Книга Стальной век. Социальная история советского общества - Вадим Дамье

Кульминацией кризиса стали события лета 1962 г. «В те годы практически ежегодно в промышленности… производились снижения расценок оплаты труда ,- вспоминал участник протестов в Новочеркасске П.П.Сиуда. — Утром 1 июня 1962 г. по центральному радиовещанию было объявлено о резком, до 35 %, «временном» повышении цен на мясо, молоко, яйца и другие продукты. Это был неожиданный и сильнейший удар по социальному положению трудящихся СССР. Повышение цен не могло не вызвать серьезного недовольства»435. Волнения вспыхнули сразу во многих городах в самых различных частях страны.

Наиболее крупные масштабы протесты приняли в Новочеркасске, где 1 июня забастовали работники электровозостроительного завода, и без того недовольные систематическими пересмотрами норм и расценок, сокращениями заработков, плохим продовольственным снабжением и острой нехваткой жилья. Рабочие собрались на митинг. Диалога с начальством не получилось: директор завода отказался выслушать претензии протестующих, заявив им: «Не хватает денег на мясо и колбасу — ешьте пирожки с ливером». В ответ на такое издевательство протестующие подняли плакаты с требованиями мяса, молока, квартир и повышения зарплаты. Призывая к всеобщей забастовке, трудящиеся перекрыли движение поездов. Появились надписи: «Хрущева на мясо!». Бастующие пошли на штурм заводоуправления, сбросили с фасада здания портрет Хрущева и начали разгром офисов; представителей начальства, которые пытались обращаться к собравшимся с балкона, прогнали градом камней, бутылок и металлических предметов. Завод перешел под контроль забастовщиков, разогнавших вызванные отряды милиции и солдат. Митингующие призывали народ не расходиться, не возвращаться на работу, направить делегацию на другие заводы и в другие города, чтобы и там поднять рабочих на забастовку, отключить подачу газа, занять почту и телеграф и разослать повсюду сообщения о стачке. Выдвигались идеи провести на следующий день мирную демонстрацию в центре города, включить в требования оплату забастовочных дней и освобождение тех, кто будет арестован в ходе протестов. Предлагали выделить делегатов, которые отправились бы к властям, добиваясь снижения цен на продукты и повышения зарплаты. Толпа рабочих направилась на другие предприятия, призывая их присоединиться к забастовке. На кострах жгли портреты Хрущева. Население пыталось помешать вводу в город военной техники, тем не менее, ночью войска заняли бастующий завод, и начались массовые аресты. На следующий день стачка распространилась на другие заводы города, и многотысячная рабочая демонстрация под звуки революционных песен и возгласы «Дорогу рабочему классу!», под красными знаменами и с портретами Ленина двинулась к горкому партии. Протестующие ворвались в здание горкома, выбили окна, ломали мебель, рвали портреты «вождей». На балконе был вывешен красный флаг и установлен портрет Ленина. Оттуда выступавшие обращались к митингующим, повторяя требования о снижении цен и повышении зарплаты. Требуя освободить арестованных, рабочие штурмовали городской отдел милиции; один из штурмующих был убит. Переговоры между прибывшими из Москвы членами Президиума ЦК и представителями бастующих не дали результата, и власти приказали открыть огонь; десятки людей погибли. В городе был введен комендантский час; сотни людей арестованы. Но протесты продолжались, и только 4 августа удалось подавить забастовку. Под суд было отдано не менее 100 человек; семеро «зачинщиков» были приговорены к смерти за «бандитизм», другие получили от 10 до 15 лет заключения436.

