Книга Куколка - Генри Лайон Олди

«На яхте птичка чирикала куда лучше, – с иронией заметил маэстро Карл. – А сейчас каркает, будто ей слов не хватает. И почти все фразы заканчивает глаголом. Действие подчеркивает? Разучилась говорить по-человечески?»

– Вы тогда общались без проблем. Спорили, возражали…

«Малыш, не забывай: перед тобой – чуждое существо. Огрызок времени, ломоть пространства; сумма волн. Ее «дружба» с антисом – пустой звук. Ты ведь тоже «дружишь» с саженцем, проросшим в тебе?»

– Я человеком пользовалась. Понятия, структуры, слова были. Здесь сейчас – нет. Нейрам прячется. Говорить не хватает. Я хочу объяснять.

«Овощ» механически повел головой, осматривая рубку.

– У вас вещь есть. – Шам-Марг указала на рамку гиперсвязи. – Пространство-время-энергия. Очень полезно есть. Здесь сейчас будем смотреть.

Она уверенно направилась к рамке, по дороге расслаиваясь. Эфирная субстанция, наполнявшая Пульчинелло изнутри, не поспевала за материальным телом. Двойники-призраки – человекообразные фигуры из стеклистого марева – отделялись от антиса и торопились следом. Однако, когда Шам-Марг остановилась, призраки не втянулись обратно в тело, а зависли цепочкой, колеблясь, как от легкого ветерка.

Пенетратор протянул руку к прибору – жест напомнил движение Юлии, «отбиравшей» толпу у пророка Хосенидеса. Рубку заполнил комариный звон. Он усилился, истончаясь. Краем «глаза» Тарталья заметил, как скривился, будто от оскомины, гитарист. Юлия страдальчески сжала ладонями виски. Застонал на полу барабанщик.

У самого Лючано противно заныли зубы.

Тело Нейрама засверкало огромным бриллиантом в лучах музейных прожекторов. «Овощ» уподобился огненному столбу, сохранившему человеческие черты.

– Стой! Ты убьешь нас! – Бижан заслонил лицо ладонью. Хозяин Огня знал: и он не выдержит жара Шам-Марг в свободном состоянии.

«Я борюсь. С единственной целью: постоянно напоминать себе – какие же, в сущности, хрупкие создания мы, люди, – сказал издалека Нейрам Саманган. – Ты удивлен?»

В следующий миг «овощ» стал гаснуть. Одновременно с этим вспыхнула и засветилась рамка гиперсвязи. Из нее вспух огромный мыльный пузырь, переливаясь всеми цветами радуги. Словно с той стороны ребенок-великан окунул рамку в мыльную воду и подул, стараясь, чтобы пузырь не лопнул – но и не сорвался раньше времени.

Где находится загадочная «та сторона», Лючано не отваживался даже представить.

Пузырь коснулся остывающего Пульчинелло. Казалось, сейчас радужное чудо лопнет. Но секундой позже антис оказался внутри мерцания, а пузырь продолжил расширяться. Призраки-двойники прилипли к его поверхности. Оболочка увеличилась скачком, накрыв всю рубку.

Вселенная рухнула на голову без предупреждения.

III

Ощущение можно было сравнить с ярчайшим переживанием детства. Юный Лючано впервые оказался на борту звездолета, стена каюты «исчезла», и ему почудилось – он падает в бездну, а звезды пронзают сердце алмазными иглами.

Так сравнивают плоские фотографии древности, выставленные в музеях, и арт-трансовую картину, передаваемую в мозг с помощью эманаций куим-сё. Но между фотографией и арт-трансом разница – меньше.

Избитые штампы – «увидел мир по-новому», «взглянул на жизнь глазами иного существа» – были фальшивыми и пошлыми. Даже не смешными – достойными, в лучшем случае, брезгливого сожаления. Что такое «мир»? Что такое «видеть»? Что такое «по-новому»? Что такое «глаза»?

Что такое «существо»?

Отвлеченные абстракции. Бессмысленные ярлычки для несущественных частей, частностей и аспектов. Символы, не дающие самого отдаленного понятия о целом.

Вселенная!

Жалкое, человеческое слово. Но другого у людей не нашлось.

Лючано не падал в бездну – он был бездной. Так дитя, уже появившись на свет, еще связано пуповиной с матерью. Пространство и время, излучения, пронзающие их, сгустки полей, материя и энергия – сущность осознавала себя, мир и свое место в мире. Не разумом – состоянием. Разум не в силах признать условность границ между «я» и «не-я».

«Я не делю себя на тело и сознание…»

Сладкий ужас. Восторг. Эйфория.

Миг абсолюта, длящийся вечность.

И вдруг, без перехода – падение, сжатие, коллапс.

Мир съежился, уместившись без остатка в рубке «Нейрама». Вокруг пульсировал знакомый пузырь, словно гигантская голосфера с расстроенной фокусировкой. Искажались перспективы; как в кривом зеркале, всплывали лица, фигуры, образы. Накатила волна запахов. Горечь миндаля, вонь горелого пластика, аромат жасмина. Миазмы выгребной ямы. Запах пота, духи «Мисс Галактика», еще, еще…

Схлынуло.

– Это люди есть. Человек. Каждый из вас. Все равно, кто.

Тарталья увидел самого себя, шагнувшего внутрь сквозь стенку пузыря. Лючано-2 был одутловатым толстячком, с карикатурно кривыми ногами и оплывшим лицом дебила. Двигаясь к центру сферы, двойник на ходу принимал нормальный облик. Когда он поравнялся с настоящим Борготтой, то выглядел в точности, как оригинал.

Копия пересекла рубку и исчезла, пронзив пузырь с противоположной стороны. По дороге из центра она снова принялась меняться. Покидая сферу, Лючано-2 смотрелся карликом. Бочкообразный торс, сплюснутая голова черепахи и ножки-палочки добавляли ему очарования.

«Надеюсь, – проворчал Добряк Гишер, – они все-таки видят нас иначе…»

«Неважно, какими они нас видят, – возразил маэстро Карл. – У нас разные представления о красоте и сообразности…»

Оба альтер-эго умолкли, наблюдая за парадом рода человеческого. Люди вереницей выходили из стенки и уходили в стенку. Верные пропорции они обретали лишь в центре, возле скованного наручниками барабанщика. Вехдены, гематры, брамайны, вудуны, помпилианцы, варвары, техноложцы. Дети, подростки, взрослые, старики. Мальчики, девочки, мужчины, женщины.

– Человек. Человек, – со старательностью придурка, сдающего экзамен в начальной школе, всякий раз комментировала птица Шам-Марг. – Человек…

Бормотание сливалось в неразборчивое: «Векчело… век…»

Складывалось впечатление, что пенетратор вознамерился прогнать сквозь рубку все население обитаемых миров. К счастью, это было не так: слишком уж часто в цепочке демонстрантов попадались знакомые лица. Птица без колебаний пользовалась образами из памяти присутствующих.

Когда из стены появилась Юлия Руф, всем померещилось, что это – нитяная кукла. Фигура помпилианки была свита из множества тонких, умело скрученных щупальцев. Они жутковато шевелились, рождая страх в сердцах зрителей.

– Не туда пошла, – комментарий птицы на сей раз отклонился от магистрального направления, хотя Юлия-2 двигалась тем же маршрутом, что и прочие. – Малый тупик. Дальше-вперед не получится.