Книга Железный Человек. Уничтожение - Пэт Шэнд

Над часами тут же вспыхнула золотая дымка, а спустя полсекунды из часов появились пластины, которые покрыли пальцы, ладонь и часть руки Тони и сложились в перчатку Железного Человека. Не успела Хилл сказать и слова, как он ударил по толстому стеклу и довольно отметил: многочисленные слои прозрачного материала раскалывает глубокая трещина.

Затем Тони с широкой улыбкой повернулся к ошарашенной Марии Хилл.

– Это... собственность ЩИТа, – проговорила она. Тони не понял, пришла она в ужас или впечатлилась, но предпочел остановиться на последнем.

– Собственность ЩИТа, единственный смысл которой в том, чтобы тебе было спокойнее, – сказал Тони, проводя пальцем по трещинам. – Еще пара ударов с левой – к слову, я правша, – и за эту стену легко можно будет пройти. Если этот ваш грозный робот и правда представляет опасность, с тем же успехом можно было оградить периметр желтой лентой. Если хочешь, еще постучу.

– Так и знала, – Хилл указала на часы. – Сколько там стрелки показывают, тебя никогда не волновало. Ты принес свой костюм.

– Естественно, принес, – подтвердил Тони с широкой улыбкой, выставив вперед руку в перчатке. Он постучал пальцами по чемоданчику. – А знаешь почему? Подумай, что будет, если влезем в этот ваш объект, и ты окажешься права? Если он действительно опасен? Железный Человек с большей вероятностью его остановит, чем битое стекло. И что-то мне подсказывает, что ты и без меня это понимаешь.

Мария долго смотрела на Тони с непроницаемым выражением лица.

– Хорошо, – наконец согласилась она, направляясь мимо Гилберта к выходу. – Уберите защитный барьер. И кто-нибудь, пожалуйста, отправьте счет «Старк Индастриз» за материальный ущерб.

– Итак, хорошо, – проговорил Тони. – Сейчас приступлю. Мы тебя позовем, если что-нибудь понадобится, Хилл.

Перед тем как Мария вышла, Тони успел заметить, как приподнялись уголки ее губ.

– Вам что-нибудь нужно? – спросил молодой ученый с волосами, щедро обработанными гелем – похоже, он пока не понял, как им пользоваться.

– Кофе. Много кофе. Черного. Целый кофейник, – сказал Тони, с нетерпением наблюдая, как половина защитного барьера утопает в полу, а вторая – уходит в потолок. – И, может, лапши быстрого приготовления.

* * *

ПО ШТАБ-КВАРТИРЕ ЩИТа бродил Призрак, но никто об этом не знал.

Как Призрак и говорил Нефарии, он без проблем обошел грандиозную хитроумную систему безопасности организации. Проник сквозь твердую почву в нескольких километрах от здания, проплыл несколько километров по грязи, затем просочился сквозь бетон, ориентируясь на всевозможные сигналы серверов ЩИТа. Оказавшись внутри здания, он принялся взбираться вверх по стене, пока наконец не ощутил странную вибрацию в основании шеи.

Конструкция его боевого костюма позволяла обмануть сканеры ЩИТа и пройти в любое помещение в здании, от оживленного кафетерия до хранилища с самым высоким уровнем допуска, не попавшись никому на глаза. Те же разработки делали его невидимым для камер наблюдения, стоило только активировать ингибиторы энергии, но даже так Призрак предпочитал не ходить по хорошо просматриваемым коридорам и вместо этого продвигался сквозь лабиринты стен и вентиляционных систем, змеящихся по всему зданию.

Эти способности объяснялись тем, что, в отличие от Железного Человека, Призрак как физически, так и ментально зависел от своего костюма. Высокотехнологичное изобретение подчинялось воле создателя, поскольку было неразделимо связано с его сознанием. В случаях, когда раньше Призраку пришлось бы дорабатывать программу, теперь ему стоило только подумать, чего он хочет. Лишь ингибиторы энергии на запястье приходилось включать и выключать вручную.

Призрак не только контролировал форму костюма и его движения, но и слышал то, чего не слышали другие. Каждый механизм для него теперь имел свой собственный голос. Костюм позволял взломать брандмауэр и поменять настройки машины или сети, но, только соединив с ним свой разум, Призрак понял, что взаимодействие с машинами – не какой-то тривиальный процесс вроде взлома. Жаль, до таких, как Нефария, это никогда не дойдет. Призрак не просто приказывал аппаратуре, что делать, – он обращался к машинам, и те отвечали. Может, он и не слышал настоящих голосов, но, с другой стороны, Призрак давно вышел за рамки привычного смысла слова «человек» – или, во всяком случае, живой человек. Теперь, вслушиваясь в шум и гам множества сетей, Призрак искал особенный голос, не похожий ни на один другой.

Голос того, за чем он пришел.

Двигаясь сквозь стены ЩИТа, Призрак перебирал механические, электронные голоса сетей и устройств, прислушиваясь то к одному, то к другому. Гул зашифрованных интернет-сигналов звучал фоном, как и везде, заменяя ему тишину.

Оружие в здании откликалось резкими голосами. Призрак лелеял мысль взломать систему ЩИТа и направить на ненавистную организацию пару собственных ракет – хоть какое-то развлечение, пока он ищет нужный голос, – но решил не делать этого. В конце концов, у него было важное задание.

«Хотя было бы забавно», – подумал он, издав гадкий смешок.

Призрак прислушивался к вибрации, которая так и сверлила основание его шеи и расходилась волнами к челюсти и вниз по позвоночнику.

– Ну, здравствуй, – прошептал он. – А ты силен, правда?

Вибрация усилилась, а затем резкий визг, похожий на скрежет металла, пронзил весь костюм Призрака. Тот последовал в направлении, откуда исходил сигнал, сквозь стены и шахту лифта. Когда вибрация еще усилилась, обозначая, что искомая цель близко, он вытянул вперед затянутые в перчатки руки и обрел материальную форму. Ноги коснулись стальной балки. Дистанционно внедряясь в мощные системы безопасности, Призрак предпочитал держаться за что-нибудь покрепче: в такие моменты его охватывало странное чувство, будто разум покидает его тело, растворяется в мире электричества и кода, нулей и единиц, в мире, где легко потерять себя.

Иногда он думал, сможет ли когда-нибудь спокойно отпустить мир физический.

Призрак стряхнул с себя эту мысль, вцепился в стальную балку и скомандовал костюму пуститься на поиски точного местоположения источника звука.

* * *

С НАЧАЛА изучения таинственного робота прошел всего час, а некогда стерильную лабораторию уже захватил привычный хаос домашней мастерской Тони. Столы покрылись липким слоем пролитого кофе, инструменты были разбросаны по всем углам, и – к его вящей радости – ученые и агенты наконец поняли намек, высказать который Тони не позволяла вежливость. Вежливость или глубокая увлеченность объектом, из-за которой он забывал говорить. Намек, конечно, заключался в том, что единственный шанс на успех – это оставить Тони и прекрасное произведение безумного мастера наедине. Несколько человек продолжали наблюдать за ним с балкона, но Тони все равно отлично работалось – главное, чтобы близко не подходили.

Единственная проблема: он до сих пор не понимал, что же перед ним.