Книга Тайные фрегаты - Виктор Лаптухин

— Так это английский секрет, — невозмутимо ответил Иван. — Дело-то касается их герцога. А вычитал я это в одной бумаге. Еще там сказано, что если Англия поможет нам заключить мир со Швецией и Петербург с прилегающими землями останется за Россией, то государь готов послать 30 тысяч солдат на помощь английской королеве. Все это написано в частном письме. В нашей конторе его распечатали, сняли копию, обратно запечатали и отправили по адресу.

— Куда!?

— В Гаагу, — Иван назвал адрес и имя получателя, торговца кожей.

— Знаю его. На самом деле он шведский майор. Сейчас в Гааге идет торговля секретами всех воюющих стран, — зло произнес посол. Затем некоторое время помолчал и вновь наполнил чарочки. — Значит шведы о наших делах уже знают. Учтем… Выпьем, Иван! За Отечество и нашего государя! Ты в вере тверд?

— Верую в Господа Иисуса Христа! — кратко ответил Иван. О том, что все последние годы молился на разных языках и в разных храмах, распространяться не стал. Просто глянул в красный угол комнаты, и хотя икон там не увидел, истово перекрестился.

— Я не поп, чтобы тебя исповедовать. Хотя теперь понял, что эта наша встреча — промысел Божий. Должен сказать, что посольская служба, или по-европейски дипломатия, очень трудная работа. Посол око государево в чужой земле, он должен все видеть и понимать. Его обманывают, запугивают, пытаются подкупить, а он обязан постоянно соблюдать интерес своей страны. Уметь терпеть, хитрить, молчать. Быть красноречивым и приветливым, а через день суровым и резким. Дипломатия это борьба духа, явная и тайная, и продолжается она постоянно, в дни мира и войны. Сможешь играть в такую игру? Чтобы потом не жалеть и не каяться?

— В людей стрелял и топором рубил, корабли жег, так что за все отмолюсь разом. Дома. Помогите вернуться на родную землю.

— Эх ты, упрямая голова, долбежник новгородский, — промолвил Андрей Артамонович. — Тогда слушай…

Положение России, и верно, было тяжелым. Предал последний союзник — польский король Август. Шведы хозяйничали в Германии. Европейские послы наперебой поздравляют Карла с победами. Но все знают его непредсказуемый характер и только гадают, на чью сторону он встанет теперь. Льстят без меры, сравнивают с Александром Македонским, завоевавшим необъятные империи, и советуют обратить взоры на Восток. Сам же Карл всем заявляет, что мощь Москвы должна быть уничтожена, и он заставит русских очистить берега Балтики. Кроме того, Петр заплатит ему за все, что потрачено на войну. Узнав, что московиты продолжают строить город на Неве, шведский король рассмеялся и сказал: «Пусть строят, все это будет наше». Всем послам объявлено, что после разгрома царя Петра, Новгород, Псков и все северные земли России перейдут к Швеции, Смоленск и Украина — к Польше, южные степи станут турецкими владениями, а в Москве будет править новый государь, которого утвердят в Стокгольме.

В самой России неспокойно. Расходы на содержание армии, строительство флота и новых заводов на Урале огромны. Налоги и цены сильно возросли, людям приходится очень трудно. Кто ворчит и терпит, кто бежит от казенных работ в глухие лесные дебри, а кто берется за топор. В Астрахани мятеж удалось подавить только с помощью полков фельдмаршала Шереметьева, на Дону и за Волгой бунтуют казаки и степные народы…

Сильная шведская армия, прославившаяся громкими победами еще в Тридцатилетней войне[59], стоит на границе России, которая теперь осталась без союзников. Все уверены, что нынешний 1708 год станет решающим в Северной войне и вскоре молодой шведский король вернется из лесов и болот Московии, чтобы, подобно своим славным предкам, принять участие в дележе Европы. С Россией кончено, ее судьба решена.

В Лондоне стало известно, что английский посол в Москве сэр Чарльз Витворт, человек образованный и опытный дипломат, уже написал в своем донесении королеве, что «несчастного русского царя» ожидает незавидная судьба. Поэтому те, кто говорил о выгодной торговле с Россией, примолкли. Общественное мнение переменчиво, и теперь все больше тех, кто возмущается «наглостью московитов», вздумавших создать собственный флот на Балтике. Изменилось отношение и к российскому послу, с ним не желают говорить о серьезных делах, отделываются пустыми обещаниями и просто тянут время.

— Я же все британские хитрости понимаю с полуслова. Как-никак моя мать, урожденная Гамильтон, дочь шотландского дворянина, сто лет назад перешедшего на службу к московскому царю. В Посольском приказе все знают про здешние дела, и, думаю, что скоро мне придется покинуть Лондон, — закончил свой рассказ Андрей Артамонович. Еще раз испытующе взглянул на Ивана. — Повторяю еще раз — сейчас для России настали очень трудные времена.

— Помогите вернуться домой. Хочу не в Европе прохлаждаться, а защищать Отечество!

— Твои начальники знают, кто ты на самом деле?

— Те, кто знал, что я русский, погибли, а в бумагах про это не обозначено. Все знают, что учился в Голландии. На кораблях много таких неангличан. Идет война, потери большие, обученных людей не хватает.

— Понятно… — кивнул посол. Отошел к столу, просмотрел какие-то бумаги. Решительно произнес, — Надо тебе, лейтенант, не домой ехать, а оставаться в Англии.

— Зачем?! — брякнул Иван и тут же осекся. Все понял и сам. От этого перехватило дух, а посол тут же наклонился к самому уху, горячо зашептал.

— Я уеду, но на английской земле останутся наши люди. Те, которых послали для изучения наук, находятся явно, их в наши дела впутывать не надо. Есть тайные друзья из англичан, им платим хорошо, но полной веры не имеем. Ты — наш! Морское и военное дело понимаешь, опыт имеешь, о чужих секретных делах осведомлен. В трудный час здесь больше принесешь пользы, чем дома. Такую службу Отечество не забудет, государь наградит — будешь дворянином!

Услышав такое, Иван удивленно раскрыл глаза:

— Не может того быть, боярин!

— Будешь! Когда на Неве наши солдаты захватили первые шведские корабли, Петр Алексеевич сказал: — «Небываемое — бывает»! — Андрей Артамонович настойчиво продолжал. — В Голландии сделаем тебе родню до третьего колена. Найдем любезного дядюшку, торговца рыбой, и он станет посылать тебе ласковые письма, посылочки с конфетами и апельсинами, а через Английский банк добавку к офицерскому жалованию. Согласен?

— Раз надо, согласен. Кто на деле будет платить?

— Российская казна, за службу на чужой стороне. Все будет в тайности. Это раньше Посольский приказ бедствовал, жил на деньги, что получал с налога на кабаки. — Андрей Артамонович усмехнулся. — Сейчас многое изменилось. Не беспокойся, вся переписка пойдет только через меня, об адресах и паролях договоримся.

— Надолго мне такая служба?

— Думаю, что тебе и мне в Европе сидеть до конца войны со шведами. Бог даст, вместе домой и вернемся!