Книга Позывной — Кобра. Записки "каскадера" - Эркебек Абдуллаев

— Тогда почему в свой отряд Вы набираете исключительно киргизов? Мы, узбеки, тоже хотим принять участие в миротворческой операции и готовы предоставить своих людей и вложить сколько нужно денег.

— Спасибо, джигиты, мы принимаем ваши предложения. Однако в первом отряде, численностью 40 человек, будут только киргизы. Через месяц с начала операции во второй отряд мы готовы принять десять узбеков (два экипажа БТР) со своими отличительными символами и знаменами. Готовы принять в отряд, кроме вас, казахов, туркмен, русских. Возможно, афганцев, иранцев, пакистанцев, китайцев. Лишь бы была добрая воля и искреннее стремление к миру.

— Хоп, Бек-Ака, мы согласны. Джигиты у нас что надо! Это все сволочи-политики нас натравливают друг на друга.

— А для начала давайте договоримся о регулярных встречах, чтобы в корне исключить возможные недоразумея на национальной почве.

Пожали друг другу руки. Тут взял слово до сих пор молчавший ошский неформал Араппай-ака. Его уважают не только киргизы, но и узбеки за активное участие в замирении киргизов и узбеков в 1990-м. Араппай-ака выразил готовность в ближайшие дни организовать торжественную встречу киргизских и узбекских неформалов в одном из ошских ресторанов. Узбеки тут же пригласили в следующем месяце нанести ответный визит в Андижан. И процесс пошел! Между прочим, до сих пор стороны честно соблюдают свои обязательства. «Народная дипломатия» оказалась эффективной. Серьезных инцидентов на межэтнической почве, слава Аллаху, пока не возникало. Однако ситуация вышла из-под контроля спецслужб. Власти забили тревогу.

Ошские неформалы

— Бек-Аба, распространяются слухи, что Вы работаете на русских, на российскую разведку.

— Это для меня не новость. Между прочим, в Москве меня считают киргизским шпионом. Я прежде служил в советской разведке. В феврале 1992 года перевелся в ГКНБ Киргизии именно потому, что не захотел оставаться в российской после распада СССР. Через два месяца уволился вчистую, потому что не сошлись характерами с нынешними руководителями ГКНБ. А что касается темы о моей «шпионской» деятельности, эта провокация, рассчитанная на дураков. Потому что у киргизских чекистов нет и не может быть никаких секретов от российских и американских спецслужб. Половина сотрудников ГКНБ — русские. Секретная телефонная связь КГБ, существовавшая на всей территории СССР, до сих пор контролируется российскими спецслужбами.

С американцами получился сплошной анекдот: здание их посольства, вы сами знаете, разместилось в ста метрах от ГКНБ, к тому же как раз над кабельным колодцем правительственной связи. Компьютерная сеть ГКНБ не защищена. Так что ЦРУ уже давным-давно переписала интересующие их сведения и прослушивает все секретные телефонные разговоры между «Белым домом», ГКНБ и МВД. Единственная в республике защищенная компьютерная система имеется в МВД, и то благодаря Феликсу Кулову. Его, между прочим, в свое время обвинили за трату средств на это.

— Знаете ли Вы, что по ошскому делу 1990 года уже расстреляно несколько киргизов? Смертная казнь ожидает еще двоих. Между прочим, узбеки никого не казнили из числа тех, кто был повинен в ферганской резне турков. Почему наше правительство поступает неразумно? Ведь это не заурядное уголовное преступление. Мы организовали сбор денег и немного поддержали их семьи.

— Согласен, никого расстреливать не следовало. Однако, будь моя воля, я бы отправил за решетку раз в десять больше джигитов, чем сидят в «зоне» в настоящее время.

