Книга Искатели - Сергей Волков

Зажигается спичка во мраке:

… Ты в вонючем и душном бараке.

… Ты в прекрасной, сияющей зале.

Смех задушен тисками печали.

Ты бежишь, без надежды на чудо.

Вновь Иисуса целует Иуда.

Твоя карма тебе не известна,

И тебе это не интересно.

Ты ныряешь в холодную воду,

Ты опять выбираешь свободу.

Лепестки мечты тихо кружатся.

Как устали они обрываться!

Любишь - не любишь, знаешь - не знаешь,

веришь - не веришь, живешь - не живешь…

За затяжкой - другая затяжка.

Крепким чаем наполнена чашка.

Ожидание держит ресницы,

Их закрыть - и во сне закружиться.

Улететь в темноту подсознанья.

До свиданья.

Прощай!

До свиданья…

«Вот такое у нас с тобой, Коля, вышло прощание!», - подумал я, со вздохом отложил тетрадь со стихами и взялся за другую, в затертой, прожженной в нескольких местах обложке, заляпанную чернилами, с посеревшими от грязи страницами.

Вторая тетрадь, скорее всего, была своеобразной бухгалтерской книгой. Плотно исписанная кривоватым Николенькиным почерком, она содержала совсем непонятные мне сведения. Например: «Взяли колт, два барана и гвоздь. коор.: Вл. 35-12». И так далее. Правда, кое-где попадались и более понятные слова: «Золотой божок. Согды? Мог. коор.: 71-23 Ки.».

Пролистав тетрадь, я решил, что Николенька действительно всерьез занимался кладоискательством, а в тетрадь заносил наименования своих находок и их координаты, пользуясь при этом своей собственной системой ориентировки. По крайней мере, эти самые не идущие у меня из головы доллары в мешке Николенька мог заработать, продавая всякие древние штуки коллекционерам. Интересно, что же такое нужно было откопать, чтобы выручить за это пятьдесят тысяч баксов? Да не где-нибудь в Южной Америке, а у нас, в России, где все рыто-перерыто, судя по передачам «Клуба путешественников», на сто рядов?

Мои размышления прервало выпавшее из тетради письмо, вернее, конверт, уже надписанный и снабженный маркой. Я вспомнил слова Николеньки: «Письмо там, в тетради. Это профессор писал. Прочитай - ты все поймешь…».

В конверте лежали сложенные листки бумаги, мелко исписанные летящим почерком.

Здравствуй, дорогая Наденька!

Пишу тебе это письмо в надежде, что оно дойдет раньше, чем мы приедем. Дела наши этим летом были особенно удачными. Южное Приуралье - удивительные места, и находки просто чудесные. За прошедшие тысячелетия через эти края прошло множество народов, и каждый оставил в земле память о себе. В здешних курганах рядом покоятся скифы, гунны, печенеги, кипчаки, древние мадьяры, представители каких - то совершенно не знакомых мне племен (об этом ниже).

Ах, милая Наденька! До чего же хорошо было бы сейчас обнять тебя, очутиться в нашей уютной кухоньке, попить чайку с бубликами… Скоро, совсем уже скоро увидимся, милая моя!

Я же совершил большую глупость! Позавчера в Москву уехал наш товарищ по экспедиции, Боря Епифанов. Ты его не знаешь, он у меня не учился. Боря повез «хабар», как они называют наши находки, и нет, чтобы отправить письмо с ним - я был занят на раскопе! Лопух, как говорит нынешняя молодежь, никогда себе не прощу - ты бы получила письмо на неделю раньше!

Теперь мы вдвоем с Колей (ты должна его помнить, шустрый такой, слегка заикается, чудесный парень!) заканчиваем с последним курганом - и ту - ту домой!

Да, самое главное! О нашем, не побоюсь этого слова, открытии! Мы обнаружили (а вернее Коля, у него поразительный нюх, интуиция от Бога) курган, совершенно не тронутый грабителями. И в этом кургане находится захоронение, не относящееся ни к одной из известных науке материальных культур не только данного региона, но и вообще мира! Мы с Колей произвели сравнительный анализ - ничего похожего! За прошедшую неделю вскрыли свод кургана, уже есть первые находки, и им, Надюша, представляешь, никак не менее пяти тысяч лет! Это фантастика!

Завтра приступаем к вскрытию самого захоронения. Хорошо, что могильная камера не завалена камнями, а заложена лиственничными плахами. Кстати, дерево прекрасно сохранилось. Что - то нас там, под ним, ожидает?

Наденька, если ты хочешь, можешь съездить к Боре домой (я его предупреждал об этом) и посмотреть наши сокровища. Особо обрати внимание на перстни - близняшки в виде скарабеев - они явно египетские, а сняли мы их с пальцев древнемадьярской шаманки! Вот загадка истории! Как они попали на Урал? Еще посмотри акинак - бронзовый из сакского кургана, сохранился изумительно, а вот железные, хотя и поржавели, но принадлежат явно причерноморским скифам, а находились в захоронении знатного гунна времен до гуннского вторжения в Европу! Выходит, гунны уже бывали в Европе, по крайней мере, в Причерноморье! Ведь акинак - родовой скифский меч, гунн мог снять его только с трупа владельца, родовое оружие не дарится, не продается!

В общем, вот Борин адрес, съезди, посмотри, почитай описания, тебе будет интересно.

Еще прилагаю несколько листков моих мыслей по поводу того пласта истории, к которому мы прикоснулись этим летом. У меня есть все основания считать, что здесь, на Урале, находится прародина ариев - этого загадочного народа, который имеет прямое отношение почти ко всем нынешним нациям Евразии. Почитай на досуге, может быть, что - то поправишь, мы потом обсудим, хорошо?

Уже темнеет, пора приступать к работе. Мы сейчас работаем по ночам, чтобы не привлекать внимания местных жителей. Лишь бы погода не подгуляла, все же дело к осени.

До свидания, моя милая Надюшка. До скорой, надеюсь, встречи.

Целую, твой профессор.

Ниже - замысловатая закорючка подписи, адрес Бориса Епифанова и в углу - дата: письмо было написано за неделю до Николенькиного приезда сюда.

Я отложил письмо и взялся за листки с «мыслями». Скорее всего, это был набросок статьи или доклада. В истории я, конечно, не совсем профан, древнегреческих богов помню и царей из династии Романовых назову всех, а вот во всяких там Рюриковичах или Каролингах уже путаюсь. И, тем не менее, я начал читать:

«Каждый ученый, если, конечно, он настоящий ученый, втайне мечтает, что ему удастся совершить то, чего до него не делал никто, а именно - закрыть хотя бы один из открытых и не имеющих ответа вопросов. В самом деле, совершить открытие - это замечательно, это вносит вклад в науку (я пишу тут, разумеется, об исторической и археологической науках), двигает вперед прогресс и вносит имя открывателя в золотой список «бессмертных».

Но зачастую бывает так, что, совершив открытие, ученый вносит в науку отнюдь не ясность, а напротив, неразбериху и самим фактом своего открытия ставит перед наукой массу новых вопросов.