Книга Исцеляющее чувство - Люси Гордон

— Извините, — всхлипнул мальчик.

— Не за что извиняться. Тебе грустно, нужно выплакаться и с кем-то поговорить.

— Не с кем. — Он продолжал всхлипывать. — Никто не понимает.

Единственное, что оставалось Эви, — это продолжать утешать Марка и гладить его по голове. Неожиданный шорох привлек ее внимание, и, обернувшись, она обнаружила Джастина в дверях комнаты. Он застыл неподвижно с таким же потерянным видом, как тогда, на террасе.

Она тихонько покачала головой, и он бесшумно отступил. Марк ничего не заметил.

Чуть погодя, мальчик вытер слезы и попытался изобразить улыбку, явно смутившись такого проявления эмоций. А ведь ребенку всего двенадцать лет!

— Уже поздно, — заметила Эви. — Думаю, тебе пора спать.

— А вы зайдете пожелать мне спокойной ночи?

— Конечно.

Девушка еще раз обняла его напоследок и спустилась в гостиную в глубокой задумчивости.

— Он в порядке? — спросил ее Джастин.

— Не совсем. Но успокоился и сейчас ляжет в постель. Я пообещала, что зайду попрощаться, но, думаю, вам лучше бы подняться к нему прямо сейчас.

— Не имеет смысла, — возразил он устало. — Такое уже случалось. Он не станет со мной говорить. Он меня ненавидит.

— Не правда! — возмутилась Эви.

Он пристально взглянул на нее.

— Откуда вы знаете? Он в чем-то признался?

— Извините, но я ничего не скажу. Это было только между нами.

— Глупости! — раздраженно заявил Джастин. — Я его отец!

— А я тот человек, к которому вы обратились за помощью. И с кем он говорит, хотя и совсем немного. Я могу лишь сказать, что он вас вовсе не ненавидит. Но обманывать его доверие я не стану. Пожалуйста, поймите.

— Чепуха!

— Отлично, тогда можете выставить меня за дверь.

— Не искушайте меня.

Вместо ответа Эви вытащила телефон и набрала номер.

— Алло, Эндрю?

Джастин до боли стиснул ее руку.

— Нет, останьтесь.

— Правда? — Она высвободилась и начала растирать пальцы. — Как мило, что вы наконец поняли, чего хотите. Терпеть не могу нерешительных мужчин.

Он втянул воздух сквозь зубы.

— Перезвоните лучше своему Эндрю. Он, наверное, удивился.

— Это лишнее. Я не нажимала на кнопку вызова.

— Играете со мной?

— Нет, просто пытаюсь объяснить, что не надо мною командовать. Я хочу помочь бедному мальчику. Но только на своих условиях, потому что по-другому я не умею.

— Я тоже не умею по-другому, — мрачно заметил он.

— Значит, одному из нас придется уступить.

До сих пор она боялась всерьез спорить с Джастином, чтобы это не отразилось на Марке, но теперь осознала, что он считается лишь с теми людьми, которые дают ему отпор.

Унижаться и лебезить Эви никогда не умела. И сейчас по задумчивому молчанию она поняла, что собеседник пытается примириться с этим фактом.

— Может, вам стоит наконец рассказать мне, что же у вас стряслось? — спросила она. — Вы сказали, его мать умерла, и я думала, что ее могила на том кладбище, но…

— Нет. Моя жена бросила нас два года назад. У нее был другой мужчина. Она уехала с ним в Швейцарию.

— И не взяла с собой сына? — Эви пришла в ужас. — Или это вы не отдали ей Марка?

— Ей и в голову не пришло брать его с собой. — Голос Джастина звучал приглушенно, с ощутимыми нотками сдержанной ярости.

Эви провела рукой по лицу.

— Не могу себе такого даже представить. Бросить мужа.., ладно, такое случается. Но ребенка…

— Худшее из преступлений, — сумрачно кивнул тот. — Непростительное, противоестественное…

Он осекся, и девушка изумленно воззрилась на него. Теперь в голосе звучала не просто злость, но глухая застарелая ненависть.

— Бедный малыш, — выдохнула она. — Мать хотя бы приезжает иногда?

— Нет. Пару раз звонила, присылала подарки на именины и на Рождество. Но любовник для нее куда важнее сына.

И вновь — в голосе та же давняя боль.

— Наверное, он очень страдал, — прошептала девушка. — Как же он справился?

— Он крепкий и смелый мальчик. И теперь он знает, каким жестоким может быть мир.

— Он узнал это слишком рано.

Джастин невесело усмехнулся.

— А когда мальчику не рано узнать, что родной матери на него наплевать? В десять лет.., или в семь… Это одно и то же.

На слове «семь» его голос чуть заметно дрогнул. Эви покосилась на него, но он этого даже не заметил, словно говорил сам с собой.

— Потом весь мир становится каким-то ненастоящим, потому что такого просто не может быть. Но это происходит. И больше нет никаких точек опоры, только хаос. И не во что больше верить, потому что ничего не осталось…

— Понимаю, — сочувственно вздохнула она.

— Никакого убежища… Мир разваливается на части, и невозможно найти объяснение, которое бы не причиняло боли.

— Мистер Дэйн.., что вы пытаетесь мне сказать?

— Я сделал все возможное, чтобы уберечь сына. Чтобы он не узнал, как мать предала его. Я задерживал развод, ездил к ней в Швейцарию, умолял вернуться. Я ненавидел ее к тому времени, но пошел бы на все, только ради Марка. Я даже купил этот дом, ведь она всегда хотела особняк попросторнее. Ей нравились красивые вещи, и я надеялся…

— Что вернете ее, благодаря деньгам? — осторожно уточнила Эви.

— Но она не захотела даже взглянуть. Кроме любовника, ей ни до чего не было дела. А потом они оба погибли. Дорожная авария. Я как раз был в Швейцарии, и мне пришлось заниматься похоронами. Наверное, следовало бы перевезти тело сюда. Но мне это в голову не пришло. Она осталась в Швейцарии.

— Но.., ради Марка.., вы должны были…

— Она умерла. Так какая разница?

Эви недоуменно взирала на этого мужчину, который одновременно мог быть таким проницательным в одних вещах и совершенно слепым в других.

— Для Марка разница есть, — попыталась она объяснить. — Людям нужно иметь возможность излить свою скорбь. Место, где они чувствуют себя ближе к тому, кого потеряли. Именно для этого и нужны могилы. А у Марка не осталось ничего: ни дома со счастливыми воспоминаниями, ни памяти. Ничего.

— Как это, ничего? У него есть Лили. И есть я — только я ему не нужен. Если вы все так хорошо понимаете, как же вы этого не видите?

— Я вижу только то, что вам двоим стоило бы проводить больше времени вместе.

— Мне нужно работать. Дела не будут крутиться сами.