Книга Слепой стреляет без промаха - Андрей Воронин

Меня шатало из стороны в сторону, сильный ветер казался ураганом. Я не прошла и половины дороги до шоссе. Я поняла: единственный выход – отомстить, иначе я никогда в жизни не смогу считать себя человеком. Вы не можете себе представить удивление на лице Жака, когда я снова вошла в дом. В гостиной уже было убрано, в открытые окна влетал осенний ветер.

– А ты крепче, чем я думал, – осторожно сказал Жак, на всякий случай держась подальше от меня.

А я, собрав всю свою волю в кулак, стараясь ничем не выказать своей ненависти, ответила ему:

– Ты научил меня многому, и я устала. Я хочу отдохнуть. Дай мне шприц и ампулу, иначе я могу умереть.

И тут жалость мелькнула в его взгляде. Я попала в самую больную точку.

Человеку, который страдает от того же, что и он, невозможно отказать. Это точно так же, как в компании сказать, будто ты никогда в жизни не пробовала наркотиков. И тут же все, даже самые страшные жмоты, станут наперебой тебе предлагать, к тому же бесплатно и с большой охотой.

– Только я боюсь остаться одна, – сказала я Жаку, – боюсь сделать что-нибудь с собой.

– Теперь ты ненавидишь его? – спросил Жак.

– Да. Но я продолжаю любить тебя.

Эти слова дались мне с таким трудом, что заметить обман не составило бы труда, если бы только Жак не был так самоуверен. Да, мужчину обмануть нетрудно.

Каждый в душе уверен, что неотразим и даже после самой большой подлости женщина способна любить его. Жак не был исключением из правил в этом смысле. Я чувствую отвращение к себе, чувствую отвращение к любому из мужчин, который хочет быть со мной.

Наталья не поднимала головы, и Глеб Сиверов видел, как вздрагивают в плаче ее плечи.

– Что я наделала? – говорила девушка. – Теперь я не смогу посмотреть вам в глаза. Боже… – она уже рыдала, не стесняясь своих слез.

Глеб не знал, что и сказать. И впрямь, положение было не из лучших. Он прекрасно понимал, что любые слова покажутся сейчас ложью, пусть даже они будут правильными и искренними. Он сел возле Натальи, обнял ее за плечи и принялся гладить по волосам.

– Уберите руки, – шептала Наташа, – уберите.

А он продолжал ласково и нежно гладить ее по волосам. Несколько раз девушка пыталась вырваться, но каждый раз Глеб настойчиво возвращал ее к себе.

Наконец, она перестала сопротивляться, затихла и лишь только изредка всхлипывала.

– А теперь ты посмотришь мне в глаза, – не то сказал, не то приказал Глеб.

– Нет, – Наталья вся сжалась.

– Нет, ты посмотришь, сделаешь это сама. Иначе зачем ты все это мне рассказывала?

Девушка сделала робкое движение, но тут же закрыла лицо руками.

– Посмотри, посмотри, – настаивал Глеб.

Наталья слегка растопырила пальцы, и между Ними блеснули ее заплаканные глаза.

– Вот видишь, ничего страшного в этом нет. Ты спокойно смотришь мне в глаза, я смотрю тебе. И ничего зазорного, ничего стыдного в том, что произошло с тобой, нет.

– Я еду… – произнесла Наталья отстраненным голосом, – я еду, уезжаю от самой себя. Я не хочу никого видеть, не хочу никого знать.

– А к кому ты едешь?

– К одному парню, с которым познакомилась год тому назад. Но он не танцевал со мной танго, – грустно улыбнулись девушка. – Это единственный, кого я знаю в Сочи. По-моему, нам когда-то было хорошо вместе, и может, он даже вспомнит меня.

Тут же она насторожилась.

– Нет, я снова себя обманываю, и он мне не нужен.

– Но нужно же когда-то начинать жизнь заново?

– Да, – Наталья внезапно вскинула руки и обняла Глеба за шею. – Я сейчас скажу вам одну вещь. Только вы, пожалуйста, не смейтесь.

– Я слушаю.

– Вы, наверное, единственный человек в мире, которому я могла рассказать такое. И мне в самом деле стало легче. Я знаю, мы с вами больше никогда не встретимся, да это и не нужно. Но сидя рядом с вами, вот так, я внезапно Поняла, что не все отвратительно в этом мире. Прикосновение мужчины может быть приятно. Я не знаю, что будет Дальше со мной… – и тут Наталья покраснела, – я хотела бы сделать вам подарок… Или, вернее, хочу, чтобы вы сделали подарок мне… Вы единственный, кого я сейчас не боюсь…

Она говорила сбивчиво, то и дело замолкая, краснея. А Глеб делал вид, что не понимает, к чему она клонит. Он Уже, если признаться честно самому себе, устал от ее откровенности.

– Ну, неужели вы не понимаете, что я хочу вас…

Она принялась сбрасывать через голову свитер. Глеб не успел ей помешать. И вот Наташа сидела пред ним уже обнаженная до пояса. Ее нежно-розовые соски казались отвердевшими, то ли от холода, то ли от страха.

– Я еще никому никогда не предлагала себя.

И тут, прежде чем Глеб успел что-либо ответить, поезд резко затормозил.

Послышался скрежет колес Наталья, вскрикнув, ударилась головой о перегородку.

Глеб еле успел ухватиться двумя руками за верхнюю полку. Та заскрипела. Вагон еще раз качнулся и замер.

Наташа, охнув, приложила палец ко лбу. Из-под пальцев тонкой струйкой потекла кровь. Она отняла ладонь и посмотрела на нее безумным взглядом. Прямо над ее правым веком четко отпечатался след от металлической скобы полотенцедержателя. Ссадина была небольшая, но довольно глубокая. Если бы Глеб не придержал девушку, та упала бы на пол. Лампочка слегка мерцала. За дверью послышались шаги, уверенные и нахальные. Человек явно желал того, чтобы его услышали во всем вагоне. Ручка качнулась, дверь буквально отлетела в сторону, и прямо на Глеба нацелился короткий ствол автомата. Блеснули обнажившиеся в улыбке золотые зубы.

Глава 6

Четверо бандитов сидели в своем купе. У каждого на коленях лежало его оружие. Лысый держал короткоствольный автомат. Дружок сжимал в руках карабин с обрезанными стволом и прикладом. Штык и Пепс предпочитали пистолеты. Все четверо молчали, вглядываясь в тревожное мерцание полумрака за окном вагона.

Мелькали побеленные столбы, засыпанные щебнем откосы, тянулась зубчатая полоса лесопосадки. Вскоре впереди посветлело, и вагон на полной скорости пронесся мимо перрона облитой ртутным светом фонарей небольшой станции.

– Пора! – скомандовал Лысый, пряча автомат под куртку.

Когда оружие было надежно укрыто от посторонних глаз, Лысый отворил дверь и выпустил своих сообщников в коридор. Вместе с Дружком он пробрался в тамбур, а Штык и Пепс двинулись в разные стороны состава. Пока еще они ступали тихо, стараясь не лязгать дверями, но на всякий случай придерживаясь за поручни.

Лысый выглядывал в открытое окно и, открыв рот, ловил знойный встречный ветер.