Книга Незнакомец - Шарлотта Линк

Женщина снова упала духом.

— Да-да, так его звали…

— Вы слышали об убийстве супругов Леновски? Приемных родителей Мариуса? Он, конечно, не попадает автоматически под подозрение, но после того, что мы услышали о проблемах, которые в свое время возникли в связи с его определением к Леновски… К тому же мы узнали о письмах с угрозами, которые были отправлены вам, Сабрине Бальдини и еще одной даме. Все вы каким-то образом имели дело с Мариусом Петерсом. Так что вас наверняка не удивит, если я скажу, что Мариус Хагенау стал главным подозреваемым.

— Главным? — спросила Клара. — А что, есть еще подозреваемые?

Кронборгу пришлось пояснить, что это скорее общепринятая формулировка. Других подозреваемых не было.

— Тем не менее на данный момент мы ни в коем случае не должны фокусировать наше расследование лишь на одной версии, — сказал полицейский. — Возможны другие варианты.

"Но маловероятны", — подумала окончательно сникшая Клара.

— Это вы определили Мариуса Петерса к супружеской паре Леновски? — деловито спросил ее комиссар.

Она кивнула.

— Да. И нет. В тот раз все протекало как-то иначе, чем это обычно принято.

— Вы были социальным работником при управлении по делам детей и подростков?

— Да, я работала в отделе по оказанию помощи в воспитании детей. Заведующая отделом однажды пришла ко мне и сообщила о лишении Петерсов родительских прав. Мариусу было тогда шесть лет. Его нашли в квартире родителей, прикованным цепью и брошенным умирать от голода. Семья уже длительное время находилась под опекой социальной службы. Родителей к тому времени найти не могли. Было ясно, что они на определенное время лишатся родительских прав. Ни один суд не стал бы возражать соответствующему ходатайству. В своем заключении куратор семьи указывала, что оба родителя являются алкоголиками в тяжелой степени. Без клиники, без лечения от алкоголизма они не смогли бы получить ребенка обратно.

— То есть до этого момента случай считался обычным?

— Да. — Клара сглотнула. — Но он быстро вышел за рамки обычного. Было назначено обсуждение этой ситуации на собрании отдела, в котором должна была участвовать и одна моя коллега из социальной службы, лучше знавшая эту семью и ребенка.

— Но она не принимала участия? — Кронборг посмотрел в свои записи, где были указаны фамилии всех причастных к делу. — Госпожа Стелла Виганд, правильно?

— Да, она не участвовала. Стелла Виганд к этому моменту была уже очень больна. Рак. Ей даже пришлось на какое-то время перестать работать. На это время семьей Петерс занималась другая моя коллега, Агнета. Это та, другая женщина, которая…

— Я знаю. Которая тоже получала письма с угрозами.

— Во всяком случае, распоряжение о лишении родительских прав дала Стелла. Но буквально на следующий день она опять отправилась в клинику. Рак вернулся. И она умерла девять месяцев спустя.

— Но обсуждение этого дела все же состоялось?

Клара покачала головой:

— Нет. Заведующая отделом сообщила, что у нее уже есть место для Мариуса в одной приемной семье. Она назвала фамилию и адрес семьи и сказала, чтобы я все оформила.

— Вас это удивило?

— Да. В принципе, удивило. Но поскольку Стеллы не было, что для обсуждения вопроса было особенно важным, то это опять же не казалось совсем уж странным. — Клара попыталась вспомнить свои ощущения в то время. В достаточной ли степени она удивилась? Должна ли она была удивиться сильнее?

— Из-за болезни Стеллы весь процесс и так был немного нарушен, — сказала она.

Кронборг кивнул:

— Понимаю. Что вы сделали в первую очередь?

— Я пригласила Леновски в управление по делам детей и подростков. Это были те люди, которых мне назвала заведующая.

— И?..

Женщина помедлила. Берт, так же, как до этого Агнета, советовал ей быть совершенно откровенной с полицией. "Ты находишься в настоящей опасности. Сейчас речь уже не о твоей репутации. Речь, возможно, идет о твоей жизни. Если у тебя рыльце настолько в пушку, что у душевнобольного убийцы появилась смертельная ненависть к тебе, ты должна рассказать все. Чтобы полиция могла правильно оценить твою ситуацию".

— Леновски мне не понравились, — произнесла наконец Клара.

— Почему?

— Во-первых, они были уже слишком старыми. Причем не в смысле даты их рождения. Они были… стары по своему мировоззрению. Понимаете? Фреду Леновски было пятьдесят с чем-то, его жене — около пятидесяти. Но, судя по их поведению, им было… как минимум лет шестьдесят пять.

— Что именно привело вас к такому мнению?

— Излишняя консервативность. Он — патриарх, она — серая мышка, не открывающая рта, пока он говорит. Они оба были очень дорого и солидно одеты. Я не могла представить себе, как бы они резвились с шестилетним мальчиком или, например, устраивали ему день рождения.

— Что еще? Вы сказали, что они, во-первых, были слишком стары. Что, кроме этого, вам еще бросилось в глаза?

— Это трудно объяснить… — Кларе действительно было сложно вспомнить все, хотя после вчерашнего звонка Агнеты она не думала ни о чем другом, кроме как о том периоде времени. Может быть, она гораздо сильнее вытеснила его из своей памяти, чем ей хотелось. Но это было связано еще и с тем, что уже в те дни ей было тяжело объяснить свое отношение к пожилой паре. У нее была инстинктивная неприязнь к Леновски, которую она не могла четко объяснить. — Мне не нравился Фред Леновски. Просто был неприятен мне с первого взгляда. Но я не знала, почему. Он был вежливым, любезным… много улыбался… Я была обучена тому, чтобы уметь оценивать людей на их пригодность в качестве приемных родителей, и привыкла к тому, чтобы при этом отключать свои личные чувства. Дело было не в том, нравился мне кто-то или нет. Дело было в их пригодности. Я не должна была допускать, чтобы мои собственные ощущения играли при этом ведущую роль.

— А как выглядело дело с пригодностью Леновски?

— Я считала их обоих неподхоящими.

— Почему? — Комиссар по-прежнему упрямо добивался от нее ответа. Он хотел, чтобы Клара подошла к сути вопроса.

— Заведующей я сказала, что они, на мой взгляд, слишком стары. Но на самом деле… У меня и раньше бывали кандидаты, которые были мне несимпатичны; и тем не менее я с чистой совестью определяла к ним ребенка, поскольку знала, что они будут хорошо обращаться с ним. Я могла спокойно отвлечься от своих личных чувств. А на этот раз… сама не знаю… — Женщина с отчаянием посмотрела на Кронборга. — Леновски был мне более чем неприятен. Я просто не могла отключить свое недоброе предчувствие. Мне не удавалось сделать это.

— Понимаю. Можно ли выразить это так: ваш инстинкт говорил: "Нет"?

— Да, — согласилась Клара. Это было очень точное определение. — Мой инстинкт прямо-таки настойчиво твердил: "Нет".