Протесты в Новочеркасске не были изолированным явлением. После объявления о повышении цен партийным и государственным лидерам со всей страны стали потоком приходить сообщения об антиправительственных афишках, оскорбительных высказываниях, призывах к бунтам и забастовкам. Возмущение населения ощущалось даже в столице: на центральной улице Горького в Москве были развешаны листовки, а на одной из подмосковных станций появилась надпись с требованием снизить цены. В Выборге рабочий попытался пройти по городу с плакатом. О различных проявлениях недовольства информировали из Днепропетровска, Ростовской области, Павловского Посада, Загорска, Ленинграда, Тбилиси, Новосибирска, Грозного и других городов. В Кемерово дело дошло до магазинных бунтов. Где-то появлялись надписи на поездах с призывом бастовать. Произошли стачки и коллективные выступления протеста в Донецке, Ар-темьевске, Краматорске, Омске, Кемерово, Иваново (на заводе сельскохозяйственных машин и текстильной фабрике), Ярославле, Нижнем Тагиле, Лубнах, Рыбачьем, Мирном, Одессе (в порту)437. Призывы к стачке звучали в Магнитогорске, Тамбове, Ленинграде, Челябинске, Нижнем Тагиле, Измаиле, Сучанах. По Донбассу ползли слухи о том, что вот-вот начнется всеобщая стачка. Индивидуальная агитация за забастовку велась в Москве, Новосибирске, Ленинграде, Днепропетровске, Грозном, Иваново, Карабанове (Владимирская обл.), Омске, Томске, Тамбове, Минске, Горьком, Одессе, Перми, Воркуте.

Протесты 1962 г. не прошли бесследно. И дело не только в том, что, как вспоминал П.П.Сиуда, рабочие на время «чувствовали себя свободными», «дышали воздухом свободы», а некоторые из участников протестов, «дыхнув тогда воли», уже всю жизнь не могли снова «встать на колени». Правители расстреляли не просто забастовщиков. Они расстреляли миф о рабочей власти в СССР. «У многих тогда произошел душевный переворот. Многие, как говорится, после этого прозрели». События в Новочеркасске «сорвали маску с действительности. Что власть — народная, предприятия — народные»438. Они продемонстрировали, что советское общество является классовым, и правящий класс в нем — партийно-государственная бюрократия. Как отмечал бежавший за границу Е.Елин, один из тех, кто останавливал поезд в июньские дни 1962-го, события показали, что правящие круги не остановятся перед любым кровопролитием, чтобы сохранить свою власть, и только организованной борьбой можно хоть чего-нибудь добиться439 440 507. Действительно, после забастовки в Новочеркасске было заметно улучшение снабжения магазинов, стало легче получить жилье. Но этим значение рабочих протестов 1962 года не ограничилось.

Эти выступления нанесли такой удар хрущевской модернизации за счет усиления эксплуатации трудящихся, от которой она так и не смогла оправиться. Напуганные правители Советского Союза вынуждены были на целых два десятилетия приучиться сдерживать свои аппетиты и отказаться от жестокого модернизаторского «форсажа». С этого момента, по существу, берет начало своеобразный социальный «компромисс»5019 никем и никогда не подписанный, но, тем не менее, молчаливо соблюдавшийся и ставший основой «социального государства» по-советски441. В последующие годы власти существенно повышали размеры зарплаты рабочих и служащих: в 1966–1970 гг. она выросла в среднем на 29 %, в 1971–1975 гг. — на 23 %, в 1976–1980 гг. — на 16 %, в 1981–1985 гг. — на 14 %442. Они вынуждены были примириться с куда меньшим ростом экономики и производственных норм, чем тот, какой они хотели бы выжать из работников. Темпы роста производительности труда неуклонно сокращались: по официальным данным, она увеличилась за восьмую пятилетку (1966–1970) на 37 %, за девятую (1971–1975) на 23 %, за девятую (1976–1980) на 17 % (в промышленности) и за одиннадцатую (1981–1985) на 16,5 %443. Однако неофициальные данные и расчеты зарубежных исследователей дают куда более низкие показатели: согласно им, среднегодовые темпы роста производительности составляли, по разным подсчетам, в 1960–1970 гг. от 1,5 до 3,4 %, в 1970–1980 гг. от 0,4 до 2,4 % и в 1980–1987 гг. от-0,1 до 1,1 %444.