Книга Семь дней страсти - Виктория Дал

— Сэр! — прощебетала девушка, поклонилась и выбежала.

— Милорд, — поспешила к нему миссис Пелл, — не хотите ли отдохнуть в гостиной, пока готовится ужин? Надо потерпеть еще час, там вам будет удобнее.

— Мне нравится здесь.

Он махнул в сторону стола и стульев, стоявших возле плиты.

— Присядьте, миссис Пелл.

— Я не могу, сэр! — вздрогнула она и посмотрела на него так, словно он только что ущипнул ее за зад.

— Я не собираюсь постоянно нарушать деликатное равновесие между мужчиной и его экономкой, уверяю вас. Просто я хочу поговорить с вами кое о чем… сложном. Я решил, что здесь нам будет удобнее.

— О сложном? — побледнев, шепотом переспросила экономка.

— Да. — Николас взял стул и подвинул его ближе, чтобы женщина могла сесть. — О мисс Мерриторп, конечно.

— Я… Я надеялась… — Ей не хватало воздуха. — О, сэр, умоляю, простите меня!

— Что я должен вам простить?

Виконт сел на стул.

.— Ну, я знала. Конечно, я знала! И хотя была уверена, что она делает большую ошибку, не могла придумать, как еще помочь ей!

— Но как вы могли остановить свадьбу мисс Мерриторп? — смущенно поинтересовался Ланкастер, видя, что миссис Пелл нахмурилась. — Вы знали, что она планировала покончить жизнь самоубийством?

— Нет! — покачала головой экономка, потом помолчала, словно собиралась с мыслями. — Конечно, нет. Я бы никогда не допустила этого. Но я знала, в каком отчаянии она пребывала. Этот человек…

— Ричмонд? — От этого имени он почувствовал привкус желчи во рту. — Ее жених?

— Да, хотя она никогда не давала согласия выйти за него, милорд.

Экономка наклонилась вперед, и ее лицо приобрело здоровый цвет на волне эмоциональных переживаний.

— Она отказала, сказав, что он дьявол. После этого мистер Камбертсон запер ее в ее комнате и посадил на хлеб и воду, но она все равно не согласилась.

— О Боже!

— Я так переживала за нее, но ничего не могла сделать. И тогда… И тогда мистер Камбертсон решил, что, если он не смог убедить ее, может, это удастся сделать ее жениху! Он послал за ним, и… Она только дважды видела его раньше, но сразу заметила, что он…

Миссис Пелл слегка отшатнулась назад и внимательно посмотрела на Ланкастера. На этот раз он не знал, что написано у него на лице. Ужас или просто усталость?

— Вы должны знать его, виконт, но надеюсь, вы с ним недружны.

— Нет.

— Хорошо. Как я уже сказала, Синтия слышала, что с ним не все в порядке… вы понимаете. В любом случае она не хотела выходить замуж за незнакомца, даже если он был лордом. Но когда она познакомилась с ним, она испугалась. И в тот последний раз… — Экономка покачала головой, и глаза ее заблестели от слез. — Она, наконец, умудрилась спастись.

Спастись. Бросившись со скалы. А что случилось с ней до того, как она сбежала?

— Мне очень жаль, — прошептал в тишине Ланкастер. — Я не знал.

— А откуда вы могли знать, сэр? Вы были заняты своими делами в Лондоне. Осмелюсь сказать, что драмы нашего маленького графства не имеют никакого отношения к жизни там.

— Да, но…

Он, конечно, не мог знать, что Синтию Мерриторп вынуждали выйти замуж; но ему следовало не спускать глаз с графа.

— Я хочу посетить ее могилу, — произнес он.

— Могилы нет, — покачала головой миссис Пелл. — Самоубийцу никогда… И потом, ее тело не нашли.

— Не нашли? — Виконт резко поднял голову. — Тогда откуда вы знаете, что она мертва? Может, она просто сбежала? Это больше похоже на Синтию, которую я знал.

— Я видела это. Я сама видела, как она прыгнула, поэтому сомнений в том, что она мертва, нет. Милорд, я хотела сказать… Это просто невозможно. Если… Я…

Ему самому было больно об этом говорить, и Николас понимал, что слишком многого требует от миссис Пелл. Она была в трауре и страдала больше, чем он предполагал. Как ужасно видеть, как любимый тобой человек бросается в океан.

— Простите меня за этот вопрос, миссис Пелл, — мягко сказал Ланкастер, — и за боль, которую причиняю вам своим допросом.

— Ничего, сэр. — Экономка встала, поправляя юбки. — Не надо никаких извинений. Позвольте мне наполнить ваш бокал.

Виконт наблюдал, как янтарная жидкость вытекает из графина, наполняя бокал. Он все еще наблюдал за игрой золотистых отблесков огня на бокале в его руке, когда вдруг понял, что остался один.

Слава Богу. Сейчас ему было просто необходимо побыть одному, чтобы привести в порядок мысли. Но, несмотря на уединение, он не поднял руку, чтобы потереть болевшую шею. Он давно научился не обращать внимания на грубый шрам, который опоясывал его шею, никогда не прикасаться к нему… Даже когда этот шрам сдавливал шею, как петля, как было сегодня.

Она снилась ему ночью. Она стояла на краю скалы, ветер прижимал к ногам ее платье и развевал волосы, словно извивающиеся щупальца медузы. Когда она оглянулась на него, ее взгляд был полон осуждения.

Синтия знала то, что знал он, была уверена в его полной неудаче. Но теперь он мог спасти ее, потянуться и вытащить из зияющей утробы серых вод.

Но что-то удерживало его, что-то грубое, тесное и душившее его. Ланкастер потянулся, чтобы разорвать сжимавшее его кольцо. У него устали глаза, пока он искал кого-нибудь в помощь, но никого не было. Он видел только девушку, которая сделала шаг, и ее тело медленно опрокинулось вниз. Кольцо вокруг шеи сжалось еще сильнее…

Только сила воли позволила Николасу очнуться от сна. Он упорно трудился над этим навыком, поскольку были в его прошлой жизни такие моменты, которые он не хотел узнавать снова. Но прошло уже много лет, с тех пор как он страдал от подобных ночных кошмаров, поэтому его мозг сопротивлялся без тренировки.

Ланкастер открыл глаза, но они опять закрылись. Ему показалось, что что-то белое двигалось в лунном свете в комнате. Он выдохнул и вновь попытался открыть глаза. На этот раз перед ним была темнота, ничего белого. Ланкастер сел, опустив ноги на пол. Холодный пол вызвал в нем озноб, принесший облегчение после лихорадочного страха от сна.

Бодрящий воздух также стал облегчением. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоить участившийся пульс. Это сон, всего лишь сон.

Перед его глазами опять промелькнуло что-то белое, пересекающее комнату, на этот раз отчетливее. Очертание платья, расплывшееся пятно лица. Но ничего не было, просто остаток ужаса, и больше ничего. Николас провел рукой по волосам, потянулся за кувшином с водой, который стоял рядом с кроватью. И замер.

Вода была на месте, и лампа стояла там же, но там было что-то еще. Что-то небольшое и тусклое, со слабым отблеском в лунном свете. Что-то такое, чего прежде там не было.