Книга Деградация и деграданты. История социальной деградации и механизмы ее преодоления - Борис Шапталов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Умом как раз понять можно, если видеть в этом «нормальное» проявление деградации.
Новое время выбросило за борт за ненадобностью художников-моралистов, таких писателей, как В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин. На первый план выдвинулись развлекатели (прежде всего авторы детективов и юмористы), а из серьезных «амбивалентные» литераторы, вроде В. Сорокина. Оно и понятно: попытка жить по совести советских времен с треском провалилась. На смену пришла суррогатная мораль с центральной заповедью — обогащайтесь! чаще понимаемое как «обогащайтесь любой ценой». Созидать уже не обязательно, главное — ухватить. Персонажи «Золотого теленка» Ильфа и Петрова из отрицательных превратились в положительных. Корейко, Берлага и Полыхаев в 90-е годы стали центральными фигурами российского бизнеса. В ответ люди обратились к религии, как новой надежде на справедливость, реализуемой, хотя бы на том свете. Но и персонажи «12 стульев» и «Золотого теленка» не отстали от времени, и ныне они «глубоковерующие». Но когда люди, подобные Корейко и «отцу русской демократии» Кисе Воробьянинову, объявляют себя христианами, то это насмешка над делом проповедника из Назарета. Однако деньги в очередной раз доказали свою сокрушающую силу. Правда, фарисейство является спутником любой религии, тем более господствующей, но это слабо утешает.
Воскрешение царства Мамоны, естественно, вызвало критику, которая разбилась подобно волнам о камни. Не в последнюю очередь потому, что критика была «реакционной». В противовес развившемуся фарисейству, взывают к увядшим идеям монархии или сталинизма, т. е. либеральной свободе противопоставляется разная степень несвободы, запутывая донельзя проблему «свободы-несвободы». Раньше хотя бы искусство как-то решало такие вопросы. Недаром советское киноискусство 1956–1968 годов справедливо считается непревзойденной вершиной российского кино и достойной преемницей русской классической литературы XIX века. Советский кинематограф ныне укор кинематографу капиталистической России. Ныне духовность в кино, литературе, на телевидении для «гурманов». Духовность, как и совесть, оказались коммерчески невыгодными «продуктами».
Российские либералы не поняли, что, пуская в страну Свободу, они в тоже время даруют свободу Хаму и Жулику. Им думалось, что законы решат эту коллизию. Оказалось, что проблема намного сложнее. Демократы Запада начинали с другого конца — с постепенного расширения поля свободы, а в России эту планку взяли сходу, сразу же при переходе к капитализму в конце 1980-х гг., и получили деградацию с перспективой складывания мощной антисистемы.
Перестав быть пассионарным социумом, России повезло, что рядом не оказалось сильных экспансионистов, способных претендовать на ее наследство. Это дало возможность власти справиться сначала с исламским экстремизмом и с наплывом китайских иммигрантов на Дальнем Востоке. Взлет цен на нефть и другое сырье в 2000-е годы вообще перевел государственную жизнь в режим комфортности, а значит, подспудные угрозы можно было игнорировать, списывая их на локальные трудности. Но так как они неизбежно вернутся, то придется изобретать меры по их нейтрализации. Можно в полной уверенности ожидать, что по мере остывания пассионарности в российском обществе, будут усиливаться голоса в пользу приглашения китайского капитала и иностранной рабочей силы, а в последующем и иностранных поселенцев для освоения пустующих российских земель. Эта закономерность впервые была зафиксирована и описана в древнеримском и византийском обществах. Побудительной причиной возникновения такой тенденции является желание с меньшими усилиями «решить» текущие проблемы, в частности проблему пополнения казны налогами. Появление хороших работников и денег со стороны в пассивном, погрязшем в потребительстве обществе начинает встречать большое сочувствие. Ведь не надо напрягаться самим!
С конца 1990-х годов обозначалась принципиально новая тенденция. Массовый приток мигрантов из южных республик ведет к исламизации России. Это видно хотя бы по той скорости, с какой появляются мечети в районах, где их никогда не было. Либералы, естественно, в этом процессе не видят ничего показательного. Они мыслят категориями сегодняшнего дня, и заглянуть вперед лет на 30, а тем более 50 не в состоянии. Это противоречит их идеологии. А появление двух разных культурноидеологических укладов, двух разных сил — одной экспансионистской, пассионарной, другой — пассивной, выдохшейся, способно привести к положению, которую Э. Хантингтон обозначил как «столкновение цивилизаций».
Можно ли изменить ситуацию складывания антисистемы? Теоретически — да, практически — весьма затруднительно. Люди становятся все менее способными к напряженному труду, без чего индустриальный и научно-технический рывок невозможен. А главное, растет число деградантов во власти и обслуживающей ее интеллектуально-идеологической среде (СМИ, ВУЗах, культуре). При таком положении плыть против течения с каждым годом становится все труднее, а в недалеком будущем сделает любые попытки, даже «сталинские», повернуть «реку» вспять безуспешными.
Россия впервые за несколько веков столкнулась не только с проблемой здоровья элиты, но и самого народа. И если деградация правящей элиты не раз приводила к поражению государства, к потере отдельных территорий, то ныне стоит вопрос об историческом существовании страны как таковой.
Деструкция в среде правящего класса в 1605–1612 гг. чуть не развалила государство, но здоровая основа народа проявила себя в ополчении Минина и Пожарского. Возможно ли что-нибудь подобное в современных условиях? Народ выходит на улицу, когда его лишают льгот или ограничивают импорт автомашин. Гибель же целых отраслей, исчезновение научных школ мирового уровня оставляет большинство людей безучастными.
После введения свобод в России произошло падение качества: государственного управления, экономического развития, культуры, воспроизводства населения и т. д. Не было ни одной сферы социальной жизни, где бы ни снизился имеющийся уровень. В первое время падение (экономики, культуры, нравственности, боеспособности и пр.) можно было списать на переходный период от старого режима к новому. Однако годы шли, а проблема некачества продолжала сохраняться, «…более стремительной деградации всего я не припомню», — сокрушался в интервью лояльный к реформаторам Б. Окуджава (1997 г.) (Быков Д. И все-все-все. М.: ПРОЗАиК, 2009, с. 182).
Теория этногенеза Л. Гумилева хорошо описывает данный процесс как закономерность. Если в годы брежневского «застоя» произошел надлом, то следующим этапом эволюции общества была редукция.
«Надлом этногенеза — это период, когда после энергетического (пассионарного) "перегрева" система идет к упрощению. Для поддержания ее не хватает искренних патриотов, а эгоисты и себялюбцы покидают дело, которому служили их отцы и деды. Они стремятся жить для себя за счет накопленного предками достояния и, в конце концов, теряют его, ровно как свои жизни и свое потомство, которому они оставляют в наследство только безысходность исторической судьбы (Гумилев Л. Н. Ритмы Евразии. М.: Прогресс, 1993. С. 97).
Эти мысли были сформулированы Гумилевым в 1970-е годы, тем более удивительно, как точно описано состояние советского и российского общества, начиная с 1980-х годов. Точно также соответствует положению вещей следующий абзац: