Книга Янтарь - Елена Синякова

Честно говоря, у меня уже просто не осталось ни сил, ни желания разбираться в словах этого странного мужчины, когда я проговорила твердо, хоть и довольно примирительно, делая это на чистоту и, на самом деле, не желая обидеть:

— Послушайте. Я не знаю, как еще объяснить вам сложившуюся ситуацию. У меня нет времени шутить и заниматься вашим увеселением дальше. За этой шаткой стенкой меня ждет малыш, с которым я бы хотела остаться один на один… — когда великан обернулся на меня, и желтые глаза, взгляд которых был отчетливо виден даже в полумраке комнаты, остановились на мне, я почему-то смутилась.

Снова.

Даже если не подала вида и продолжила хоть и мягко, но прямо, потому что привыкла говорить только так и никак иначе:

— Вы пришли сюда, чтобы увидеть, кто нанес вам вред? Увидели. Но не стоит предавать значения тому. что было здесь и сейчас…

Ну, то что я показала свою грудь был лично мой прокол. И я надеялась, что мужчина не успел впечатлиться ею настолько, чтобы продолжить знакомство…

Если бы он сейчас усмехнулся или вскинул свою резкую забавно очерченную бровь, я бы почувствовала себя явно лучше.

Но он просто молчал и смотрел на меня.

Тепло. Спокойно.

И так… уютно.

Словно я не пыталась выставить его за дверь, пусть даже делая это максимально мягко и даже непривычно для меня дипломатично.

Будь на его месте наглый тип, который бы пытался показать свою силу и вел себя вызывающе, я бы не церемонилась в выражениях, послав его так далеко и глубоко в дебри леса, как он себе и представить не мог даже в самом страшном сне!

Говорят, что все рыжие, словно ведьмы.

Я же была рыжей до кончиков своих ресниц!

Рыжей даже в душе, где всегда сверкали искры моего вечно метающегося настроения!

Но в какую-то секунду я растерялась, потеряв весь свой запал и едва не начав заламывать руки.

Ну почему он не злится?

Почему не начинает рычать и скалиться?

Его глаза не теряли своего тепла, от которого хотелось растаять, словно шоколадка. может так и было бы, встреть я его еще пару лет назад.

Но не сейчас.

Вот только все равно вздрогнула, когда он вдруг проговорил приглушенно и впервые серьезно:

— Ты не справишься одна.

Так, секундочку.

Наваждение от тепла его глаз, как рукой сняло, словно новая волна злости укусила меня бешеной кошкой за задницу.

— В спальне спит не просто карапуз, он — Берсерк.

— Это МОЙ ребенок и я сама знаю, что с ним делать! — прошипела я, готовая снова броситься в бой даже без помощи увесистой сковородки, которая валялась где-то на полу в полной темноте.

Если он посмеет тронуть малыша, я его порву на тысячу мелких Берсерков с желтыми глазами!

Пусть даже не сомневается!

— Точно знаешь? — его губы чуть дрогнули в улыбке, но когда он неожиданно приподнял руки, разворачивая ко мне ладони, словно показывая, что сдается, а я сначала оторопела, но быстро поняла, что он ощущает мои эмоции слишком сильно, и знает, как вспышка ярости вспыхнула огнем в моей крови, заставляя практически зарычать, — Полегче, клубничка. Я не пытаюсь отобрать его, я просто пытаюсь сказать…

— Ты ничего не знаешь обо мне! Ты ничего не знаешь о моем ребенке!

— Я знаю, что в нем течет медвежья кровь, — он не кричал, не рычал, но оттого, как прищурились глаза и голос стал еще ниже, я притихла, быстро моргнув и вслушиваясь в то, что он говорил, — И пусть этой крови в его жилах всего несколько капель — он маленький медведь, и нуждается в том, чтобы рядом с ним были ему подобные.

— Я тоже медведь! Пусть даже отчасти!

И снова его глаза стали теплыми, словно расплавленное солнце, а улыбка мягкой и проникновенной:

— Я знаю. Иначе не отдал бы тебе ребенка.

После такого откровения я не знала, мне начать улыбаться или отыскать сковородку ради еще одной попытки наказания, потому что этот мужчина просто сводил меня с ума своим теплом и откровенностью, а еще силой, с которой мне было никак не справиться.

Ядерная смесь, от которой было не скрыться!

— Только не говори, что ты прибежал к берлоге помогать мне!

Я бы фыркнула, если бы он не пожал плечами, чуть улыбнувшись:

— Я бы пришел в любом случае, была ты там или нет, малинка.

— Я-ГО-ДА!

Складывалось очень яркое ощущение, что ему нравилось дразнить и злить меня!

В такие секунды мне казалось, что даже его желтые глаза становятся чуточку ярче и начинают сверкать весело и задорно, словно медведь нашел мелкого рыжего котенка, постоянно пытаясь погладить его против шерсти, от души веселясь над его попытками покусать мишку своими маленькими зубками.

— Что, забыл какую именно медведицу ты оприходовал? Теперь приходится шастать по всем берлогам в поисках своей мохнатой любовницы? — хмыкнула я язвительно, искренне пытаясь задеть того, кто никак не хотел злиться, даже если лучше бы мне этого было не делать.

Они на эти слова почему-то не обиделся, чуть хохотнув, но отвечая серьезно, даже если его губы продолжали улыбаться:

— Нет, просто пытаюсь спасти со своими братьями остатки нашего рода.

Большего и не требовалось говорить, когда я почувствовала, как мое сердце сжалось от своей ярости, боли и полной беспомощности перед страшными обстоятельствами, что настигли наш род совсем недавно.

Кадьяки!

Чертовы демоны в плоти и крови, которых я ненавидела и проклинала каждый день своей жизни!

Они отняли у меня дом, мой маленький теплый мир, и того, кто был для меня смыслом жизни!

И был проклят тот день, когда наш великий Праотец сотворил своего последнего сына именно этого рода — самого жестокого, хитрого и алчного!

Никогда в своей короткой жизни я не видела ни одного Берсерка из рода Кадьяков, зная от папы, что все они очень сильны, ибо ненавидели и презирали род человеческий, не позволяя своей крови смешаться с людской и предпочитая убивать тех кто шел против этого правила, убивая и их детей вместе с медведицами и женщинами.

Я знала, что Берсерки этого рода отличаются тем, что обладают светлыми глазами, светлой кожей, но при этом черными волосами, даже в нашем глухом поселке обходя стороной простых людей, в которых не было и каплей медвежьей крови, но с такой внешностью.

Для меня они были страшными сказками, ужаснее которых не смогли бы стать ни приведения, ни маньяки с бензопилами!

Я ненавидела их всей своей огненной душой, видя зверства, которые эти медведи совершили над мои родом, не жалея никого!

Никто не знал, как я рыдала, пытаясь захоронить останки тех, кого находила случайно в нашем лесу по осени, пока снег не скрыл своей белой пеленой всего ужаса леса, где до сих пор можно было найти части тела убитых и растерзанных заживо Берсерков рода Бурых!