Лица моих собеседников вытянулись в недоумении. Я объяснил, в чем суть идеи: любой ущерб пострадавшим, в том числе и семьям погибших, желательно оценивать в денежном выражении, пусть не покажется это кощунственным. Например, если грохнется авиалайнер, за погибших пассажиров положена крупная страховка. Применяя этот же принцип, если кто-то убил человека — корми его семью. Спалил дом — построй новое жилище. Как это реализовать на практике? Соответствующие органы могли бы, скрупулезно подсчитав нанесенный ущерб, сразу же выплатить пострадавшим положенную сумму из государственной казны (а это может составлять многие миллионы рублей). Компенсация государственных затрат с виновного — уже вторая часть проблемы. Можно, скажем, посадить преступника на цепь, и пусть он долбит кайлом мрамор. При этом оговаривать не сроки заключения, а устанавливать объем предстоящей работы. Может оказаться так, что для выполнения работы ему понадобится 100 лет. Родственники, разумеется, могут собрать деньги и выкупить каторжанина либо скостить ему срок. И тогда в «зоне» останутся одна беднота и безродные…

— Но это же не справедливо! — возмутились ошане.

— Именно это я и хотел услышать от вас, — расхохотался я, — раз вы считаете их не преступниками, а героями, как бы вы поступили?

— Мы могли бы начать сбор пожертвований. Даже организовали бы добровольный труд рядом с ними.

— Согласен. Таким образом, общественность за короткий промежуток времени могла бы выкупить этих бедолаг. И этим мы сразу решили бы три проблемы:

Первое. Потерпевшие семьи получают крупную компенсацию (иначе какая им польза от того, что виновный сидит в тюрьме?).

Второе. Государственная казна не несет убытков.

Третье. Общественные организации получают мощный мобилизующий фактор, столь необходимый для сплочения нации в смутное время. Впрочем, не обязательно «зэкам» долбить камень. Можно, например, направлять их для выращивания сельхозпродуктов или посадки лесов. Конкретно это должно зависеть от состояния их здоровья и физических возможностей.

Между прочим, еще в 1991 году на эту тему я беседовал в одной из «зон» Киргизии с осужденными за хозяйственные преступления. Они обещали поставить золотой памятник тому, кто сумеет протолкнуть эту идею в правительстве.

— А Вы, Бек-Аба, однако, голова!

— Ну, что вы, идея принадлежит не мне. Такая практика существовала во многих государствах на протяжении тысячелетий.

Джалал-абадские неформалы

— В горном Бадахшане сложилась тяжелая обстановка. Боевики таджикской оппозиции начали грабить мирное население. Бадахшанские киргизы обратились за помощью в ошский областной совет и в правительство Кыргызстана. С помощью местных бизнесменов нам удалось отправить к ним колонну с гуманитарной помощью. Однако этого оказалось недостаточно. Руководство Горного Бадахшана объявило суверенитет. Сейчас они просят оказать помощь оружием. Как нам поступить?

— Похоже, сложилась тупиковая ситуация. Признать их суверенитет или тем более включить в состав Киргизии часть Горного Бадахшана практически означает объявление войны Таджикистану. Официальная помощь оружием тоже приведет к тяжелым последствиям. Неоказание помощи — еще хуже. И все же решение может и должно быть найдено. Думаю, что следует наладить с Бадахшаном торгово-экономические отношения. Нужно посылать не гуманитарную, безвозмездную помощь, а начать торговать с ними (пусть даже себе в убыток). Представьте себе такую картину: привозите в Бадахшан грузовик с мукой, договариваетесь там с надежным человеком и открываете дукан. За муку он должен рассчитаться с вами вяленой бараниной или дичью (тамошнее экологически чистое вяленое мясо ценится среди гурманов очень дорого). Чтобы охранять дукан, ему можно официально вручить ствол. Разумеется, не дробовик и не автомат Калашникова, а мосинскую трехлинейку (можно и с оптикой). Ну а если дуканщик без вашего ведома начнет вдруг менять муку на автоматы у тех же боевиков, кто ж его осудит? И вы тут причем?