Книга Фурии Кальдерона - Джим Батчер

— Погиб? — Исана зажмурилась. — Ты не понимаешь, Корд. Это не имеет отношения к тебе. И к дочери Уорнера тоже…

— Вороны свидетели, еще как имеет, — рявкнул Корд. — Это из-за тебя нам пришлось переться в Бернардгольд. Из-за тебя пришлось бежать в грозу. Из-за тебя пришлось сторожить, чтоб никто не побежал к Грэму с жалобой, — и конечно же, этот твой маленький уродец побежал. Из-за тебя Биттан мертв. — Он посмотрел на нее сверху вниз, ощерив желтые зубы. — Что ж, теперь я сильнее. Теперь я устанавливаю правила. Вот я и покажу тебе, Исана, до какой степени можно унизить женщину. Прежде чем доделаю то, что начала река.

Исана повернулась к нему.

— Да пойми же ты, Корд. Нам всем угрожает опасность. Бернард видел…

Он ударил ее кулаком в лицо. Удар сшиб ее на пол, оглушив на пару мгновений. Боль пришла чуть позже. Рот наполнился кровью из разбитой губы.

Корд пригнулся и приподнял ее голову за волосы.

— Не смей говорить со мной так, будто ты человек. Все, не человек ты больше. Ты теперь просто мясо. — Он злобно встряхнул ее голову. — Ты поняла?

— Я поняла, — выдохнула Исана. — Поняла, что ты, Корд, — ничтожество. — Она помедлила, переводя дух. — Ты не видишь дальше собственного носа. Не видишь даже того, что надвигается и сокрушит тебя. Ты мелок. Что бы ты ни сделал со мной, ты все равно мелок. Трус, который делает больно рабам, потому что боится связаться с тем, кто сильнее. — Она посмотрела ему в глаза. — Ты схватил меня только потому, что застал меня беспомощной. Иначе ты ни за что не смог бы сделать со мной хоть что-нибудь. Потому что ты — ничтожество.

Корда вспыхнул. Он зарычал как зверь и ударил ее еще раз, на этот раз сильнее. Перед ее глазами поплыли звезды, а потом грязный пол стремительно надвинулся на нее, и свет померк.

Она не знала, как долго пролежала так, ослепленная болью и жаждой, не в состоянии думать ни о чем другом. Когда она пришла в себя и села, в коптильне остались только Корд и его сын, Арик. Безжизненное тело Одианы лежало на полу в паре ярдов от нее — ноги раскинуты, волосы скрывали лицо.

Корд поставил на пол рядом с Исаной флягу, булькнувшую так, словно воды в ней было всего чуть-чуть.

— Пей, — сказал он. — Сюда ничего не подмешано. Я хочу, чтобы ты видела, что будет.

Исана взяла флягу; горло ее горело. Она не верила ни единому слову Корда, но сил у нее совсем не осталось, а в горле словно запеклась соляная корка. Она вынула пробку и выпила воду прежде, чем осознала, что делает. Вода — теплая, но без примесей — сама лилась в рот. Полчашки — не больше. Она закончилась, не успев утолить жажду, но по крайней мере уняв немного огонь в горле. Она опустила флягу и посмотрела на Корда.

— Арик, — произнес тот. — Принеси шкатулку.

Арик нерешительно повернулся к двери.

— Слышь, па, может, она правду говорит? Ну, о том, что Тави сказал там, у реки, и…

— Парень, — зарычал Корд. — Неси сюда шкатулку. А рот закрой — слышишь?

Арик побледнел и судорожно сглотнул.

— Да, па. — Он повернулся и вышел из коптильни.

Корд снова посмотрел на нее.

— Тут такое, понимаешь, дело, Исана: ты так мало знаешь, что не боишься, как должна бы. Вот я тебе с этим и помогу. Я хочу, чтобы ты понимала, что произойдет.

— Это бесполезно, Корд, — покачала головой Исана. — Можешь просто меня убить, и дело с концом.

— Всему свое время.

Корд подошел к Одиане, нагнулся и небрежно схватил ее за волосы. Женщина всхлипнула и выгнулась, пытаясь отодвинуться от него. Корд не спеша, оборот за оборотом намотал ее волосы на кулак, пока голова ее не прижалась к его руке.

— Видишь ее? Крепкий орешек. Знает, что делает. Знает правила игры. И как выжить в ней. — Он встряхнул голову, и женщина снова всхлипнула. — Знает, какие звуки издавать. Так, девка?

Голова Одианы болталась под самым кулаком Корда так, что Исана видела ее лицо. Взгляд ее был тверд, выражение — спокойное, отрешенное. Но голос та изобразила слабый, дрожащий:

— П-пожалуйста, — пролепетала Одиана. — Господин, не делайте мне больно. Пожалуйста! Я все сделаю, как вы хотите!

— Вот это верно, — хохотнул Корд, глядя на нее сверху вниз. — Еще как сделаешь.

Арик отворил дверь и вошел, держа в руках длинную, плоскую шкатулку из полированного дерева.

— Открой ее, — приказал Корд. — Пусть посмотрит.

Арик судорожно сглотнул, обошел отца так, чтобы стоять перед лицом Одианы, и открыл шкатулку. Исана увидела ее содержимое: полоска металла шириной не больше дюйма лежала на матерчатой подкладке, тускло поблескивая в свете горящих углей.

Выражение лица Одианы сразу изменилось. Вся твердость исчезла из ее взгляда, а рот приоткрылся, словно от неодолимого ужаса. Она отпрянула от шкатулки, но Корд не отпускал ее волос. Исана услышала, как она всхлипнула от боли и страха — неподдельного, панического страха.

— Нет, — произнесла она изменившимся, высоким, полным отчаяния голосом. — Нет, не нужно этого. Вам этого не нужно. Нет, не надо, я обещаю, этого не понадобится, вы только скажите, чего хотите от меня…

— Это называется «ошейник послушания», — пояснил Корд Исане. — Заговоренный фуриями. Здесь, на севере, их редко встретишь. Хотя порой такая вещица очень полезна. Мне кажется, она знает, что это такое.

— Не надо, — отчаянно взмолилась Одиана. — Пожалуйста, фуриями клянусь, не надо этого. Не надо, нет-нет-нет…

— Арик, надень его на нее. — Корд рывком поднял Одиану за волосы с пола, заставив вздернуть подбородок.

Одиана все не сводила взгляда с ошейника; глаза ее испуганно расширились. Она завизжала. Жуткий вышел звук: звериный, горловой, лишенный любых эмоций, кроме страха. Она извернулась и забилась, не переставая визжать, стремительно выбросив руки в лицо Корду. Ногти ее оставили у него на щеке кровавые борозды, и сразу за этим она, едва подобрав под себя ноги, лягнула его босой пяткой под колено.

Так и не отпуская ее волосы, Корд дернул ее вбок, снова сбив с ног, а другой схватил ее за горло. Затем с силой, к которой, вне всякого сомнения, добавилась сила его фурии, оторвал ее от земли, вынудив беспомощно молотить ногами по воздуху.

Даже так она продолжала сопротивляться ему. До лица его она дотянуться не могла, поэтому впилась ногтями ему в руку; он продолжал удерживать ее. Она лягала его в бедро, по ребрам, однако, лишенная точки опоры, не могла причинить рослому стедгольдеру хотя бы мало-мальски серьезной боли. И все же она продолжала биться, задыхаясь, издавая сдавленные, животные, полные ужаса звуки.

А потом глаза ее закатились, и она обмякла.

Корд подержал ее на весу еще пару мгновений, опустил на пол и снова приподнял за волосы, оголив ее шею.

— Арик.