Книга Не оглядывайся назад!.. - Владимир Максимов

Из ресторана мы вышли уже на предвечерние, с фиолетовым небом, улицы города. Через полчаса, купив по дороге бутылку коньяка и еды – «на дорогу», мы были уже в своей комнате. А ещё через час – на вокзале, прибыв туда пораньше, почти за два часа до отхода поезда, потому что сидеть одним в пустой и грустной комнате было тягостно. Одиночества нам с лихвой хватило и в тайге. А на вокзале – суетились люди…

– Что-то наших дам не видно, – крутя туда-сюда головой, заговорил Юрка, когда мы уселись в мягкие удобные кресла небольшого зала ожидания, в самом углу.

– Рано ещё. Придут, – так же лениво, как и он, ответил я. – До посадки – ещё куча времени. А её, наверное, начнут объявлять минут за сорок до отхода поезда…

– Пожалуй, – задумчиво, будто погружаясь в сон, откинув на спинку кресла голову, проговорил Юрка. И мы услышали, как с характерным треском включился вокзальный репродуктор и бесстрастный, металлически звучащий голос громко и чётко объявил: «Игорь Ветров, вас просят пройти в кабинет дежурного по вокзалу, на второй этаж…»

Сердце у меня ёкнуло. Не то от тревоги, не то от радостного предчувствия, и я заспешил в центр зала, к монументальной мраморной широкой лестнице, ведущей наверх.

Открыв дверь кабинета с соответствующей табличкой на ней, я увидел там нашего знакомого пограничника и немолодую серьёзную женщину, с которой тот о чём-то тихо беседовал.

Обернувшись ко мне, лейтенант встал, на ходу сказал дежурной по вокзалу: «Спасибо» и, взяв меня за рукав, вывел из кабинета.

– Надо поговорить, – произнёс он, когда мы вышли в неярко освещённый коридор с рядами дверей по обеим его сторонам. – А где твой напарник?

– Внизу, с вещами остался.

– Вещи сдайте в камеру хранения. Я жду вас в буфете. Время ещё есть, – проговорил пограничник, взглянув на часы, и направился к двери в конце коридора, за которой располагался вокзальный буфет, яркий свет от которого выбрызгивал в полутёмный коридор сквозь матовое стекло.

Когда мы с Юркой поднялись к нему, лейтенант стоял у высокого круглого «мраморного» стола и штопором откупоривал бутылку коньяка.

– Тося! – обратился он к буфетчице, когда мы подошли к столику. – Принеси нам три стопочки, да каких-нибудь шоколадных конфет хороших.

Буфетчица неспешно отклеилась от барной стойки, на которой полулежала своей пышной грудью, и, повернувшись к нам спиной, взяла со стеклянных полок с зеркалами за ними рюмки и конфеты.

Через минуту конфеты «Маска» и рюмки уже стояли на нашем столе. И пограничник не спеша стал разливать в них коньяк.

«Какой-то у нас сегодня суперконьячный день, – мелькнула у меня в голове мысль. – Перебора бы не было…»

– Ну что ж, друзья мои, пора, как говорится, «сдёрнуть маски», – резко развернув конфетку, проговорил пограничник, после чего мы чокнулись.

Не знаю почему, но с момента нашей встречи с лейтенантом у меня было такое ощущение, что он всё это время говорит не о том, о чём думает, не о том, что хочет сказать.

Юрка с пограничником выпили до дна. Я же смог сделать лишь пару глотков.

– Что такое?! – возмутился лейтенант, указывая глазами на мою недопитую рюмку. – Непорядок!

– Да мы уже сегодня наконьячились – до ватерлинии, – пояснил я ему, проводя ребром ладони по горлу.

– Первую и последнюю – до дна! Остальные – по возможности, – возвысил голос пограничник, жуя конфету.

Я с трудом допил стопку. И он тут же снова наполнил все три.

– Ну, за ваш удачный промысел! – поднял он рюмку на уровень глаз. – За ваш отъезд… – Немного помолчав, он спросил: – Неужели так и уехали бы, не простившись? – И я понял, что сейчас он говорит то, о чём думает. – Я полагал – мы с вами друзья. Кстати, весь день вас искал, да только замок на двери вашей комнаты видел.

– Мы в ресторане были, – сказал Юрка, выпив рюмку.

Лейтенант тоже опорожнил свою, а потом задумчиво сказал:

– Могли бы и меня пригласить… В складчину б сходили.

– Мы собирались, – соврал я, – но потом подумали, что в часть к вам нас не пустят. А о том, что можно было всё дежурному на КПП передать, как-то не догадались.

– Точно собирались? – оживился лейтенант.

– Точно, – подтвердил моё враньё Юрка.

– Ну, тогда – за будущие встречи!

Он снова, как в колодец, запрокинув голову, отправил очередную стопку в широко открытый рот.

Вытерев губы тыльной стороной ладони, подмигнул нам и, таинственно понизив голос, сказал: – А у меня для вас, вернее для тебя, Ветров, – сюрприз.

Однако раскрывать его он явно не торопился.

Обернувшись к барной стойке, на которую буфетчица снова взгромоздила покоящиеся на её руках и выпирающие из выреза платья сдобные груди, он предложил ей:

– Может, с нами, Тосенька, выпьешь? А то орлы, – он головой кивнул в мою сторону, – едва пригубляют… Не пропадать же добру…

– Да нет, Андрюша, спасибо, – разулыбалась польщённая его вниманием буфетчица. – Нельзя мне сейчас. Я же на работе. Вдруг кто из начальства зайдёт. Греха потом не оберёшься. После работы – можно, – уже кокетливо закончила она, колыхнув раздвоенным «парусом» груди.

– После работы, это точно, можно, – опять вдруг погрустнел лейтенант…

Через какое-то время из репродуктора, висевшего в углу буфета, послышалось: «Начинается посадка на пассажирский поезд Совгавань – Хабаровск, стоящий на первом пути…» И, чуть погодя, снова: «Объявляется посадка…»

– Ну, мы пошли, – не совсем уверенно проговорил Юрка. – Надо ещё вещи из камеры хранения забрать…

– Не спешите, – ответил пограничник. – До отправленья поезда – больше получаса… Да и коньяк у нас ещё остался… Как раз всем по рюмочке, на посошок… Давайте, мужики, выпьем – за любовь. Тем более, что повод для этого есть.

Он снова обернулся к Тосе и, улыбнувшись, подмигнул теперь ей.

– Но только до дна! – предупредил нас с Юркой, разлив остатки коньяка. – А то бог весть, когда ещё свидимся… Да и свидимся ли вообще…

Мы молча выпили. И лейтенант извлёк из внутреннего кармана кителя сложенный вдвое телеграфный бланк.

– Это тебе, – протянул он телеграмму. – Ещё днём в госпромхоз принесли… А я, так сказать, по долгу службы, ознакомился… Извини уж…

Я увидел, что тонкая ленточка, скрепляющая бланк, аккуратно разрезана.

– Ну, пока, – как-то вяло закончил он, похлопав каждого из нас по плечу. – Шуруйте! А я тут с Тосенькой ещё немного побалакаю.

Я, не читая, сунул телеграмму в карман куртки, и мы с Юркой спустились в цокольный этаж вокзала, к автоматическим камерам хранения.

И всё это время, когда мы шли с рюкзаками к вагону, и в самом вагоне моё сердце сладостно замирало от какого-то неясного, хорошего предчувствия.