Книга Королева нефритов - Икста Майя Мюррей

— Да.

Закрыв дверь, он подошел ко мне.

— И я тоже это знаю. — Он приподнял бровь. — Не могу дождаться, когда она снова начнет меня оскорблять.

— Серьезно?

— Ну, в определенном смысле. Но! У меня такое чувство, что теперь она будет относиться ко мне чуточку лучше.

— И некоторые другие тоже.

— Да? — Наклонившись, он коснулся моей щеки. — И кто же еще?

— Например, Иоланда. Не думаю, что теперь она против тебя что-то имеет.

— Против закоренелого колониалиста и липового гватемальца? Неужто она сделает для меня исключение?

— Что-то вроде этого.

— А еще кто?

— Конечно, Мануэль.

— Надо же, какое облегчение!

— Ну, я думаю, ему-то ты всегда нравился. И потом — если для тебя это имеет какое-то значение — ты, конечно, нравишься и мне.

— Рад слышать, — сказал он, наклонился и чмокнул меня в макушку. — Не будешь возражать, если я присяду?

— Ты сам прекрасно знаешь, что не буду, — дрожащим от счастья голосом сказала я.

Мы тихо сидели бок о бок и молча улыбались. Потом он взял меня за руку.

— Лола…

— Эрик…

— Нет, дай я скажу…

— Для разнообразия.

— Вот именно, для разнообразия. Я… насчет фон Гумбольдта.

— Почему именно фон Гумбольдта?

— Я снова его перечитал. И очень внимательно.

— Но я думала, что та книга погибла…

— Давай не будем вдаваться в детали. Думаю, у него есть несколько очень интересных вещей, даже не считая нефрита.

— Я слушаю.

— Там в «Путешествии» есть один пассаж — когда он находится в лесу с Бонпланом и ищет свой магнит. Ты помнишь, что он пишет?

— Про Карлика и драконово дерево.

— Не то.

— Ну… еще о своих приключениях… и о своей дружбе…

— Уже теплее.

— А еще он пишет о любви. «Я уже нашел величайшее сокровище, о котором только можно мечтать» — как я понимаю, он говорит это об Эме Бонплане.

— Именно так, — сказал Эрик и замолчал.

— И что же?

— Ну… именно с этого раздела «Путешествия» все и началось. Когда ты явилась ко мне в университет в поисках этой книги.

— Потому что ты ее украл.

— Это точно — потому что я ее украл. — Эрик смотрел на меня так, как Мануэль смотрит на мою мать. — Я украл ее, потому что хотел почувствовать то, что чувствовал он. Хотел знать, что он имел в виду.

— Теперь знаешь?

— Теперь знаю, — сказал он. — Я люблю тебя, Лола.

Голова у меня совсем закружилась. Я готова была услышать это еще сотню раз.

— Я тоже, — ответила я.

И тогда он меня обнял, и сердце птицей взлетело в небеса, я увидела звезды и услышала собственный смех, а он все целовал меня и целовал…

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Лонг-Бич

В книжном магазине «Красный лев» (он до сих пор принадлежит мне) по меньшей мере шесть полок отведено под историческую литературу, которая на самом деле является чистейшей выдумкой. Проходя мимо них, наркоманы, игроки и библиофилы берут в руки какой-нибудь том, листают и начинают сосредоточенно поглощать россказни автора о чудовищах, рыцарях или амазонках. Я сижу за прилавком, упаковывая книги или вытирая пыль, и смотрю, как фанаты спорят или играют в ролевые игры. Либо, что бывает значительно реже, просто сидят, скрестив ноги, и читают мои книги целиком, очевидно, находя в этой литературе много поучительного — хотя покупают ее не особенно часто.

Иногда сюда приходит ворчливая женщина с серебристыми волосами. Колокольчики у двери звякают, привлекая внимание посетителей. Моя мама, которой после неудачного падения в джунглях пришлось долго лечиться, снова вернулась к своей обычной работе. Недавно она вместе с Эриком вступила в безжалостную борьбу за право преимущественного проведения раскопок с профессорами Гарвардского университета, которые осмелились совершить несколько поездок в Петен, на место захоронения «Королевы нефритов». Там оказалась не только эта гробница — ученые постепенно раскапывают целый город, погребенный под вековыми напластованиями. Некоторые из его величественных дворцов были украшены скульптурными фризами из голубого жадеита. Поиски древностей, в особенности сделанных из нефрита, значительно активизировались после того, как в 2002 году мы прочитали в местной газете, что после урагана было открыто нефритовое месторождение. «Одна американская группа заявила, — говорилось в статье, — что нашла это легендарное месторождение. Оно находится в центральной Гватемале, на участке размером со штат Род-Айленд, прилегающем к реке Мотагуа». Я тогда еще подумала, что один из моих отцов, бедный Томас де ла Роса, наверняка перевернулся в гробу. Говорят, что вскрытые ураганом залежи в Лас-Сьеррас-де-лас-Минас просто фантастические, небывалые по своим запасам, так что теперь Гватемала наводнена иностранными геологами и археологами, которые периодически вступают в жестокие схватки за право обладания этой территорией. Кстати, подобные стычки обычно приводят мою мать в прекрасное настроение.

Тем не менее в «Красном льве» она обычно навещает меня лишь в свои самые веселые либо самые грустные дни — берет книги и дуется до тех пор, пока я ее не поцелую. Мне нравится смотреть, как она хмуро озирает мои богатства и шикает на одетых в странные костюмы фанатов «Дракулы» и «Властелинов рун». Я люблю, когда мама, прислонившись к прилавку, играет моими волосами, а мы с ней обсуждаем в это время книги, фильмы, археологию, восстановительные работы в Центральной Америке, все еще не оправившейся от последствий урагана «Митч», а иногда, достаточно редко, и обстоятельства моего появления на свет. А также причины, по которым она убедила меня в свое время не писать Иоланде.

Некоторых тем не стоит касаться слишком часто.

Мое сердце все еще поет, словно колокол, когда мама переступает порог «Льва», хотя после того, как я узнала правду о нашей семье, моя жизнь несколько изменилась. Иногда я с нетерпением жду, когда звякнет дверной колокольчик, а иногда слышу его не сразу. Но этот момент все равно наступает. Почти всегда.

Бывают дни, когда я радуюсь тому, что знаю действительную причину, по которой не слишком похожа на Мануэля Альвареса. Бывают и такие дни, когда меня, напротив, воодушевляет, что я чрезвычайно на него похожа: ведь получается, что мною движет присущий ему дух книжного червя, а не что-то такое ординарное и предсказуемое, как гены.

Но бывают и дни, когда я не слишком этому радуюсь.

Часто я сожалею о том, что прочитала мамин дневник.

Некоторые тайны лучше не раскрывать вовсе.