Книга Блудное чадо - Дарья Плещеева

К некоторому удивлению сожителей, именно этих воров не трогали – просто позволили им прожить в подвальном помещении с узенькими, руки не просунуть, окошками чуть не две недели. Это были такие две недели, что в аду на сковородке, поди, слаще: спать приходилось на ледяном полу, кормили похлебкой, от которой с души воротило, и мало того что сильно болел бок, успокаиваясь только когда Воин Афанасьевич сворачивался особым образом, так еще и дважды случилась драка с сожителями, и дрались-то Васька и Жан-Луи де Водемон, а стражники, ворвавшись, надавали тычков и оплеух всем. И еще – стояла страшная вонь от ведра для естественных надобностей и не было житья от насекомых.

Воин Афанасьевич впал в смутное состояние – он умирал, а смерть все никак не приходила. Он молился, но безмолвные молитвы были противоречивые: то он просил поскорее прибрать себя, чтобы кончилась эта мука, то просил освобождения из узилища. Васька же, испуганный его молчанием, пытался как-то облегчить его жизнь, внушал Воину Афанасьевичу, что они двое ни в чем не виноваты, виноват чертов повар, скоро это откроется и их, поругав немного, выпустят на волю.

Ясно было, что это всего лишь утешительное вранье; да и кто бы ждал от бестолкового Васьки разумных рассуждений?

Спал Воин Афанасьевич, разумеется, скверно, но вот однажды ему удалось заснуть, невзирая на шум, вонь и боль в боку. Но лучше бы этого не было – во сне он увидел отца.

Постаревший и поседевший Афанасий Лаврентьевич глядел на него с укором, но при этом с удивительной нежностью и протягивал к нему руки. Что-то батюшка говорил, что – во сне Воин Афанасьевич понимал и отвечал, но наяву забыл, до единого слова, и только застряли в памяти руки. И во сне он упрекал отца, объяснял отцу, что поступил очень правильно, а наяву тех разумных доводов уже не помнил и очень о них жалел.

Этот сон не давал покоя все утро – и вдруг Воина Афанасьевича осенило. Он понял, что отец умер и приходил проститься. На несколько мгновений стало страшно: где, как, отчего помер? Батюшкины годы были уже таковы, что смерть не казалась чем-то невообразимо далеким, пятьдесят восемь – очень много, но ведь есть люди, что и до девяноста доживают! Умереть же он мог оттого, что оказался в невыносимых условиях; поди знай, чем покарал его государь после побега единственного сына.

Воин Афанасьевич повздыхал, погоревал – и очень скоро успокоился. С того света батюшку не вернешь, и на том свете ему, возможно, лучше, чем на этом. Матушка, судя по тому, что во снах не являлась, была жива.

Дверь узилища отвратительно заскрипела, Воин Афанасьевич проснулся и обернулся. Наверху стоял стражник.

– Эй, вы, поварята! Живо поднимайтесь! А ты, главный повар, чего вытаращился? Не за тобой пришли! Твоя виселица еще не готова!

Сожители захохотали.

Васька помог Воину Афанасьевичу встать так, чтобы не тормошить больной бок, помог и втащиться по лестнице.

Наверху они вдохнули свежий воздух и малость ошалели.

Была ночь, в здании суда – пусто, тихо и гулко. Который час – неведомо.

Воина Афанасьевича забрал пожилой благообразный господин в черном, с узким белым воротничком, а Ваську стражник повел по коридору, ничего не объясняя.

В комнате, куда привели Воина Афанасьевича, ждали его таз, кувшин с теплой водой, мыло и полотенце.

– Умойтесь, – приказал господин в черном и сам полил ему из кувшина на руки.

Потом Воина Афанасьевича усадили за стол и предложили кусок серого хлеба с дешевым ирландским маслом и кружку пива. После тюремной кормежки это было – как пир.

– Теперь, когда вы сыты, с вами уже можно разговаривать, – сказал господин в черном и вышел. Ему на смену явился другой господин, одетый роскошно, на голландский лад – в черный бархат. Он сел напротив Воина Афанасьевича и стал на него смотреть с полуулыбкой на розовых губах.

– Ну, наконец-то мы вас нашли, сударь, – сказал он по-голландски, помолчав. – И нашли вовремя. Вы ведь догадываетесь, какая судьба вас ожидала.

Воин Афанасьевич кивнул.

– Я привез с собой лекаря. Если мы договоримся, он сейчас же посмотрит вас и наложит вам повязку с целебной мазью, чтобы убрать боль.

– Благодарю…

– Сейчас вам придется сделать выбор. Выбор простой. Или вы принимаете разумное решение, или возвращаетесь вниз и ждете скверного решения своей судьбы. Ничего хорошего, уверяю вас… Впрочем, выбор – за вами. Я предлагаю совершить благое дело. То самое, которое предлагал вам в Кракове отец Циховский. Вы ведь поняли, о чем речь.

– Да…

– Если бы вы не сбежали, то уже давно жили бы в хорошем доме, пользовались всеми благами, какие могут дать деньги, окружили себя умными и тонкими собеседниками. Ваши родственники не позаботились найти вам невесту, но теперь вы могли бы выбрать первую красавицу. Более того – умницу, с которой можно говорить о книгах и о картинах, а не кричать ей: жена, отчего суп пересолен?

Воин Афанасьевич повесил голову.

– Ваше государство, отказавшись от нелепых предрассудков, добилось бы истинного процветания. Молодые люди получали бы отличное образование, ездили в Европу. Ваш государь получил бы советников, имеющих большой опыт и знающих, что такое европейские порядки. Политика вашего государства переменилась бы полностью – никаких нелепых союзов и сомнительных союзников, с которыми даже непонятно, что делать дальше. Одни разумные союзы, приносящие только пользу.

Воин Афанасьевич понял намек: этот господин считал, что не стоило государю Алексею Михайловичу вмешиваться в сложные отношения между польским королем и казаками, не стоило посылать помощь казакам лишь потому, что они тоже православные…

– Если вы вернетесь в Россию, вас ждет несколько месяцев испытания – скорее всего, вас поместят в монастырь. Но ваш государь отходчив и любознателен, к тому же любит вашего батюшку, он скоро потребует вас к себе, чтобы задавать вопросы. И с этого начнется ваше процветание, господин Ордин-Нащокин. Вы расскажете своему государю, как воспитывают юношество в Европе.

– Но я сам этого не знаю.

– Узнаете. Ваше образование пока, как бы выразиться… лучшее, какое вам могли дать в России… Если вы сделаете верный выбор, сможете его продолжить во Франции, в Париже. Затем – вас сопровождает молодой человек, который, может быть, в Москве считался бы неглупым, но в Европе он никому не нужный неуч без денег и без ремесла. Вы получите образованных спутников, с которыми побываете при дворах европейских государей, побываете в Италии, увидите Рим. Но это – если сделаете верный выбор.

Воин Афанасьевич посмотрел на собеседника затравленными глазами.

«Бес-искуситель», – подумал он.

– Вы наконец познакомитесь с умными женщинами. Да, да, это лишь у вас в Московии женщина считается животным, годным лишь для приготовления еды и рождения детей. В Кракове вы видели только красавиц, а в Париже увидите умниц. Вы познакомитесь с женщиной, которая пишет романы, – с мадемуазель де Скюдери. Вы увидите женщин, которые превосходно знают музыку, играют на клавесине, женщин-актрис – таких в вашем государстве пока нет. Но благодаря вам появятся…