Книга Орк-лекарь - Евгения Лифантьева

Но цвет — это еще куда ни шло. Я не расист какой-нибудь, чтобы из-за цвета кожи огорчаться.

До неузнаваемости изменились черты лица. Нос превратился в короткую широкую лепешку с вывороченными ноздрями, лоб навис над глазами, словно козырек крыши, челюсти вытянулись вперед, а изо рта торчали самые настоящие клыки!

Я пощупал — точно клыки… Не особо длинные, а так, вроде как у обезьяны. Чуть-чуть приподнимают верхнюю губу — и все. Надеюсь, жевать не помешают.

В довершение всего этого безобразия мое лицо покрывали глубокие морщины. Нет, я понимаю, что орки несколько отличаются от людей — и по своей физиологии тоже… но вряд ли они рождаются морщинистыми, как ядро грецкого ореха! Значит, слова Арагорна о том, что я буду стариком, реализовались в прямом смысле.

Вот радости-то! И в этом виде мне мир спасать? Ладно, превратился бы я в какого-нибудь супер-пупер-героя на белой кобыле… Но старый орк, спасающий мир?

Бред.

Впрочем, тут все бред.

Закончив любоваться на свое отражение, я внимательно осмотрел вещи. Что ж, этого и следовало ожидать. Подкольчужник стал гораздо длиннее и, что самое обидное, намного грязнее. Одно радует — кожаные пластины на груди дополнились металлическими накладками на плечах и рукавах. Вместе — очень неплохая защита.

Только теперь до меня дошло, что мне мешало лежать. Оказывается, на талии у меня появился собранный из широких металлических звеньев пояс, к нему прицеплены ятаган в ножнах и длинный кинжал. И не пластикатовые, а настоящие.

Я вытащил клинки и немного помедитировал на них. Потом пощупал заточку. Очень неплохая сталь. Кинжал — тот вообще булатный, по лезвию вьются прихотливые черно-серебристые узоры.

В сумке, кроме не изменившихся почему-то аптечки, школьной тетрадки и пары шариковых ручек, имелись еще какие-то мешочки, коробочки и пузырьки, а также неизвестно откуда взявшаяся книжка в кожаном переплете. Но разбираться с этим хозяйством у меня уже не было сил. Порадовало только одно: фляжка. Откуда в сумке появилась металлическая фляга, сплошь покрытая замысловатыми узорами, я не стал задумываться. Магия — она и есть магия. Просто отвинтил крышку и осторожно понюхал: а вдруг там какая-нибудь орочья дрянь вроде той, что описывается у Толкиена? Однако содержимое оказалось всего лишь сильно разведенным вином. В жару — а солнце к этому времени уже начало заметно припекать — самое оно.

Сделав пару глотков, я встал и снова осмотрелся. Кроме моего подкольчужника, трансформировавшегося в халат, на земле лежали буроватый полотняный кушак и шапка. Я точно помнил, что не надевал ее, вылезая из палатки. Но вот она лежит — милая моя шапка, сшитая из полы старого пальто и поношенного лисьего воротника. А еще — отполированная ладонями длинная палка.

Что ж, понятно. Куда старику без посоха…

Я надел халат, подпоясался кушаком… Действительно, нефиг каждому встречному знать о том, что у меня есть оружие. В принципе, откинуть полу и выхватить саблю — меньше секунды. Но, надеюсь, этим заниматься не придется, хватит и палки. Тем более что обращаться с бокеном я немного умею, одно время походил на секцию. Да, куда меня только не заносило в «прошлой» жизни — от сборищ экстрасенсов до подпольных бойцовских клубов. Натура такая, любопытная… или меня судьба к чему-то готовила?

Покрутив в голове мысли о взаимосвязи прошлого и будущего, предопределении и предназначении и прочей такой чуши, я в последний раз осмотрел степь. В пределах видимости не изменилось ничего, кроме длины теней, отбрасываемых деревьями.

— Что ж, пора идти спасать мир, лечить и мстить… или наоборот, но это неважно. Под лежачий камень и вода не течет, — вслух пробормотал я и потопал в направлении того холма, за которым мне чудился дымок.

Орки, не орки, но к разумным выбираться надо. Надеюсь, Арагорн знал, о чем говорит, когда упоминал орков. Если там, за холмом, окажется летняя дойка какого-нибудь фермерского хозяйства, то мир спасти мне точно не удастся. Скорее всего окажусь в моей же психушке. Или в каком-нибудь подобном заведении.

На мое счастье, сомнения в отношении обитателей этого отдельно взятого Иномирья разрешились довольно быстро. Стоило мне перевалить через ближайший холмик, как внизу обнаружилось нечто, напоминающее проселок. Нечто — потому что колеи в нашем, земном, понимании не было. Обычная деревенская дорога — это две параллельные выбоины, оставленные колесами тракторов и прочей техники, способной по ней проехать. Здесь же между холмов вилась широкая, как двухполосное шоссе, тропа. Именно тропа. Никаких следов от колес. Только выбитая до земли трава — и ничего больше.

Порадовало меня и наличие на этой дороге парочки отдыхающих у обочины аборигенов. То есть — относительно безопасного источника информации. А то ведь боязно. К жилью выходить надо, но вдруг тут местное население страдает ксенофобией в остро-агрессивной форме? Появился в деревне чужак — ему сразу морду бьют. Или еще что похуже. Как у нас, на Земле, на рабочих окраинах.

А с парочкой на дороге я, надеюсь, в случае чего справлюсь. Или убегу. Но, с другой стороны, если они на меня сразу не набросятся, можно будет хоть что-то узнать про этот мир. По крайней мере, как соседняя деревня называется, они знать должны.

Чем ближе я подходил, тем забавнее казалось происходящее на дороге.

На самом деле аборигены не отдыхали. Точнее, один из них сидел на земле, а второй бегал вокруг, оглашая степь громким матом.

Между упоминаниями различных частей тела всевозможных животных я выцепил парочку имен, определенно принадлежащих местным божествам. Приблизившись, я начал понимать и смысл экспрессивного выступления. Дескать, тот, кто сидел на земле, — проклятие этого второго, бегающего, потому что все всегда делает не вовремя.

Но больше, чем ругань, меня поразила внешность этой парочки. Одно дело видеть отражение в крышке коробки, а другое — наблюдать такие рожи со стороны.

Это были, несомненно, орки. Такие, какими им положено быть, — зеленокожие, клыкастые, коротконогие, длиннорукие, с переразвитыми шейными мышцами, от чего их фигуры казались горбатыми. Оно и понятно — чтобы удерживать на весу тяжесть почти медвежьих челюстей, нужна недюжинная сила. Иначе шейный хондроз обеспечен с того момента, как ребенок на ноги встанет. Но все-таки прямохождение дается оркам с трудом. Это я по своей уже начинавшей побаливать спине чувствовал. Очень хотелось опуститься на четвереньки, хорошо хоть посох немного разгружал позвоночник. А суетливый зеленокожий вообще время от времени касался земли костяшками пальцев и прыгал совершенно по-обезьяньи.

В общем, красавцы — еще те. Конечно, теперь и я так выгляжу, но радости это не прибавляет.

Мне удалось рассмотреть матершинника во всех деталях, пока тот наконец-то заметил меня. А заметив, издал какой-то булькающий звук, упал на колени и зарыдал.

В таких идиотских ситуациях у меня начинается словесный понос. Я болтаю что попало, слабо соображая, что говорю. Чаще всего из меня начинают сыпаться фразы из старых анекдотов. Поэтому некоторые считают, что я — веселый человек. Вот и здесь я, сам того не ожидая, гаркнул: