Книга Хранитель кладов - Андрей Васильев

И снова девушка промолчала. Мало того – губу закусила, а значит, признала правоту этого странного существа.

– Если бы не этот человек, то убил бы он тебя, причем страшно, уж поверь. Смерть тела – ерунда, а вот душе твоей такое предстояло бы, что помыслить нельзя. Так что ты не ругать его должна, а благодарить, как то Покон велит.

– А второй раз я ее как спас? – мой вопрос удивил обоих, как видно, эта парочка не предполагала, что у меня есть право поучаствовать в беседе.

– Не «как», а «от кого», – благожелательно ответил странный старичок. – От меня. Если бы удалось упросить Полоза ее отпустить, то из леса все одно бы не вышла. Закрутил бы я эту шлендру по тропинкам, деньков пять по ним погонял, чтобы извелась вся, а после завел в овраг, где у меня волчья семья обитает. Им на прокорм, мне на радость. И в сороку или кошку, девонька, ты бы не перекинулась. Это мой лес, тут мои законы.

– Суров ты, дедушка, – глаза девушки нехорошо блеснули. – Мы вроде не ссорились. Я со всем уважением к тебе, дарами поклонилась, а ты меня волкам на съедение.

– А ты как думала? – в этот момент почти комедийный дедуська вдруг обрел некую монументальность, мягкие и расплывчатые в свете костра черты его лица приобрели довольно грозные очертания, в нем ощутимо почувствовалась древняя и не очень добрая сила. – Прийти в мой дом да сотворить в нем волшбу, за которую в былое время не всякий волхв брался, – немалый проступок. А наши порядки тебе, ведьма, известны, и не говори, что это не так. Сотворила что – будь готова за дела свои ответить полной мерой. Да я-то что? Ты теперь думай, как перед хозяйкой ковена своего отплясывать на угольях босыми пятками станешь. Или ты думаешь, что она не узнает о том, что здесь случилось? И мечтать о таком не моги!

– Откуда? – вкрадчиво поинтересовалась его собеседница. – Разве что вы весточку в столицу пошлете. Или нет? Может, не станете? Ну а больше тут никого нет. Я промолчу, этот, само собой, тоже…

– И не надейся, – старик захихикал, и вся его строгость улетучилась. – Мы-то с этим парнем, может, и промолчим, ладно, что уж теперь… А вот как ты наше солнышко ночное замолчать заставишь?

Я сначала не понял, о чем он, а после заметил, как палец на Луну показал.

– Когда такой владыка, как Великий Полоз, свой лик Ночи кажет, все силу имеющие про то мигом узнают, – назидательно произнес дед. – Так что не надейся, девка. Уже завтра тебя свои же терзать станут, вызнавая, что ты от Велесова слуги ближнего получить хотела. Или, того хлеще, получила. И что бы ты им ни говорила, веры тебе все одно не будет. Вы же, ведьмы, что сорная трава – и полезной овощи расти не даете, и друг дружку давите почем зря. Так что готовься, красавица, к огню да стали. Без них тут не обойдется.

– Я очень извиняюсь, – мне отчего-то стало жалко совсем сникнувшую девушку, являвшую сейчас собой довольно жалкое зрелище. – А вы вообще кто? Лесник?

Нет, так-то у меня вопросов было куда больше, начиная от того, кто такой Великий Полоз, и заканчивая огнем и сталью, которые светили этой вредной милашке. В смысле стоит ли так жутковато шутить над молоденькой девушкой, пусть даже и не очень приятной в общении? Вон, у нее глаза уже на мокром месте.

– Можно и так сказать, парень, – дружелюбно отозвался дед. – Но лучше зови меня Лесным Хозяином, так вернее будет.

– Да он все равно не поймет, – бросила девушка, шмыгнув носом. – Правильно вы говорили: городские мы и есть, ему сначала все разжевать надо, а после в рот положить. Валер, это леший. И сразу предваряя твой смех – самый настоящий. Над тобой никто не издевается, это не шутка. Этот господин – единоличный владыка леса, в котором мы сейчас находимся, здесь ему подвластно все: от листа на дереве до медведя. Просто прими эту информацию как факт и не вздумай шутить по этому поводу. В наших кругах не принято обижать хозяина в его доме, за подобное спрос быстрый и строгий.

– Первые разумные слова за все время, – приосанился старичок, поглядывая на меня. – Все так.

Леший. Огненный змей. А девушка, стало быть, ведьма. Не в смысле «ах ты, ведьма», а настоящая.

И что мне делать со всей этой информацией? Как к ней относиться? Ну, положим, все правда, как бы глупо это ни звучало. И? Дальше что? Надо же как-то на происходящее реагировать?

Самое забавное, что больше всего мне хотелось не засыпать новых знакомцев нелепыми вопросами, а есть. И спать. Даже не знаю, какое из желаний было сильнее.

Ну леший. Ну ведьма. А почему бы им и не быть? Я года два назад читал с десяток этнографических исследований конца девятнадцатого века, когда одной приятельнице помогал диплом писать, и смело могу сказать – Шекспир был прав. «Есть много, друг Горацио, на свете». Правда, не думал, что сам с подобным столкнусь. Но, с другой стороны…

– Да мне, дедушка, теперь все едино, – девушка снова шмыгнула красивым точеным носиком. – Хоть головой в пень бейся. До Змеиного дня меньше трех месяцев осталось, вот ведь какая штука. Валер, пятью пять сколько будет?

– Двадцать пять, – на автомате ответил я.

– Именно, – красавица провела ладонью по лицу. – Двадцать пять служб мы Полозу задолжали. И пока даже непонятно каких.

– Чего ж тут непонятного? – изумился леший. – Эх, человеки! Слушать слушаете да ничегошеньки не слышите. Или соображать не желаете. Парень, давай-ка, грудь заголи.

Точно. Меня же змеюка в нее тюкнула, а я и забыл со всеми этими разговорами глянуть, что там. Боли нет, но мало ли?

Я задрал майку, которая, кстати, даже порвана не была, и с удивлением обнаружил, что стал обладателем некой фигни, немного похожей на татуировку. Теперь у меня на груди переплетались между собой две ярко-алые змейки, небольшие, но очень детально выписанные. Очень тонкая работа, уж я могу оценить. Просто одно время спал с тату-художницей (которая требовала ее называть боди-графисткой), у нее росписи на теле хватало, была возможность по верхам данных премудростей нахвататься.

Вот тоже странно: Полоз меня клыками хватил в разные места, так как эти пресмыкающиеся в одном оказались? Чудо, не иначе. Как, впрочем, и все происходящее. Ничего, вон, уже светает, днем, крайний срок вечером, я буду в Москве, и вся эта хиромантия через неделю мне покажется дурным сном, который лучше всего забыть. И ерунда на груди, глядишь, сама рассосется.

– Давно я этого знака не видал, – буркнул Лесной Хозяин. – С того года, как француз к себе на родину утопал. Приходил тогда в мой лес один из Полозовых слуг, искал захоронку, что от супостатов осталась, да так и не нашел. Так-то добра у меня о то время много имелось, это да. Я в ту зиму волков на иноземном мяске хорошо подкормил, так что золотишко по оврагам встречалось, перстеньки там, оружия всякая, но того, что ему было потребно, у меня не имелось. Походил он да ушел.

– А можно яснее? – попросил я его, ощущая, как внутри рождается волна недовольства. Надоело мне загадки слушать, всему есть предел. – Кто – он? И кто теперь я?