Книга Страсти по революции. Нравы в российской историографии в век информации - Борис Миронов

Погодные изменения в отдельных губерниях и городах отличались высокой волатильностью и иногда достигали 5,1 см, под влиянием трех обстоятельства: небольшого числа наблюдений, невозможности стандартизировать суммарные данные по всем признакам и ошибок чиновников при составлении итоговых таблиц. Эти обстоятельства подробно рассмотрены в монографии и иллюстрированы примерами. «По расчету врача П. Илинского, средний рост новобранцев, призванных в г. Юрьеве Владимирской губернии в 1869 г., равнялся 162,2 см, в 1870 г. — 166,6 см и в 1871 г. — 159,9 см. Столь серьезное увеличение среднего роста за год, с 1869 по 1870 г., на 4,4 см или еще более существенное уменьшение ее на 7 см с 1870 по 1871 г. не может объясняться изменением биостатуса. Три группы рекрутов родились в 1848, 1849 и 1850 гг., т.е. отличались годом рождения лишь на год. Причин резких различий в росте две — малое число наблюдений, но главное — состав новобранцев: в 1870 г. в выборке преобладали грамотные дети купцов, в 1869 г. — неграмотные мещане, в 1871 г. — неграмотные крестьяне. Второй пример. Средний рост российских новобранцев 1856–1860 гг. рождения равен 167,7 см, в то время как в предыдущем пятилетии — 165,8 и в следующем — 165,4. Значительная разница в 1,9–2,3 см обусловлена местом рождения рекрутов, попавших в нашу выборку за 1856–1860 гг., — на 92% они являлись уроженцами Ставропольской губернии, отличавшихся высокорослостью. Перекос в составе выборки и привел к завышению среднего роста за это пятилетие».

(2) Индивидуальные данные являются более репрезентативными по сравнению с суммарными при одном условии — при одинаковой численности тех и других. Но в нашем случае в целом за 1851–1895 гг. число суммарных данных в 934 раза (sic!) больше индивидуальных — 11,7 млн. против 12,5 тыс. Поэтому предпочтение следует отдать суммарным данным. Не менее важно: индивидуальные и суммарные данные дают одинаковую картину динамики длины тела, за исключением одного пятилетия, 1876–1880 гг., что объясняется стандартной ошибкой выборки. Различие наблюдается лишь в темпах увеличения длины тела. По суммарным сведениям, средний рост увеличился на 3,7 см, по индивидуальным — на 1,2 см (рис. 4).

(3) Использованная мною методика анализа антропометрических данных соответствует стандартам, принятым в мировой антропометрии. Мои статьи, в которых применяется эта методика, опубликованы в ведущих западных журналах после рецензий зарубежных экспертов по антропометрии. Ей следовал польский коллега М. Копцынский при анализе данных за тот же период и пришел к аналогичному результату — за 20 лет, с середины 1860-х до середины 1880-х гг. рост новобранцев в Царстве Польском увеличился на 1,9 см, а в Галиции, входившей в тот период в состав Австро-Венгрии, — на 2,5 см, при этом стагнации роста в Галиции во второй половине 1880-х гг. не наблюдалось.

Данные о росте привязываются к году рождения, а не к году измерения или к годам пубертатного скачка роста между 12,5 и 15,5 годами у мальчиков и на два года раньше у девочек.[57] Конечный рост, достигаемый человеком в момент наступления полной физической зрелости, отражает условия жизни за весь период от рождения до момента измерения, а не в первый год жизни. Здесь нет никакого противоречия между теорией и практикой. Оппонент приписывает мне ошибочный, находящийся в противоречии с исходными теоретическими посылками подход в анализе ростовых данных, согласно которому конечный рост отражает условия жизни только на первом году жизни. В книге и ответах на критику я указываю: изменение роста (то есть разница, а не сама величина роста!) у когорты, рожденной, например, в 1985 г. и измеренной в 2005 г., сравнительно с когортой, рожденной в 1984 г. и измеренной в 2004 г., объясняется главным образом условиями жизни только в двух годах — в 1984-м и 2005-м. Действительно, период жизни первой когорты — 1984–2004 гг., а второй когорты — 1985–2005 гг. Два периода различаются только двумя годами, 1984 и 2005 гг., а восемнадцать лет жизни у них приходятся на одни и те же годы — 1985–2004. Вследствие этого разница в среднем росте двух когорт объясняется в основном условиями жизни только в двух годах, 1984-м и 2005-м. Из них роль первого года жизни существенно выше, чем двадцатого. Таким образом, в данном случае речь идет о том, какие годы объясняют изменение в росте двух смежных когорт, а не о том, какие годы влияют на средний конечный рост когорт. Изменение в среднем росте объясняется преимущественно первым годом жизни, а сама величина конечного роста — всеми годами жизни от рождения до момента измерения.

Рис. 4. Средний рост мужчин в Европейской России, родившихся в 1861–1890 гг.

При анализе ростовых данных какой-нибудь отдельной когорты следует учитывать весь период жизни, от рождения до измерения роста, в том числе и возможность так называемого догоняющего развития роста, под влиянием которого в отдельных случаях дети могут компенсировать депривацию первых годов жизни и достичь длины тела, заложенной в их генах, в годы пубертатного скачка роста. И об этом я говорю на страницах книги, откуда «ведущий российский теоретик» и заимствовал сведения на этот счет. Однако возможности наверстать упущенное имеют границы. Детский организм обладает способностью наверстывать упущенное и догонять ровесников, если трудный период не слишком продолжителен и появляются хорошие условия для физического развития. При тяжелой и долгой депривации наверстывающее развитие может оказаться недостаточным для полного восстановления траектории роста. Например, московские мальчики, имевшие в 1941 г. 11–16 лет, и девочки — 10–14 лет, не могли компенсировать военную депривацию, и их дефинитивный рост (уже в послевоенное время) оказался ниже роста сверстников, ее не испытавших. Те же, кому в 1941 г. было 3–5 лет, сумели благодаря наверстывающему развитию догнать ровесников. Аналогичный процесс наблюдался у ленинградских детей. «Наблюдения за корейскими и индийскими детьми, усыновленными “благополучными” американскими и шведскими семьями, показали: физическое развитие ребенка нормализуется, только если кардинальное улучшение питания происходит до трехлетнего возраста», — констатирует известный российский биолог человека.

Увеличение длины тела в 1901–1914 гг. нельзя объяснить так называемым догоняющим развитием еще и по той причине, что биостатус советских людей, соответственно и длина их тела, в 1921–1935 гг. подчинялись понижательной тенденции. В городе понижение прекратилось только с началом коллективизации, а в деревне — после ее окончания, к середине 1930-х гг. С 1911–1913 гг. по 1931–1935 гг. средняя длина тела мужчин понизилась со 169,1 см до 167,0 см[58] (рис. 5).