Книга Драконье пламя - Денис Кащеев

Эдуард зажег лампу.

18. Эдуард

По словам юной белокурой фрейлины, скучавшей в пустой аудиенц-зале, Ее Величество и в самом деле изволили почивать. В ответ на требование незамедлительно разбудить королеву девушка вытаращилась на Эдуарда, словно на умалишенного, испуганно покосилась на пару рослых стражников, замерших с тесаками под мышкой у дверей, ведущих в личные покои Изабеллы, затем снова перевела взгляд на лейтенанта.

– Космос с вами, милорд, как можно? Ступайте и приходите утром!

– Ну уж нет, – покачал головой Эдуард. – Тогда буду ждать прямо здесь, – шагнув к деревянной скамье у стены, он уселся на нее, демонстративно закинув ногу на ногу. – Будьте столь любезны, уведомите Ее Величество о моем визите, как только она проснется.

– Непременно, милорд, – поняв, что брать королевские покои приступом странный гость не намерен, фрейлина немного успокоилась. – Вот только боюсь, ждать вам придется долго. Не желаете пока вина, милорд? Или, быть может, чаю?

– Чаю – пожалуй, – с готовностью кивнул невыспавшийся лейтенант. – И покрепче по возможности.

– Попрошу заварить, как делают нам во время ночного дежурства, – улыбнулась девушка. – Без чая ночь не высидишь. Вы сладкий пьете?

– Без разницы, – отмахнулся Эдуард. – Главное, чтобы крепкий был.

– Это я уже поняла, милорд. Одну минуту, я отдам распоряжение слугам.

Юная фрейлина вышла из залы и вернулась менее чем через минуту.

– Меня Фелисией зовут, – сообщила она, присаживаясь за стол в углу и искоса поглядывая оттуда на лейтенанта.

– Весьма приятно, – кивнул тот. Представляться в ответ Эдуард не стал, справедливо полагая, что достаточно известен при дворе.

– Я с Осора, – продолжала девушка. – Уже два года ношу шифр, – она указала пальцем на лазоревый бант с золотым вензелем Изабеллы, приколотый слева к корсажу.

Много это или мало, два года во фрейлинах, лейтенант не знал, поэтому предпочел промолчать.

Слуга принес серебряный поднос с белым фарфоровым чайничком и двумя маленькими чашечками и поставил его на стол перед Фелисией.

– Подсаживайтесь, милорд, – пригласила фрейлина Эдуарда, указав на стул справа от себя. Затем элегантно взяла тремя пальцами чайник и принялась наполнять чашки.

Поднявшись со своей скамьи, лейтенант пересел к столу.

– Во сколько обычно встает Ее Величество? – спросил он.

– По-разному, милорд, – передернула плечиками девушка. Чайник в ее деснице при этом даже не дрогнул. – Бывает, что с рассветом, а иной раз и до полудня могут почивать. По-разному, – повторила она, ставя перед Эдуардом чашку.

Кивнув в знак благодарности, лейтенант сделал глоток: чай был горячим и в самом деле весьма круто заваренным.

– За ночь, случается, три-четыре чайника выпиваешь, – поведала Фелисия, в свою очередь поднося чашечку к бархатным устам. – Иначе непременно уснешь под утро. А чай, он бодрит…

– Может быть, все-таки удастся разбудить Ее Величество? – не особо слушая ее, задал свой вопрос Эдуард. – Мое дело к ней – срочное и важное. Уверен, узнав причину, она не станет гневаться – наоборот, рассердится, что не явились к ней сразу.

– Нет, милорд, я же сказала! – строго покачала головой фрейлина. – Никому не дозволено входить в покои Ее Величества, пока она сама не позовет к себе. Вздумай я – или вы, без разницы, – нарушить это правило, стража нас просто не пустит.

– А если крикнуть погромче? – предложил лейтенант, перебирая в уме варианты. – Может, тогда она проснется и позовет, чтобы призвать к порядку?

– Там три пары дверей, милорд. В аудиенц-зале можно хоть на трубе играть, в покои не проникнет ни звука. Вы чай-то пейте, пока не остыл, – я после велю еще принести.

Эдуард почти машинально сделал новый глоток, затем, опустив руку, нащупал под плащом рукоять разрядника, не поворачивая головы, скосил глаза на стражников. Если понадобится, мимо них он пройдет. Но это крайний вариант.

– А там дальше, у следующих дверей, тоже стража? – спросил он все же – на всякий случай.

– Утром, днем и вечером – да, милорд. А ночью – я не знаю. Ни разу там не была ночью. Подлить вам еще чаю?

Лейтенант рассеянно кивнул.

– А Катерина через две недели замуж выходит, – сказала ни к тому, ни к сему Фелисия, берясь за чайничек. – Это подруга моя, тоже фрейлина. Теперь, почитай, уже почти бывшая.

– Бывшая подруга? – не вникая, переспросил Эдуард.

– Да нет же, – весело рассмеялась девушка. – Бывшая фрейлина. Мы, если замуж выходим, то и шифр снимаем. Вот и она снимет после свадьбы. Повезло ей, Катьке, – мечтательно закатив очи к потолку, проговорила она. – Мало того что замуж, так еще и одновременно с Ее Величеством! Это же какая великолепная будет свадьба – обалдеть! А вы, милорд, ведь не женаты? – хитро́ спросила она, переводя взгляд на собеседника.

– Космос миловал, – с легкой улыбкой покачал тот головой.

– И не были никогда? – продолжила задавать вопросы Фелисия.

– Не был.

– Что, и даже влюблены никогда не были?

– Почему не был? Был, – ответил лейтенант, мрачнея.

– И чем все закончилось, если не браком? – не унималась девушка, не заметив произошедшей с ним перемены.

– Я ее убил, – выговорил Эдуард.

Бедная фрейлина едва не выронила из рук чайник.

– Не надо так шутить, милорд, – укоризненно пробормотала она, непроизвольно отодвигаясь почти на угол стола.

Лейтенант развел руками. Как видно, расценив этот жест за признание, что слова его и в самом деле были сказаны в шутку, Фелисия вернула на лицо непринужденную улыбку.

– А вам, милорд, какие девушки больше нравятся, блондинки или брюнетки? – предприняла новый заход фрейлина, как бы невзначай коснувшись пальцами своего светло-русого локона.

– Взрослые, – бросил лейтенант, надеясь закрыть тем самым вопрос.

– А мне вот, например, уже четырнадцать, – заявила Фелисия. – Я взрослая!

– На планете, откуда я родом, брачным возрастом для девушки считалось шестнадцать.

– Правда? А откуда вы родом, милорд? – спросила она как будто бы с легкой ноткой разочарования в голосе.

– Из Республики Константина, – ответил он.

– А это где? Далеко?

– Далеко, – кивнул он. – Весьма далеко.

– Тогда понятно… Но у нас тут замуж можно с двенадцати лет – и мне кажется, это правильно, – проговорила фрейлина. – Шестнадцать – это же уже… уже…

– Старость? – подсказал, криво усмехнувшись, Эдуард.

– Ну, не старость, конечно, но уже такой возраст… Солидный. На Осоре, если девушка в шестнадцать еще не замужем, значит, либо уродина, либо хворая. У меня, кстати, со здоровьем все в порядке! – не преминула похвастаться она.