Книга Маргарита Бургундская - Мишель Зевако

Относительная тишина царила в этой толпе, собравшейся не для пирушки, но по приказу своего верховного главнокомандующего, то есть короля Арго. Возможно, там было тысяч пять или шесть мужчин и женщин, прибывших из всех углов, закоулков и щелей королевства Арго. И все они расположились по ранжиру. Герцог Грошовый, герцог Египетский, их графы, клевреты, жезлоносцы, египтяне[23], эпилептики, скуфейники, богомольцы, карманники – персонажи мерзкие, свирепые, в лохмотьях, с мрачными лицами. Весь этот поразительный, невероятный, сказочный мир являл собой страшное зрелище.

И тем не менее все эти лица были серьезными, все взгляды были обращены на пустой покамест помост.

Внезапно толпа затихла: на помост поднялся Ганс.

На красном фоне факелов чудовищным силуэтом вырисовалась его огромная фигура.

Обведя собравшихся бродяг и проституток долгим взглядом, голосом, который можно было слышать и за пределами Двора чудес, он произнес:

– Вольные горожане, египтяне, арготинцы, карманники, скуфейники, убогие, деловые ребята, сироты, забавники, погорельцы, коты, мазурики, христарадники! Наши жезлоносцы и клевреты вам, вероятно, уже сказали, что, оказавшись перед лицом готовых вторгнуться в королевство Арго войск Его Величества Людовика X я хочу сделать вам важное предложение. Предложение таково. Королевские солдаты пришли не по нашу душу. Их командиру, Ангеррану де Мариньи, нужно лишь одно: схватить Жана Буридана, укрывшегося среди нас. Если Жан Буридан будет Ангеррану де Мариньи выдан, атака не состоится, и мы сохраним все наши права и привилегии, среди прочих – и ту, по которой Двор чудес считается территорией, свободной от сержантов и лучников городских патрулей. Итак, я предлагаю вам привести сюда одного из дозорных и выдать ему Жана Буридана…

Мертвая тишина встретила это заявление.

– Пусть тот, кто согласен со мной, встанет! – добавил Ганс.

Мы уже сказали, что там собралось пять или шесть тысяч мужчин и женщин. Одни жили за счет продажной любви; другие – за счет грабежей и мошенничеств.

Когда Ганс закончил говорить, в этой толпе встали всего трое.

И в ту же секунду упали замертво.

По тем группам, к коим они принадлежали, пробежал короткий, мрачный ропот, затем от каждой из них отделились пять-шесть человек, уносящие труп. Первый из этих отрядов направился к улице Вольных Стрелков, второй – к улице Святого Спасителя. Третий – к улице Убогих. Дойдя до первых шеренг королевских войск, могильщики бросили трупы убитых арготинцев к ногам изумленных лучников. Затем эти спокойные и суровые носильщики вернулись на свои места, и на этом всё кончилось.

– Ну, Жан Буридан, – прокричал тогда Ганс раскатистым голосом, – что думаешь ты об этих людях, не имеющих ни кола, ни двора, не признающих ни веры, ни законов, этих висельниках и негодяях, которые, даже стоя у позорного столба, строят кислые мины толпам честных парижан, от коих те всегда приходят в восторг!

Была некая горечь в этих словах, которые прокатились по рядам собравшихся в тягостной тишине…

Буридан, Бигорн, Бурраск, Одрио и Готье д’Онэ стояли перед самым помостом.

– Отвечайте, монсеньор де Валуа, – промолвил Ланселот Бигорн.

– И отвечу! – сказал Буридан. – Да, я, сын Валуа и двоюродный брат короля Франции, скажу этим бродягам, что я о них думаю!

Он поднялся на помост.

По толпе пронесся гул любопытства, имя Буридана передавалось от стола к столу. Затем вновь воцарилась тишина.

– Арготинцы королевства Арго, – произнес он, – могу ли я быть вам товарищем и другом?

Разрозненные приветственные возгласы уже через несколько мгновений переросли в единый крик, и этот оглушительный голос толпы распространился по улицам, как предгрозовой гром, заставив вздрогнуть забаррикадировавшихся в своих домах буржуа, тогда как часовые королевских войск закричали:

– К оружию!..

Мало-помалу вновь восстановилась тишина. Буридан продолжал:

– Вот мой ответ королю Арго: воры и проститутки, негодяи и висельники, не имеющие ни кола, ни двора, не признающие ни веры, ни законов, я видел вблизи короля Франции, и я нашел его малодушным. Я видел вблизи монсеньора графа де Валуа, и я нашел его подлым. Я видел вблизи Ангеррана де Мариньи, первого министра королевства, и я нашел его жестоким. Я видел вблизи Маргариту Бургундскую, и я нашел ее низкой и отвратительной. Тысяч пятьдесят парижан возрадуются сейчас моей смерти только лишь потому, что я попытался защититься от малодушия, подлости, жестокости и низости, выступивших против меня единым фронтом! Еще тысяч двадцать спят и видят, как сдают меня властям, потому, что за мою голову назначена огромная, по меркам этих людей, награда. Я пытался понять, что же делает из человека благородное создание, пытался найти закон человечности, который сильные мира сего стараются подавить своими законами, и я нашел его – нашел среди вас, воры, негодяи и висельники!..

Бродяги и нищие переглядывались между собой с бесконечным удивлением.

Едва ли они поняли эти слова, но они ощутили некую ожесточенную гордость.

Кто, повторимся, были эти бродяги?

Для определения их как нельзя лучше подходят слова Ганса, повторенные Буриданом: негодяи и висельники. В большинстве своем эти люди были самыми настоящими животными. Вот только и среди них были в ходу определенные принципы: одним из них было уважение гостеприимства. И Буридан, в воодушевлении своем, вызванном, возможно, ужасным и грандиозным зрелищем, что разыгрывалось у него на глазах, приписывал этой толпе чувства, которые были лишь в нем самом.

Бродяги и нищие поняли лишь одно: что Буридан возносит им хвалу. И кем был для них Буридан? Человеком, который пошел против всех тех сил, с которыми воевали и они сами: короля, министров, прево, патрулей…

На сей раз разразилась уже целая буря восторженных криков.

Буридан ждал на помосте, рядом с загадочно улыбавшимся Гансом.

– Вот уже и отпрыск Валуа вступил в наши ряды! – промолвил Бигорн. – Что ж, клянусь святым Варнавой, это делает честь семейству Валуа!

Ганс подал знак, и все умолкли.

– Арготинцы, – сказал он, – раз уж вы не желаете выдавать Жана Буридана и его товарищей, вам следует подумать о защите. Быть может, завтра уже Двор чудес будет атакован… вы только что бросили королевской власти серьезный вызов; вы только что объявили войну первому министру, прево, силе и порядку…

– Война! Война! – возопили нищие, как вопили до этого сеньоры, собравшиеся в галерее Лувра, ибо люди одинаковы везде и во все времена, стоит лишь в них пробудиться хищным инстинктам, немного притупившимся за столетия цивилизации.

– Смерть прево и сержантам! – орали проститутки.

– Вздернуть Мариньи и Валуа! – горланили деловые ребята и погорельцы.