комнату. Утренний свет только начал пробиваться сквозь туман, окрашивая окна в розовые тона. Я подошла к письменному столу и уставилась на принадлежности для письма, которыми меня с избытком снабдил Журден.